Рипли закрыла глаза и расслабилась.
«Билли — молодец. Так легко сумела наладить отношения с лейтенантом Адкокс... Сколько же Билли лет? Неужели двадцать три?»
Рипли было столько же, когда она родила Аманду, свою чудесную непоседливую дочурку.
Она предалась воспоминаниям.
* * *
— Спи, Аманда, спи, моя маленькая сладкая девочка, — повторяла она снова и снова, нежно укачивая ребенка на руках.
Свет ночника окутывал стены палаты роддома мягкими полутонами теней.
Рипли стала матерью. Она постарается сделать все, чтобы обеспечить малышке нормальную жизнь. Но Аманда никогда не увидит своего отца...
Рипли вспомнила, как медсестра в первый раз принесла ей ребенка. Малышка тихо посапывала в пеленках.
«Какая она красивая, — нежно подумала Рипли. — Какие у нее маленькие пальчики, шелковистые волосики».
Видимо, в знак приветствия Аманда тут же намочила пеленку.
«Баю-бай, спи, малышка, засыпай», — напевала колыбельную Рипли.
Теперь они всегда будут вместе. Никто не посмеет обидеть ее дочь. Рипли сильная. Ее любовь может сдвинуть горы.
Какой-то мужчина неожиданно возник перед ней. Он нахмурился и коснулся ее рукой...
* * *
Рипли взвизгнула и проснулась. Она уселась на кровати, озираясь вокруг широко раскрытыми глазами. Никого. Но это лицо, это был...
Она намотала полотенце себе на голову.
«Бишоп, вот кто это был», — подумала Рипли и встряхнула головой.
Андроид продолжал жить в ее сердце. «Бишоп. Когда же я его в последний раз видела? В тот самый роковой год, когда Аманде исполнилось десять лет и я не смогла прилететь к ней на день рождения. Но как эта странно... Я не думала о нем последнее время...»
Рипли глубоко вздохнула. Она была не в состоянии понять саму себя. Она переутомилась...
Рипли встала и потянулась за комбинезоном. Она не хотела больше лежать голой.
Глава 5
Уилкс тихо постучал в дверь Лесли.
— Одну секунду!
Он расслышал приглушенные шаги, приближающиеся к нему, затем громкий стук.
— Черт!
Уилкс улыбнулся. На пороге стояла раскрасневшаяся Лесли и терла свое правое колено. Позади нее валялся опрокинутый стул.
— Ну и осел же ты, Уилкс, — выпалила она, распрямляясь.
На ней был плотно облегающий черный костюм, волосы стянула черная лента, пот мелкими каплями выступил на ее смуглой золотистой коже. Женщина улыбнулась.
— Это мне? — кивком указала она на бутылку.
— Ну конечно, если ты не занята...
— Было бы чем.
— Я хотел поблагодарить тебя за помощь. Мне кажется, мы могли бы опрокинуть по рюмке, пока ты не увлеклась чем-то другим.
Лесли улыбнулась еще шире и отступила от двери.
— Ты всегда был джентльменом, — сказала она. В ее голосе звучали нежные нотки. — Заходи, Дэвид.
* * *
Сидя на неудобном пластиковом стуле, Билли сосредоточилась на мелькающих перед ней на экране снимках руин, покрывающих Землю. Информация со сканера удивляла ее давностью, транслируемых событий. Просматриваемые сводки новостей и развлекательные программы предназначались для давно уже не существующих зрителей. Многие были на разных языках. Билли время от времени переключала каналы, пытаясь не пропустить ничего существенного из последних событий.
Все, что могло иметь отношение к Эйми.
Вдруг вспышки помех сменились черным фоном. Внезапно крупным планом появилось мужское лицо.
На грубом, но симпатичном лице с острым носом и тяжелой челюстью особенно поражали темные, напряженные глаза. Глубокие складки очертили уголки плотно сжатых губ. Он неподвижным взглядом смотрел в камеру с таким видом, как будто собирался напасть на зрителя. Вежливая решительность его лица чем-то напоминала Билли о...
— Это испытание веры, — произнес он, — веры в нового Христа и сил, даваемых ею.
Его голос затронул что-то в душе девушки.
«Пронзает насквозь, как копье», — подумала Билли. Съемочная камера немного сдвинулась назад. Показывая его уже стоящим на низкой сцене в слабо освещенной студии. Высокий и коротко подстриженный, мессия был одет в плотно облегающий комбинезон, подчеркивающий рельефы бицепсов и груди. Большой нож висел у него на бедре.
— Я Картер Ден, — сказал он. — И я видел Истину. Мои руки обрели силу. Богиня указала мне путь. — Он стал расхаживать перед камерой, продолжая говорить:
— Богиня избавит вас от страха. Она его не знает. Все мы Ее дети. Она нам мать. Но мы недостойны Ее. Наша человеческая порода слишком несовершенна.
Ден продолжал, повышая голос:
— Когда началась Чистка, я испугался. Я кричал от жалости к себе и ужаса, боясь за собственную жизнь и за жизни всех остальных болезненных ничтожеств вокруг меня.
Он сделал паузу, усиливая драматический эффект своей речи.
— Я значил не более, чем куча дерьма.
— Бессмысленный, лишающий сил страх опустошил меня, — продолжил он. — Я не мог бороться. Я погряз в страхе, уродуя себя.
Мессия на мгновение замер.
— И Она заговорила со мной. Она попросила меня о помощи. Богиня, творец великих сил, попросили калеку быть с Ней. Она просила, подобно тому, как говорит со своими Избранными... И для Нее я стал сильным. Она научила меня любить, и я понял, что смерть дерьмо! Во всем виноват наш страх!
Билли замерла на месте, прикованная к экрану. Она почувствовала, что не в состоянии пошевелиться, у нее не было сил даже нажать на кнопку.
«Да, у него тоже „видения“, но он — безумен и толкует их совершенно неверно».
Мессия отступил в сторону, и тяжеловесная женщина в плохо сидящем на ней военном снаряжении выволокла на сцену юношу со связанными за спиной руками. Его медленная, запинающаяся походка говорила о том, что он под сильном наркозом. Она толкнула его на пол перед мессией и отступила назад в темноту.
Худому, одетому в грубую одежду юноше едва можно было дать лет двадцать. Бедняга лежал на боку с закрытыми глазами.
Мессия, не отрывая взгляда от зрителей, пальцем указал на пленника.
— Это — образ человечества, — сказал он с презрением. — Слабый. Трусливый. Он не годится для новой жизни, в то время как многие другие уже готовы. Крепкие и гордые, стоят они напротив меня.
Мессия взмахнул рукой, показывая на толпу, и опустил ее на бедро. Кисть руки остановилась на рукоятке ножа.
Он медленно вытащил его из ножен и поднял вверх.
— Старое человечество отжило свой век, — сказал он и опустился на одно колено позади юноши.
Пленник не реагировал, он как будто даже не слышал речи пророка и не сопротивлялся, когда лезвие без всякого видимого усилия глубоко вошло в переплетение артерий на шее. Хлынувшая из раны кровь потекла по сцене.
Глаза и губы мальчика приоткрылись, как будто он хотел что-то сказать. Страшньй хрип — вот и все, что вырвалось из его горла.
Он перевернулся на спину. Кровь, текущая из раны, залила его темные волосы и белую кожу. Щуплое тело съежилось в предсмертной судороге. Глаза так и остались открытыми.
Пророк провел тупой стороной ножа по лбу жертвы, испачкав кровью брови, затем резким движением рассек ножом тело юноши от груди до паха.
Дико улыбаясь, он повернулся к зрителям.
— Идите есть! Вкусите мяса жертвы! Пожирая старое, мы и Богиня становимся одним целым!
Он бросил нож на пол, запустил окровавленную руку в желудок юноши и поднес к губам сочащееся кровью мясо. Темные фигуры заполнили сцену. Дюжина мужчин и женщин в лохмотьях собралась над трупом. Громко смеясь, с безумными лицами, они хватали и разрывали его на части.
С губ пророка стекала кровь, когда он торжественно проповедовал своим трескучим голосом:
— Мы избранные! Мы преображенные! Мы будем...
Билли в смятении ударила по клавишам компьютера, прервав трансляцию. Изображение исчезло, но, как будто издалека, продолжала смутно доноситься какая-то реклама.
