— Так вы все-таки решили заглянуть в свое будущее, Светлана Валентиновна?

— Вы знаете, да!

— Очень хорошо. Тогда скажите мне, когда, где и в какое время вы родились.

— Тридцатого марта тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года в Бресте, в половине первого ночи.

Юрий Иванович пощелкал на клавиатуре компьютера, вывел какую-то картинку и стал рассказывать Рогачевой о ее жизни. Светлана слушала астролога с открытым ртом, настолько все было верно.

— А сейчас, как я погляжу, — продолжал он, — у вашей дочери сложный период. Она хочет поменять работу и решила твердо уйти из школы. Ведь так?

— Да, да! Именно так! Гоша против. А я — нет. Зачем, скажите мне, девочке мучиться в школе? Кругом столько хороших мест. Хотя, конечно, устроиться очень трудно. Я бы устроила ее к себе на комбинат. Но она отказывается наотрез. Да и образование, знаете ли, не то. Да и комбинат наш в очень плачевном состоянии. Зарплаты не получаем по полгода. Но я все же помогу ей. У меня есть связи. Что-нибудь придумаем.

— Вы знаете, Светлана Валентиновна, — вдруг оживился Юрий Иванович. — А может, не надо ничего придумывать? Пусть ваша дочь подойдет ко мне вот по этому адресу. Я открываю салон, и мне просто необходим секретарь-референт. Почему бы Вике не попробовать? Я обещаю очень хороший оклад и премиальные. Таково мое предсказание про вашу дочь. Вас ведь она интересует больше всего? Правда, с вашим мужем по этому поводу будут проблемы, но они со временем разрешатся.

— А вы кто? — спросила Светлана.

— Я астролог.

— Астролог? Настоящий?

— Разве я вам это только что не доказал?

— Ой, ну надо же! А я ведь сразу и не поняла.

— Так что не теряйте шанс, Светлана Валентиновна.

— Сколько я вам должна за гадание?

— Пока ничего.

— А разве так можно?

— Если Вика меня устроит, я вычту из ее первого жалованья, — улыбнулся Юрий Иванович.

Естественно, что Вика пришла на собеседование и была принята на работу, а астролог Юрий Дай уже через год стал другом семьи. И Светлана даже втайне надеялась, что его отношения с Викой перерастут во что-то более серьезное.

А уже через полгода после знакомства в магазине Юрий обратился к Светлане Валентиновне с пустяковой просьбой. Он попросил устроить на Химпром двух человек простыми рабочими. С подобными просьбами к Рогачевой обращались довольно часто, и она не смогла отказать человеку, который решил проблему трудоустройства ее дочери. Она оформила их на работу и забыла об этом.

Через два месяца Юрий попросил устроить еще одного человека, женщину. А еще через три месяца сразу троих.

— И чего это ваши знакомые на химию рвутся? — спросила Рогачева.

— Они живут рядом с вашим предприятием. Хотят работать вблизи от дома.

— И всем вы помогаете? Душевный вы человек.

— Да, я как-то привык помогать людям, дорогая Светлана Валентиновна. У меня столько хороших знакомых, занимающих высокие посты, что приходится этим пользоваться. Если бы вы только знали, сколько друзей, друзей друзей и вообще совершенно посторонних людей я устроил на работу!

— Но у меня вакансии только на чернорабочих и грузчиков комбинатского депо, да путевых обходчиков и смотрителей на эстакаду.

— А это не имеет значения.

Затем в продолжение последнего года Юрий Дай устроил на комбинат еще четыре человека. Единственно, что удивляло Рогачеву, то, что у двоих из них было высшее образование, а они нанимались на самую низкооплачиваемую работу. Но Светлана не брала все это в голову. В жизни хватало забот и без этого.

— Вы хотя бы помните пару имен из тех, кого попросил устроить на работу Юрий Дай? — безо всякой надежды спросила Марина, когда рассказ был закончен.

— Почему пару? — пожала плечами Светлана. — Я всех помню.

— У вас такая хорошая память? — оживилась Марина.

— Да. Вы знаете, я помню абсолютно всех, кто через меня проходил, — усмехнулась женщина. — Даже если это было двадцать лет назад. Прямо парадокс какой-то. Толку от этого никакого, а в голове остается.

— Назовите, пожалуйста, эти имена и фамилии, — попросила Марина.

Светлана Рогачева начала перечислять фамилии, Марина все аккуратно записывала в блокнот.

Когда прозвучали Ирина и Анатолий Кругловы, Вера вздрогнула. Ник тоже. Марина даже глазом не повела, продолжала записывать.

— Вот и все, — закончила Светлана Валентиновна. — Всего девять человек. Вас удовлетворил мой ответ?

— Вполне, — сказала Марина.

— Что все это значит? — подошла к Азаровой Вера Грач. — Почему он устроил на химкомбинат Кругловых? Для чего?

— Не только Кругловых, — сказала Азарова. — Но здесь еще и Василий Ножкин, Клара Михайлова, Семен Безбородый и Николай Светлов. Все они здесь.

— А кто это?

— Разве ты забыла? — Марина перелистала блокнот и показала Вере страничку. — Вот они все здесь. Вася Ножкин, Клара Михайлова, Семен Безбородый, Коля Светлов. Это все астрологи, которые вошли в Орден господина Дая. Их называла Софья Ильинична.

— Но зачем ему надо было устраивать их всех на химкомбинат? — удивилась Вера.

— Ответ только один. Только Химпром в состоянии уничтожить весь Черноборск, — сказала Марина и достала мобильник. — А раз так, то пора нам звать на помощь моих бывших сослуживцев. Одна я на себя такую ответственность брать не собираюсь. Кстати, сколько сейчас?

Вера поглядела на часы:

— Половина двенадцатого.

Пятница — тринадцатое должно было наступить через полчаса. Роковой для Черноборска день приближался.

В два часа ночи на эстакаде, которой заканчивалась железнодорожная ветка, ведущая к Химпрому, было еще темно. Но на востоке небо уже слегка посветлело. Длиннющий состав, насчитывающий тридцать пять цистерн, окрашенных в желтый цвет, медленно вползал на территорию комбината. Вдоль железнодорожного полотна уже суетились комбинатские железнодорожники. Груз ждали еще с вечера. Состав опаздывал.

Но даже про это опоздание Магистр давно знал, и это входило в его планы. Тревожило его другое. Вот уже несколько часов, как он перестал ощущать будущее. То будущее, к которому он стремился. То будущее, ради которого он столько сделал. Проблески просветления больше не взрывались в его мозгу, словно где-то кто-то отключил канал связи.

Юрий Дай волновался как никогда в жизни. И своему волнению он приписывал отсутствие второго зрения. Да, он был напряжен, а напряжение — главный враг всего, что связано с видением второй реальности. Астролог был уверен, что, когда все будет сделано, все тут же вернется на свои места.

Счет пошел на минуты.

Он обнял Толика Круглова и сказал:

— Пора.

Толик посмотрел на него затравленно, как, наверное, кролик смотрит на удава, который собирается его проглотить. Губы Круглова задрожали. Магистр ласково похлопал его по щеке:

— Возьми себя в руки, брат Плацид. Это твое последнее испытание. И я знаю, что ты достойно пройдешь его. Я уже определил твою награду. Ирина вернется к тебе, и ты будешь счастлив, а я буду крестным твоих детей. Я вижу это.

На глазах у Толика заблестели слезы. Он упал на колени, поймал правую руку Магистра и стал осыпать ее поцелуями.

— Я сделаю это. Сделаю! — бормотал он.

— Иди же, иди, — с доброй улыбкой отвечал Магистр. — Я буду ждать тебя здесь.

Со стороны было странно смотреть, как неказистого вида рабочий в каске и оранжевой спецовке стоит на коленях перед хорошо одетым мужчиной с длинными волосами.

Затем стоящий на коленях поднялся и взмахнул красным флажком, достав его из-за пояса.

Тут же несколько человек покинули эстакаду и спустились вниз, вышли из ворот депо и скрылись за деревьями.

— Наши братья сделали все, что должны были сделать, — сказал Магистр. — Они будут ждать нас в вертолете. Теперь наша очередь. Иди же, Круглов!

Толик пошел к хвосту состава. Он шел долго. Магистр не сводил с него глаз. Он наблюдал за ним, пока тот не зашел за угол и не скрылся из виду.