— Познакомьтесь, — сухо выдавил он, кивком головы указывая на застывшую у плиты женщину, та тут же обернулась к нему, удивленно вскинув светлые бровки. — Это Ольга Дмитриевна, моя домработница, — та коротко кивнула, улыбнулась и уставилась на Дашу с интересом и дружелюбием. — А это…

— А я камень на шее Антона Олеговича, — быстро перебила его Даша и, приторно улыбнувшись, впилась в него колким взглядом.

Женщина изумленно распахнула глаза, улыбка ее померкла, а Антон, будто и виду не подал.

— А, иначе говоря, моя… воспитанница, — равнодушно кинул он, ответив на Дашин острый взгляд полным безразличием и равнодушием. — Дарья.

Даша поморщилась и поджала губы, выдавив из себя:

— Приятно познакомиться, — опустилась на стул на противоположном конце небольшого кухонного стола.

— Мне тоже, — завороженно глядя то на мужчину, то на странную девочку, глядевшую на того волком, пробормотала Ольга Дмитриевна. — А я и не знала, что у Антона Олеговича есть… воспитанница.

— А он об этом тоже не знал, — вызывающе вскинулась Даша, не дав Антону и слова сказать.

— Она хочет сказать, — сухо объяснил Антон, не реагируя на ее выпады, — что я являюсь ее опекуном уже четыре года, но только сейчас соизволил привести ее в этот дом.

— Нет, — процедила девушка сквозь зубы, не отрывая от мужчины черных точек глаз, — я хочу сказать, что Антон Олегович просто забыл о том, что я вообще существую. На четыре года.

Вскинув брови, Антон усмехнулся и, бросив на женщину быстрый взгляд, вновь посмотрел на Дашу.

— Переводя на русский с ее жаргонного, — скривившись, объяснил он Ольге Дмитриевне, — это означает, что она жила последние четыре года под опекой другого человека, которого я нанял, чтобы за ней следить. И сам ее воспитанием не занимался.

— Если ему удобно так считать… — туманно проговорила Даша, разведя руками, — то пусть считает.

— Еще скажи, что она плохо о тебе заботилась! — бросил он, проверяя ее реакцию на свои слова. — Тех денег, что я выдел хватило бы на то, чтобы воспитать десять таких, как ты.

Даша задохнулась от возмущения и негодования, даже ротик приоткрыла.

Ах, значит, десять таких, как она?! Глаза ее плескали гневом и осуждением, но Антон не отреагировал на этот взгляд. И, когда Даша хотела возразить, раздосадованная и обиженная подобным заявлением, ее мягко перебила Ольга Дмитриевна.

— А хотите чаю, Дашенька? — девушка уставилась на нее. Дашенька?.. Ее никто так не называл со смерти дяди Олега. — Или, может, вы предпочитаете кофе?

— Н-нет, я чай люблю, — пробормотала она. — С лимоном, если можно, — а потом вдруг выпалила, вскакивая. — А вообще, знаете, я сама себе сделаю.

— Ну, что вы, — воскликнула экономка. — Сидите, сидите, я сейчас приготовлю.

— Да я сама… — попыталась возразить девушка.

— Мышьяк и цианистый калий я выбросил перед твоим приездом, — услышала она сухой мужской голос.

— Подстраховался, что ли? — съязвила она.

Антон лишь хмыкнул, ничего не ответив, а Даша, нахмурившись, в молчании уставилась в сторону.

Завтрак прошел мирно, желания спорить, негодовать или выкрикивать упреки Даша при посторонних не решилась. Как ни крути, но это их с Антоном дело. У них еще будет время поговорить, очень много времени. Два года.

— Спасибо за все, было очень вкусно, — встав со стула, поблагодарила Даша. — Мне в школу пора.

— Когда ты заканчиваешь? — вдруг резко спросил Антон.

— В четыре, — с неохотой ответила девушка.

— Так поздно? — казалось, он был удивлен.

— Да.

— Ясно.

Она хотела съязвить, колкие замечания уже вертелись у нее на языке, но не успела.

— А, может, Антон Олегович, вы подвезете Дашеньку до школы? — громом среди ясного неба раздался вдруг голос Ольги Дмитриевны.

Антон и Даша вздрогнули, застыли, мгновенно переглянулись.

— Я не думаю, что стоит так затрудняться… — начало было Даша.

— Я мог бы подвезти тебя, — перебил ее Антон.

Она выстрелила в него взглядом.

— Не стоит, — уверенно заявила девушка.

— Как скажешь, — равнодушно пожал мужчина плечами, не настаивая. — Сегодня будут готовы ключи от квартиры. А пока, — он посмотрел на экономку, — Ольга Дмитриевна дождется тебя, чтобы открыть дверь. Вы не против, Ольга Дмитриевна?

— Да, да, конечно, — воскликнула та, всплеснув руками. — Мне еще столько дел нужно переделать, как раз к Дашенькиному возвращению.

Даша попятилась к двери, волком глядя на Антона и с недоумением на его экономку.

— До свидания, — бросила она им, резко обернувшись, и кинулась к входной двери.

Лишь бы поскорее уйти, исчезнуть, убежать. Как-то все странно, дико, непривычно и… непонятно.

Во что превращается ее жизнь? Куда катится, кто остановит этот сумасшедший бег часов?..

Быстро одевшись, закинув на плечи рюкзачок, Даша выскочила за дверь. Выскользнув из подъезда, она быстрыми шажками направилась к станции метро. Даже не обратив внимания на то, что за ней опять велось наблюдение из старенького побитого жигуленка.

И в голове человека, сидящего за рулем, уже зрел план, как заставить девчонку платить по счетам.

Мысли, которые не давили уснуть, мучили его и тогда, когда Антон, сидя за рулем автомобиля, ехал на работу. Столпившиеся разбросанными точками по дороге, автомобили, застрявшие в пробке, выводили из себя заунывно громкими и монотонными визгами клаксонов.

Морщась от неудовольствия, с черепашьей скоростью продвигаясь вперед, Антон хмурился все сильнее.

А в голове рой терзающих мыслей и мошкара надоедливых вопросов.

И, конечно же, всё дело было в ней. В ком же еще? Теперь весь его мир кружился вокруг нее.

Даша. Дарья Кирилловна Ефремова, если быть точным. Его воспитанница.

Она его ненавидела. Презирала. И не желала идти на контакт, не хотела даже попытаться сделать это.

Антон, поджав губы, нетерпеливо тронулся с места вслед за метнувшейся впереди него машиной.

А он?.. Разве он хотел этого? Сейчас или же четыре года назад, сбрасывая ее с рук на чужую шею? Разве мог он сказать, что готов был заботиться о ней? Тогда или теперь?! Положа руку на сердце, мог признаться хотя бы себе в том, что стал бы заниматься ею, если бы не решение отца четыре года назад, если бы не вызов, брошенный Дашей сейчас?! Взвалил бы он на себя эти проблемы, взял бы на себя ответственность за чужую, незнакомую, ненавистную ему девчонку с улицы, которую он мог лишь открыто презирать, но не заботиться о ней?!

Нет. Он был не готов. Не тогда, не сейчас он не был готов самостоятельно принять подобное решение.

Он не желал с ней связываться. После смерти отца их ничто не стало держать рядом. Закончилось, ушло, забылось… разбилось вдребезги их знакомство, которое, по сути, так и не состоялось.

Они должны были разорвать эту связь, разойтись в разные стороны, потеряться в воске тающих лет и не вспоминать о том, что было между ними когда-то. Со смертью Олега Вересова их перестало что-либо связывать. Ниточка оборвалась. Окончательно. Навсегда.

Но обоим так лишь казалось… Судьба в который раз решила пошутить над ними, крепким узлом связав их жизни вновь. Или же это сделал Олег, когда одним лишь пунктом в завещании решил всё за них?!

Так или иначе, но связь, почти расторгнутая, разорванная, убитая, давшая трещину, возродилась.

Как странно, мелькнуло в голове мужчины, мчавшегося по шоссе, судьба будто играла с ними всё это время. Они противились, упирались, убегали — от себя убегали, от обстоятельств, проблем, даров, которые считали проклятьем, от окружающего мира, который давил и прессинговал, но так и не смогли убежать.

Судьба всё равно, раз за разом, вновь и вновь, будто стремительно несущаяся по окружности стрелка, возвращалась на прежнее место, вынуждая их следовать за собой. Вынуждая их сталкиваться, встречаться и… вновь разбегаться в разные стороны лишь для того, чтобы через ничтожное мгновение столкнуться вновь. В той же самой точке, на той же самой окружности. Друг с другом. Вопреки себе и своим желаниям.