Он, наконец, увидится со своей девочкой!

С предчувствием скорой встречи с Дашей Олег бросился на площадь едва ли не бегом. Он представлял себе, как она обрадуется, как бросится ему в объятья, будет смеяться, сверкая черными глазками. А он ей объяснит, почему уехал, не попрощавшись, почему обманул ее доверие, почему не сдержал обещание. И она поймет. Она ведь умная девочка у него, она обязательно все поймет. И простит его. Он верил в это, он надеялся… Даже если он сам себя никогда простить не сможет, главное, чтобы она простила его подлость.

Олег так верил, что увидится с ней на площади. Он так ждал ее. Он потирал руки в нетерпении и слушал бешеные удары сердца, когда, молниеносно сокращая расстояние, приближался к цели.

Но Даша не встретила его на площади. Его встретило горькое разочарование. И ощущение новой беды. Как и тогда, почти три месяца назад, когда вот так же, надеясь на встречу, он пришел к ее дому.

Какое ужасающее остротой чувство дежавю!

Олег до боли закусил губу и, заламывая руки, стал озираться по сторонам. Может быть, он ее просто не заметил? Хотя как такое могло бы произойти?! Он узнал бы вою кроху всегда и везде!

И когда до обеда она на своем прежнем месте так и не появилась, Олег понял, что что-то произошло. Он бродил с одной стороны площади до другой, скорыми шагами меряя расстояние, оглядывался по сторонам в надежде увидеть знакомый силуэт, но обманулся в своих ожиданиях.

Почти два часа провел он на площади и, уже потеряв надежду встретить Дашу здесь, стремительно направился к дому девочки.

Она должна быть здесь. Если не здесь, тогда где же тогда?! ГДЕ?!

Сердце колотилось в груди, отдаваясь во всех уголках тела болью, когда он на дрожащих, ставших вмиг ватными и непослушными, ногах продвигался к дому, в котором жила Даша.

«О Боже, дай силы пережить и этот кошмар тоже!» взмолился Олег, вглядываясь вдаль.

Воздуха стало катастрофически не хватать. Может быть, виноват жаркий май и палящее солнце? Или он так спешит, что даже дыхание сводит от быстрого бега? В горле встал горячий комок, а носом дышать он уже не может, а поэтому приоткрывает рот и, словно задыхаясь, жадно хватает ртом кислород.

И больно отчего-то, очень больно. Опять сердце… Что ж ты, проклятое, не прекратишь болеть?!

Он уже не просто бежит, он чувствует, что, постепенно ускоряясь, словно бы летит на крыльях. К ней. К своей девочке с глазами цвета агата. И чувствует. Ощущает. Уже совсем рядом. Пустоту. Несчастье. Беду…

Боже, только бы не опоздать! Только успеть вовремя!

Вот-вот, уже скоро, за поворотом! Олег молниеносно преодолевает это расстояние и… застывает, словно вкопанный. Предчувствие беды особенно остро режет по нервам, когда он затуманенными глазами смотрит на полуразваленный каменный дом и видит заколоченную досками дверь и закрытые ставнями окна.

Сердце рвется из груди. К ней. К ней! И Олег пытается его успокоить. Но не может.

«Неужели уехали?!» с ужасом подумал мужчина, подходя ближе к дому и разглядывая доски и ставни таким взглядом, словно не понимал, зачем они здесь нужны.

Уехали?! Не может этого быть. Как такое возможно?! Куда уехали? Зачем? Почему?!

В висках эхом отзывается боль, перед глазами мелькают мошки, а в груди непрерывно, с укором стучит сердце. Наверное, давление… У него давно уже с этим проблемы.

В бессилии он опирается руками о дверь, наклоняя голову вниз, дышит тяжело, стараясь прийти в себя.

Ему бы немного, совсем чуть-чуть отдохнуть. Только перевести дыхание…

— Вы кого-то ищите? — вдруг услышал он позади себя резкий женский голос.

Стремительно обернувшись, Олег уставился на невысокую женщину лет сорока, которая, уперев руки в бока, взирала на него с подозрением. Одета она легко, в цветастый сарафан и белые сандалии на ногах. На него смотрит грозно, недоверчиво пронзая взглядом каждый сантиметр тела.

Олег повернулся к ней лицом и смог лишь пробормотать через силу:

— А вы, простите?..

— Я соседка, — бесцеремонно перебила его женщина и подошла ближе, ничуть не смущаясь, рассматривая его с головы до пят, словно рентгеном пробегая по его одежде и останавливая взгляд на лице.

Олег постарался взять себя в руки. Соседка. Значит, может знать о том, куда делась Даша.

— Тут жили Ефремовы, — проговорил он, указывая на дом с пустыми окнами. — Вы не знаете, где они?

— Так уехали они, — пожала соседка плечами, все еще недоверчиво на него поглядывая.

— Как?! — воскликнул Олег, чувствуя бешеные удары сердца в грудь. — Куда уехали?!

— Так с месяц назад куда-то съехали, — сказала женщина, наклонив голову и прищурившись. — Мужик-то их, Алексей этот, подхватил девочку, женушку свою под руки, да и увез куда-то.

Мир стал медленно рушиться. Воздух начал отчаянно давить на легкие. Давление, проклятое давление!

Олег сделал нетвердый шаг вперед.

— А где они могут быть, — проговорил он, запинаясь. — Вы не знаете?

— Откуда же мне знать-то? — пожала плечами женщина, и грозно спросила: — А вы кто им будете?

Кто он им будет?.. А никто, пожалуй. Посторонний, чужой дядька…

И тут его словно ударило током, пронзило электрическим разрядом в двести двадцать вольт.

Он застыл, как вкопанный.

Подхватил девочку… подхватил девочку и женушку свою…

Не может быть… Не может быть, чтобы он опоздал! Боже, нет…

— Девочку?.. — вслух тихо выдохнул Олег, поднимая на соседку унылый взгляд. — Даша… была с ним?

— Ага, с ним, с ним, — закивала женщина.

— А мальчик? Юрка?.. — шепотом проговорил Олег, чувствуя, как грудь разрывается от бешеных биений сердца, грохотом отдававшихся в висках Соседка взглянула на него с удивлением.

— Так умер мальчик, — ответила она, удивленная тем, что он не знал этого. — В начале апреля еще. Болел он сильно, вот его ангина гнойная и схватила. Дашка-то пока по соседям бегала, лекарства искала, братик ее да и помер, — женщина вдруг всплакнула, вытерла выступившие на щеке слезы рукой. — Жалко ее как было, когда она на гроб кидалась да плакала все время. Она-то девочка сильная, никогда я ее плачущей не видела, а в тот день ее словно прорвало. Все ревела и ревела, — скорбное выражение лица вмиг сменилось гневным, и женщина продолжила: — Да только черт этот поганый, Алексей, за руку ее схватил да в дом увел. Даже не дал по-человечески с братом родным попрощаться…

Умер мальчик… В начале апреля умер… Юрка.

А как же Даша? Что стало с его маленькой девочкой?!

Он всё же опоздал. Безнадежно, безбожно опоздал. Простит ли Даша ему это когда-нибудь?!

В переносице защипало, и Олег, чувствуя, что слезы вот-вот коснулся уголков глаз, зажмурился.

— А кто может знать, где они сейчас? — сухим голосом поинтересовался он у соседки.

— А вы кто им будете, что так интересуетесь? — вновь с подозрением спросила та. — Я вас здесь что-то не видела ни разу. Ходят тут всякие, — окинула она его колким взглядом, — спрашивают о чем ни попадя, а потом смотришь, уже в телевизоре тебя показывают, — резко выдала она. — Вы кто будете Ефремовым?

— Я… родственник, дальний. Со стороны отца Даши, — пробормотал мужчина, мгновенно придумав ложь.

Поджав губы, Олег лишь надеялся на то, что женщина не станет ни о чем его расспрашивать.

— А, вон оно что, — видимо, поверила соседка. — А где ж вы раньше были, когда над детьми так издевались?

А где были вы, видя, что творится вокруг и молча стоя в стороне?!

Олег сделал шаг вперед, прямо глядя на женщину.

— Я недавно узнал о том, что Даша и… Юрка остались без отца.

— Ну, об отце их я ничего сказать не могу, не знала я его, — сказала соседка, гордо вскинув голову. — А вот о матери много чего можно сказать. Мамаша из нее никакая. Не заботилась о детях совсем! А муженек ее, Алексей этот, та еще, между нами говоря, сволота! Как он над Дашей измывался-то, Боже мой! Юрке-то меньше доставалось, он ведь маленький еще, да и сестра его прикроет, бывало, вот Дашке и доставалось от него. Я ее с синяками часто видела, да. Алексей ее бил, я это точно знаю, а мать ни разу за дочку и не заступилась, небось! Тьфу, как только земля таких матерей-то носит!? — сплюнула женщина и чертыхнулась в голос. — М-да… А муж ее тот еще подонок, это я вам, как есть, говорю! — грустно выдала она. — А что же вы раньше не приехали-то?