Раздосадованная и разгневанная планами заговорщиков Екатерина II решила изолировать самозванку, заманив ее в Россию. Это поручение она приказала исполнить адмиралу русского флота Алексею Орлову-Чесменскому, эскадра которого весной 1774 года находилась в Средиземном море. Очевидно, опасения Екатерины II имели под собой основания: уж больно сведущей в российских делах оказалась новоявленная княжна в общении с польскими конфедератами, да и внешностью пепельная блондинка-самозванка походила на Елизавету Петровну. А еще докладывали царские агенты, что «всероссийская княжна» русский язык «разумеет», но тщательно это скрывает.

Впоследствии, когда Алексей Орлов выполнил задание императрицы Екатерины II и обманом доставил «принцессу Елизавету» в Петербург, самозванка, давая показания князю Голицыну о своем происхождении, вспоминала, что ее «старая нянька Катерина» уверяла, будто знают об этом «учитель арифметики Шмидт и маршал лорд Кейт, брат которого прежде находился в русской службе и воевал против Турок». Рассказывала плененная принцесса и о том, что лорд Кейт «держал у себя Турчанку, присланную ему… из Очакова или из Кавказа». Эта Турчанка воспитывала нескольких турецких девочек. Принцесса Владимирская была уверена, что она «не из числа этих девочек». Она считала, что ее «постоянно держали в неизвестности о том», кто были ее родители.

Вывозя самозванку в Россию, Алексей Орлов изъял ряд документов, из которых было видно, что «после Киля жила она в Берлине, потом в Генте и, наконец, в Лондоне». Во многочисленных публикациях XVIII–XIX веков утверждается, что принцесса Елизавета была выпущена на политическую арену с подачи польского князя Карла Радзивилла. Поляки якобы сумели искусно опутать молоденькую девушку сетью лжи и обмана, что впоследствии она сама «не могла отдать себе отчета в том, кто она такая». Сама она, похоже, не очень тяготилась предназначенной ей политической ролью: «…любила хорошо поесть, любила роскошь, удовольствия и не отличалась строгостью нравов. Увлекая в свои сети и молодых, и пожилых людей, красавица не отвечала им суровостью; она даже имела в одно время по нескольку любовников, которых, по-видимому, не очень печалила ветреность их подруги».

В Венеции претендентка на российский престол поселилась в особняке французского посольства. Сразу по прибытии она написала князю Огинскому письмо, в котором приглашала его отправиться вместе с ней и князем Радзивиллом в Константинополь.

В Италии графиня Пиннебергская — «всероссийская княжна» продолжала жить на широкую ногу: устраивала шикарные приемы, куда приглашалась элита европейской аристократии. Деньги богатых поклонников быстро таяли. Пытаясь скрыться от кредиторов, ей пришлось несколько раз переезжать: какое-то время она жида в Рагузе, затем в Неаполе, Риме, Пизе. Польские конфедераты значительно охладели к княжне Елизавете после подписания русско-турецкого мирного соглашения. Однако, несмотря на трудности, новоявленная наследница российского престола не унывала и продолжала переговоры с султаном о своем приезде в Константинополь. В аргументах, подтверждающих законность притязаний на русский престол, у самозванки появились якобы подлинники духовного завещания ее «дедушки» Петра I, письма и бумаги «матери» Елизаветы Петровны, которые свидетельствовали о царственных корнях в происхождении княжны Елизаветы и ее родного брата — предводителя повстанцев Емельяна Пугачева. Самозванка уверяла своих приверженцев, что турецкий султан поддерживает ее стремление утвердиться на российском троне.

Большинство авторов сочинений о княжне Таракановой склонны считать, что ей так и не удалось получить от султана официальное разрешение на въезд в Стамбул. Но для хитрых и талантливых авантюристов границы государств никогда не являлись препятствием. Могла самозванка посетить запретный город под другим именем (как делала это уже неоднократно!), чтобы получше изучить обстановку в османской столице, так сказать изнутри, найти единомышленников и агентов влияния в окружении султана? Вполне вероятно. Ведь до сих пор у исследователей нет однозначных версий, объясняющих некоторые временные лакуны между путешествиями княжны Таракановой по городам Италии.

В Рагузской республике, которая не питала симпатий к Екатерине II, «великая княжна» Елизавета была принята с радостью и пребывала здесь до ноября 1774 года. Отсюда она писала свои знаменитые письма султану, графу Никите Панину в Россию и своему будущему похитителю Алексею Орлову-Чесменскому.

Во время пребывания в Рагузе стали известны подробности судьбы великой принцессы Елизаветы, которые она неустанно пересказывала собравшимся на ежедневных званых обедах и ужинах. Оказывается, она родилась в 1753 году и до девятилетнего возраста жила при матери, русской императрице Елизавете Петровне. После смерти матери по воле судьбы она оказалась вначале в Сибири, потом в Персии. Якобы желая отрекаться от православной веры ей суждено было оказаться опять в Европе, откуда в 1772 году и началось ее возвращение на «законный российский престол».

Сенат Рагузы, узнав, что наследница русского престола «Елизавета II» задумала сделать их территорию плацдармом для осуществления своих замыслов, забеспокоился, несмотря на отрицательное отношение к политике императрицы Екатерины II. Дело в том, что в это время Турция и Россия пошли на примирение (подписание так называемого Кючук-Кайнарджийского договора), крайне невыгодное для замыслов самозванки и ее «вдохновителя» польского князя Радзивилла.

Поручение императрицы Екатерины II изловить и доставить самозванку принцессу Елизавету II в Россию оказалось не из легких. Адмиралу русского флота графу Алексею Орлову пришлось потрудиться. Несмотря на публичность, «всероссийская княжна» часто оказывалась недоступной. Ее искали в Рагузе, но внезапно похожая на нее особа объявилась в это время в Константинополе.

Разведать о цареградской незнакомке Алексей Орлов наказал своему порученцу, подполковнику русской службы графу Марку Ивановичу Войновичу. Ему надлежало отправиться в Константинополь на особом фрегате, вступить в личные переговоры с женщиной, которая выдавала себя за жену константинопольского купца. По донесениям русских агентов, в турецкой столице она прославилась как личность заносчивого и вздорного характера. Помимо прочего, эта женщина состояла в переписке со многими знатными европейцами и вмешивалась в политические интриги, так как имела личное знакомство и покровительство самого султана Ахмета. Ей было позволено свободно входить в сераль, где она продавала французскую парфюмерию и галантерею султанским женам и наложницам. Загадочная женщина приобрела знатных покровителей, и ее посредничеством пользовались многие особы из султанского окружения, чтобы с помощью связей влиятельной особы замолвить слово перед турецким правителем. Вскоре и иностранные послы в Стамбуле стали прибегать к ее помощи.

Агента Войновича насторожило в поведении загадочной женщины одно обстоятельство: она никогда, ни по чьей-либо просьбе, не вступала в контакты с официальными русскими посланниками в Константинополе. Примерно в это же время в околополитических кругах турецкой столицы распространились слухи, что незнакомка — никакая не торговка и что мужа-купца у нее никогда не было, а на самом деле она является приемной дочерью турецкого правителя Мустафы и происходит из какого-то варварского роду-племени. А еще поговаривали, что этому султанскому приемышу прочат миссию по спасению Турции от русского порабощения: она якобы своими чарами должна подкупить и обольстить неистового адмирала Орлова-Чесменского и склонить его к измене императрице Екатерине II — перейти со своим флотом на сторону Османской империи.