Кроме того, с появлением Лилибет отстранение от работы оказалось куда более приятным, чем он мог предполагать.

А. Да. Лилибет. Дорогая девочка. Что бы она сказала насчет информации, прячущейся в его кармане?

Роланд вытащил письмо и развернул. Теперь, когда он расшифровал код, буквы и цифры складывались в безупречный английский текст. Само послание было коротким и четким, как любые сообщения сэра Эдварда, и вызывало вопросов больше, чем давало ответов.

Похоже, появление Лилибет в Италии вовсе не такое уж совпадение.

Обеденный стол, как и весь прочий замок Святой Агаты, был разделен строго пополам. Каждый вечер дамы садились за один конец стола, а джентльмены занимали противоположный. Подобное расположение было просто идеальным для диспутов.

Лилибет, все еще находившаяся в растрепанных чувствах после стычки с Роландом в саду, даже за солью ни к кому не обращалась, но остальные вели себя не так сдержанно. Утром Александру поймали на том, что она принесла почту в мастерскую Бёрка, и герцог не сомневался, что у нее самые низкие намерения.

Абигайль, разумеется, не соглашалась.

– Но это же нелепо. Если ты соблазнишь мистера Бёрка – я имею в виду, успешно, – то пари технически закончится вничью, верно?

Александра подавилась.

– Да, – согласился мистер Бёрк. – Думаю, так и есть.

Абигайль повернулась к Уоллингфорду.

– Вот видите? Так что насчет обольщения вы можете успокоиться, ваша светлость. Ни один разумный человек не станет задумывать такую интригу. Два объявления в «Таймс»! Так не пойдет.

Лицо герцога опасно побагровело.

– Боже мой, Уоллингфорд, – сказала леди Морли. – Вам и вправду следует постараться успокоиться. Боюсь, что вас вот-вот хватит апоплексический удар. Вы проходили медицинскую подготовку, мистер Бёрк?

Мистер Бёрк выбрал себе оливку.

– Сожалею, но только основы. Вряд ли я знаю достаточно, чтобы ослабить ему галстук.

– Счастлив стать источником столь безудержного веселья. Но ты, – Уоллингфорд ткнул пальцем в грудь Бёрка, – и ты, – лорду Роланду, – представления не имеете, что задумали эти женщины. С самой первой минуты нашего появления тут в прошлом месяце они интригуют и всячески нас изводят, чтобы превратить нашу жизнь в ад и выгнать отсюда, оставив замок только самим себе. Не оскорбляйте нас, леди Морли, попыткой отрицать это.

– Я буду счастлива увидеть, как вы уезжаете отсюда, Уоллингфорд, – сказала Александра. – И никогда этого не скрывала.

Лилибет взяла бокал с вином и пригубила. Невыдержанное, противное. Она поставила бокал, желая, чтобы Александра придержала язык. С противоположной стороны стола на нее в упор смотрел Роланд. Она болезненно ощущала тяжесть его взгляда, словно он раздевал ее догола, снимал один предмет одежды за другим.

Уоллингфорд заговорил ледяным тоном:

– Очень хорошо, леди Морли. В таком случае я предлагаю поправку к нашему пари. Поднять ставки.

– О Господи, – вздохнул Бёрк. – Неужели тебе больше нечем заняться, Уоллингфорд? Например, почитать что-нибудь из книг этой богатой библиотеки? В конце концов, именно ради этого мы сюда и приехали.

Александра засмеялась.

– Мы приглашаем его на наши литературные дискуссии в салоне. Будем рады выслушать дополнительную точку зрения, только я предлагаю захватить с собой зонтик на случай суровой погоды.

– Нет, будь оно все проклято! Прошу прощения, леди Сомертон.

Ну почему, ради всего святого, все считают ее охранительницей цивилизованного поведения?

– Ничего страшного, ваша светлость, – сухо отозвалась она.

– Я предлагаю следующее, – сказал Уоллингфорд. Он подался вперед, глядя на всех острым взглядом из-под нахмуренного лба. – Штраф, в дополнение к блестящему предложению Бёрка насчет объявления в «Таймс», должен включать в себя немедленный выезд проигравшей стороны из замка.

Выезд. Руки и ноги Лилибет похолодели. Она стиснула ножку бокала и в отчаянии взглянула на Роланда. Он сидел, спокойный и беззаботный, как всегда. Темно-золотистые волосы падали на лоб. Живое олицетворение уверенной в себе мужественности. Роланд покачал головой и присвистнул.

– Суровые условия, старина. Ты уверен? А что, если это нам дадут от ворот поворот?

– Нужно признать, что самое слабое звено – это ты, – отрезал герцог, – но думаю, что в крайнем случае можно положиться на честь леди Сомертон.

– Ну в самом деле, ваша светлость! – поперхнулась Лилибет. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств. Она попыталась собраться с мыслями, сказать что-нибудь, спасти положение, но голова слишком кружилась, в желудке сильно бурлило.

Тут вмешалась Александра:

– Это уже за гранью абсурда, Уоллингфорд, – все эти разговоры о тайных сговорах и прочей ерунде. Заверяю вас: у меня нет ни малейшего намерения соблазнять беднягу Бёрка, и, осмелюсь заметить, он еще меньше хочет быть соблазненным. Вся причина в этой истории с перьями сегодня утром, так? Вы пытаетесь отомстить нам…

Уоллингфорд налил в бокал вина из стоявшей на столе бутылки. Похоже, незрелость кьянти нисколько ему не мешала.

– Если я ошибаюсь, леди Морли, у вас нет оснований возражать против повышения ставок. Разве не так?

Александра посмотрела на Лилибет, и та умоляюще взглянула на нее. Наверняка кузина не клюнет на наживку Уоллингфорда! Наверняка ей хватит здравого смысла, хватит сочувствия к судьбе Лилибет!

– Разумеется, я не стану возражать. – Александра тщательно подбирала слова. – За исключением… нелепости всего этого.

Мистер Бёрк откашлялся.

– В самом деле, Уоллингфорд, в этом нет никакой необходимости. Не вижу никаких причин, почему мы не можем и дальше жить так, как сейчас. Немного гусиного пуха тут и там не кажется мне чем-то особенным. И я совершенно уверен, что смогу противостоять чарам леди Морли, какими бы решительными ни были ее попытки посягнуть на мою добродетель. – Лицо его при этом оставалось на удивление искренним.

Уоллингфорд откинулся на спинку стула и самодовольно ухмыльнулся.

– Стало быть, никому из вас не хватает силы духа, чтобы согласиться на мое предложение? Леди Морли, ваш соревновательный дух ничем нельзя соблазнить?

– Вы всегда были ослом, Уоллингфорд. – Александра покачала головой.

Пульс Лилибет, отчаянно бившийся в горле, постепенно начал успокаиваться. Александра все уладит. Она обдумывает что-то, ищет возможность перекрутить слова герцога и повернуть ситуацию в их пользу. Она ни за что не станет рисковать их безопасностью тут, в замке.

– А почему бы и нет?

Ясный голос послышался с другой стороны от Александры, наивный и простодушный.

Абигайль. Только не Абигайль.

Кузина продолжала почти весело:

– Не могу говорить от вашего имени, ваша светлость, но мы трое просто занимаемся своими делами, изучаем, учимся, как и намеревались. Если это вас забавляет, если вы хотите превратить все в игру и поднять ставки, считайте, что пари принято. В конце концов, для нас это не имеет никакого значения, правда, Алекс?

Александра, сидевшая рядом с ней, сжала рукоятку ножа, лежавшего на пустой тарелке. Костяшки ее пальцев побелели.

– Нет. Разумеется, нет, – произнесла она и под столом потрепала Лилибет по коленке. – Хорошо. Мы принимаем ваши ставки, Уоллингфорд. Хотя это вряд ли что-то значит, поскольку подозрения ваши ошибочны. Собственно, вы настолько заблуждались, что я советую вам забыть о своих диких предположениях и решительно заняться тем, чем вы собирались с самого начала. Мы сейчас как раз занялись Аристофаном, и моя дорогая Абигайль уже дважды перечитала его в оригинале, по-гречески. Я уверена, она сумеет вам кое-что подсказать. Возможно, посодействует вам с альфами и омегами.