До сих пор мальчики были для меня, так сказать, абстракцией. И вдруг в один прекрасный день тебя берет соблазн, ну не совсем соблазн, скажем мягче, ты допускаешь возможность… Наверно, на одно мгновение я понял, что такое вполне может произойти — конечно, с другими, — и не возмутился. Такой же акт, как и все прочие, ни хуже, ни лучше. Просто-напросто человеческий! Всякая любовь заслуживает уважения: тот, кто любит, — господин, а равнодушный — вассал».

На помощь ему пришли разрозненные воспоминания из классической литературы: уж на что была высока цивилизация, скажем, в древней Греции, и там чтили подобные союзы. Так почему сразу же и пугаться? Разве нуждается в оправдании любое влечение?

В памяти снова всплыло лицо, черты которого выражали презрение, вызов.

«Я с этим мальчиком? Ну и что? Вдруг обнаружить, что в пятьдесят лет ты, оказывается, не такой уж бронированный. Не будем преувеличивать, во-первых, пятидесяти мне еще нет, и, во-вторых, не такое уж это было неодолимое влечение… Обыкновенная игра. Мальчик-то еще не в моей постели. И если быть до конца искренним, никогда и не будет».

Целый час он бегал по городу. Может быть, мальчик с лицом Христа уже смылся. Катманду и его пустячные тайны. Вдруг он заметил, что за ним все время следует какой-то подросток. А что если этот незнакомый мальчишка сведет его к тому, в черном плаще? Теперь уж Марк не поддастся, как вчера, на все эти идиотские предложения, он теперь знает — а раньше что ли не знал? — что хиппи, добывая себе средства к существованию, в основном пользуются своим телом. Он сам читал об этом и в газетах и в журналах, но как-то не вдавался в смысл прочитанного, просто читал и читал. Но быть главным персонажем в этой комедии — совсем иное. Пока еще он не главный.

Читал он также, что эти молодые люди продают свою кровь для переливания, продают свои паспорта, короче, продают все, чем владеют, но слово «проституция» в словаре Марка не вязалось с субъектами мужского пола. Журналист — и такая наивность! Да нет. Зритель и актер смотрят на вещи по-разному.

Незнакомый подросток догнал Марка и сразу перешел к делу. Внешность вульгарная, ни на грош обаяния, если говорить начистоту, физиономия неприятная, и тоже насмешливо-тягуче растягивает слова.

— Может, я могу вам чем-нибудь быть полезен?

Опять француз! Неужели все они из Франции?

Марк насторожился, но все-таки вслушался в этот хрипловатый голос, так непохожий на голос его вчерашнего сурового собеседника.

— Я у вас, кажется, ничего не просил.

— Точно, но, по-моему, вы кого-то ищите.

— Ничего я не ищу. Просто гуляю.

Почему он так ответил? Будто он обязан давать объяснения, в чем-то оправдываться. В конце концов, что ему этот незнакомый мальчишка?..

— Покурить есть?

— Есть…

Марк вынул пачку сигарет, нашарил зажигалку.

— Спасибо… зажигалка при мне. Все, что у меня осталось. Впрочем, и она у меня не надолго.

Вдруг Марк всполошился. А что, если этот попросит у него денег, как тогда себя вести? И он насмешливо подчеркнул:

— К сожалению, это обыкновенный табак.

— Понятно, на что вы намекаете. Но я только табак курю. — И не без ехидства добавил: — В отличие от вашего вчерашнего дружка…

— Какого еще дружка?

— Алена. Уже забыли? Только не вздумайте меня уверять, что вы не рассчитывали его здесь встретить. Красивый малый… Ясно, покрасивее меня. И более утонченный. Это сразу в глаза бросается, вопреки всему прочему.

Марку захотелось хватить кулаком по этой противной роже или хотя бы отшвырнуть его от себя подальше, однако он сдержался и совсем было отошел, но новый знакомый придержал его за рукав.

— Простите, пожалуйста, я вовсе не хотел вас обидеть. Может, девочек предпочитаете? Я многих девочек знаю. И тех, которые с нами, и здешних.

— Ничего я не предпочитаю, а хочу только одного, чтобы вы смотались отсюда. И по-быстрому. Иначе не могу поручиться, что сдержусь и не съезжу вам по физиономии.

— Ладно, ладно, ухожу… А ведь Ален говорил, что вы славный малый.

Вопрос сам собой сорвался с губ Марка:

— Он говорил вам обо мне?

Слова эти были произнесены таким многозначительным тоном, что мальчишка прыснул.

— А как вы думаете? Что же это, по-вашему, тайна? Любовное приключение, что ли? Это не наш стиль. У нас все общее — деньги, секс, чувства. Мы не буржуа.

— А кто такой этот Ален?

— Что значит: кто такой этот Ален? Анкетные данные нужны? Да, видно, здорово он вас наколол.

Говорил он теперь уже совсем дерзко.

— Нет, просто интересно… И только… Но…

— Уж не помочь ли ему хотите? Все старики уверяют, что хотят нам помочь, знаем, тыщу раз слыхали. Начинается с помощи, а кончается в постели или в полиции. Теперь-то мы ученые. Я Алена очень люблю, он мой дружок. Только он глупо себя ведет, и вряд ли вы сегодня его увидите. Придется вам ждать до завтра… а то и до послезавтра. Ну так слушайте, раз уж вы с ним знакомы, раз им интересуетесь — каждую ночь марихуана и ЛСД. Сейчас он совсем раскис.

Марку захотелось поскорее отделаться от мальчишки. И он развязно спросил:

— И часто это с ним?

— Частенько. Даже слишком. Впрочем, все парни такие. Вот я отстал. А ведь еще хуже был, чем они, но теперь точка, все! Раз навсегда с этой гадостью покончил.

— Еще хуже? А что значит хуже?

— Настоящим наркоманом был… кололся. А от уколов этих ничего не стоит загнуться, я, слава богу, вовремя сообразил и бросил.

После мгновенного колебания он добавил:

— Ну, прощайте, раз вам ничего не требуется… — И любезно переспросил: — Действительно ничего? — Потом снова тоном сводника: — Даже не интересуетесь узнать, где его хибара?

Казалось, парень готов на любые услуги.

— Если он захочет меня видеть, он знает, где я живу.

— Простите, мы здесь совсем одичали, я и забыл, что для вас главное, чтобы все было по форме.

И он ушел.

«Значит, Ален наркоман… Что же могло погнать мальчика из обеспеченной семьи в такую даль? Родители разведены. Он на это намекнул, но ведь это, в конце концов, ничего не объясняет. Наркоман, голодный. Вчера не на что было хлеба купить, а на то, чтобы забыться, уйти от действительности, на это хватило. Вот сегодня он совсем раскис, как выразился тот малый».

Марк не прочь был бы повидать Алена, выяснить причины его падения. Марк до сих пор верил в такие понятия, как причина и следствие. Внезапно ему показалось, что он в силах еще спасти это гибнущее дитя. Ну разве не смешно было разыгрывать перед сегодняшним мерзким мальчишкой комедию благородства? Кичиться благородством, когда речь идет о тонущем ребенке, совсем как у нашего дедушки Лафонтена. Дойти до такого убожества! А еще считает себя передовым. Во всяком случае, до приезда сюда, в Катманду, он в этом не сомневался, но сейчас в здешнем мире, так ни на что не похожем, все прежние ценности полетели с чертям. Возможно, родители Алена тоже люди весьма порядочные. Марк вдруг ужасно запрезирал этих буржуа, окопавшихся на островке удовлетворенного эгоизма.

А он-то сам? Он, не посмевший выманить адрес Алена хотя бы хитростью! Потому что это, видите ли, неприлично! А теперь адреса он так и не узнает, только потому что не пожелал расстаться с идиотским предрассудком.

За работу! Раз его заверили, что Ален сегодня не покажется, для Марка день все равно что кончился. Разумеется, солнце сияло вовсю, но сияло оно для других.

Нужно, ему позарез нужно написать эту проклятую статью. Статью, где он ни словом не обмолвился о том, что его действительно занимает. Снова экономические проблемы, снова — этнология плюс археология, встречи с людьми, так как в статье следует затронуть вопрос об искусной и умеренной внешней политике этой маленькой страны, вставшей на путь развития, — вот какова его задача.

Хиппи… не раз обыгранная тема, да и не за тем он сюда явился. Ален со своими наркотиками, сам он мишень для насмешек собственных сыновей. У каждого свои заботы.