— Что вас интересует в первую очередь? — спросила Вика.

— Трудно сказать. Нас интересует все. Любая информация может оказаться полезной. Вы говорите, в какой папке у вас что находится, а я скажу, надо ли ее открывать.

— Хорошо. Вот эти вот значки в первом ряду — это все астропроцессоры. То есть астрологические программы. Они производят расчеты.

— Программы лицензированные или пиратские?

— Конечно, лицензированные. Тут есть американские, немецкие, французские и наши российские.

— С какими из них вы предпочитаете работать?

— Приходится использовать все. Совершенства нет.

— Понятно. А вот здесь что?

— Здесь архив натальных карт, то есть гороскопов, здесь их компьютерные интерпретации. Вот в этой папке списки транзитов и прогрессий. Это все очень специфично. Понятно только специалистам.

— Понятно.

— А вот здесь списки наших клиентов.

— Вот и то, что нам нужно. Наконец-то добрались. Показывайте!

Вика на какое-то мгновение заколебалась.

— Вы понимаете, что информация сугубо конфиденциальная, — пробормотала она.

— Естественно, — сухо ответила Марина. — Все, что мы делаем в нашем агентстве, тоже конфиденциально. И у вас сейчас есть последний шанс расторгнуть контракт. В уплату пойдет только сумма за те два часа, которые прошли с минуты нашей первой встречи. Остальные деньги мы вам вернем.

— Нет-нет! Я не хочу расторгать контракт. Пожалуйста.

Вика щелкнула мышью. Компьютер опять затребовал пароль. Она ввела какие-то цифры, и открылись таблицы экселя, в которых значились различные номера.

Марина тут же села на место перед компьютером, взяла мышку и стала ею щелкать.

— Батюшки мои! — воскликнула она через какое-то время. — Да здесь самые уважаемые граждане города Черноборска и его окрестностей. Знакомые все лица. Надо же! Здесь даже Петр Никанорович Безделов есть.

— А кто это? — спросила Вера.

— Не знаешь?

— Не знаю.

— Это прокурор области. Большая птица. Ладно, что там дальше? Ага, и Василиса Романовна здесь.

— А это кто?

— Лепесткова. Правая рука Безумнова.

Мэра Черноборска Ивана Сергеевича Безумнова Вера знала хорошо, поэтому больше спрашивать не стала.

Марина быстро открывала ячейки с номерами, входила в них, проверяла содержимое и время от времени что-то помечала, сохраняла и сбрасывала в карман. Больше она уже ничего не говорила. Ее губы сжались, словно она боялась, что сболтнет что-то лишнее, и Вера ясно поняла, что Азарова явно напала на след. Об этом говорили ее лихорадочно блестевшие глаза. Сердце Веры Грач учащенно забилось. Она поняла, что дело сдвинулось с мертвой точки.

— Ну что? — спросила Вика. — Что-нибудь здесь есть?

Марина, не отвечая, судорожно кивнула. Затем она создала собственный файл и сбросила в него все, что набрала в карман буфера обмена. Там был целый список имен, фамилий, адресов, должностей и телефонов.

— Мне нужно все это распечатать, — сказала она.

— Принтер включен, — понуро ответила Вика. Ей все же тяжело было смотреть, как секретная информация уходит в чужие руки.

Азарова щелкнула на значке с изображением принтера, и через пару секунд пять страниц убористого текста были в ее руках. Марина скрутила их в рулон и положила в сумочку.

— Все, Вика, — сказала она, поднимаясь из-за стола. — Дело пошло. Да не грустите вы так. Если вдруг ваш шеф неожиданно объявится, мы ему ничего не скажем. Бумаги эти я тут же уничтожу и в ту же секунду забуду обо всем, что в них есть. И даже деньги с вас не возьму. Сделайте нам с Верой по гороскопчику, предскажите что-нибудь хорошенькое, и мы расстанемся друзьями. Ладненько? Не надо вешать нос.

— О, если бы он только вернулся! — воскликнула Вика, и голос ее задрожал. — Все бы за это отдала.

— Не переживайте! Он вернется, — Марина дружески похлопала Вику по плечу. — А если сам не вернется. Мы вам его вернем. Это я вам обещаю.

— Спасибо! — всхлипнула Вика.

— Ну, все. Время не ждет. Каждая секунда дорога. Нам надо спешить. Дел очень много. Так что до скорого. Вера, за мной!

И Марина с Верой покинули обитель великого астролога. Ошеломленная их стремительностью, Вика осталась в одиночестве. Однако энергия и задор Азаровой взбодрили ее, и в сердце несчастной секретарши затеплилась надежда.

Петр Васильевич Ватрушин сидел в своем кабинете и прихлебывал из большой фаянсовой кружки темно-синего цвета остывший кофе. На кружке красовалась оранжевая с золотистой каймой надпись «Любимому начальнику». Ватрушин всегда ею любовался. Но сейчас даже она не приносила ему радости. Он бессмысленно смотрел на папки с бумагами, веером разложенные на столе. Это все были дела. Все срочные и особо важные. За последний месяц они навалились на полковника как никогда. На город словно кто-то наложил проклятье. Не проходило недели, чтобы не случалось какого-либо ЧП, и все в крупных масштабах. И ни в одном из этих дел не было просвета. Версии отрабатывались самые различные, но сдвигов не было. Впору хвататься за голову. Если так будет продолжаться еще несколько дней, с Ватрушина потребуют отставки. И намеки уже начались.

С самого утра у полковника было нехорошее предчувствие. Он проснулся в ужасном настроении и сразу же вспомнил тот мерзкий сон, который ему приснился под утро. Сон был тяжелый и невероятно реальный.

Ватрушин шел по бесконечному подвалу какого-то заброшенного дома. Он был без фонаря, без оружия и совершенно один. И было ему, во сне, всего двадцать три года, и он опять был сержантом. Опять! Осознав это, Ватрушин готов был заплакать. Даже слезы на глазах выступили. Как так! Опять сержант? Да что же это такое? Неужели все сначала? Опять тянуть лямку? Да хватит ли у него сил, чтобы во второй раз пройти все те испытания и препятствия, которыми щедро был усыпан его жизненный путь?

Потолок подвала был низкий, к тому же по нему тянулись толстые холодные трубы, с которых капала ледяная вода. Капли воды попадали Ватрушину за шиворот и стекали по спине. Ощущение было крайне неприятное. Под ногами хлюпала вязкая и жидкая грязь. А запах! Он бил в нос и сводил с ума. Полазить по подвалам и чердакам с полуразложившимися трупами Ватрушину довелось не один раз. Вся молодость на это ушла. Неужели опять все повторяется? Ватрушин готов был зарыдать от отчаяния. Под ногами, задевая обувь и брюки, закопошились крысы. Боясь наступить на них, сержант шел вперед, вытянув руки, и осторожно нащупывал пространство перед собой. С ужасом сознавая, что сейчас его пальцы нащупают что-то ужасное, он шел и шел, потому что останавливаться тоже было нельзя. Какое-то седьмое чувство подсказывало ему, что останавливаться нельзя, что это равносильно гибели. Тьма все сильнее и сильнее давила на Ватрушина со всех сторон. Крысы под ногами пищали и суетливо бегали по полу. Вдруг где-то что-то громко и вязко хлопнуло. Одна крыса, за ней другая и третья быстро стали подниматься по ногам Ватрушина. Вот одна уже карабкается по животу, другая по спине, да так стремительно, что через секунду ее коготки вонзились в шею Ватрушина, и крыса, отбросив в сторону сержантскую фуражку, закопошилась в его волосах. Да, когда-то, когда он был сержантом, у него были довольно густые волосы. Ватрушин закричал от ужаса и не услышал собственного крика. Первая крыса достигла его подбородка, и ее красные, горящие и наполненные любопытством глазки уставились на него.

Ватрушин задергался и радостно почувствовал, как локоть жены уперся ему в ребро.

— Не храпи! — услышал он сквозь сон ее строгий недовольный голос. И это был голос, который возвращал его к жизни, к реальности.

Полковник выпучил глаза, уставился в потолок, на котором отражался свет уличного фонаря, и наконец-то осознал, что ему просто приснился ужасный сон. Банальный кошмар. Никаких крыс рядом нет, подвала тоже. Он лежит в теплой постели, прижавшись к горячей спине супруги, а вовсе не идет в темной кишке тоннеля, проваливаясь по колено в грязь. И самое главное! Он — полковник. Полковник. Настоящий полковник. Заслуженный. И ему вовсе не надо снова начинать все с самого начала. Путь от сержанта к полковнику ох как нелегок. Ватрушин облегченно вздохнул, перевернулся на другой бок, облизал пересохшие губы и заснул.