Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Всесоюзный герой

Когда слава Павлика достигла апогея, легенда о нем получила свое развитие в нескольких направлениях. Первое: Павлик— идеальный пионер-герой, отвечающий всем требованиям современности: прилежание в классе, забота о товарищах, умеренное участие в политической жизни[179]. Второе: Павлик — самая яркая звезда в созвездии детей-мучеников, чья исключительная жертва ради народа напоминала детям, достигшим славы другим путем, о том, что они должны еще много «работать над собой». Третье: политическая бдительность героя отошла на второй план, а разоблачение собственного отца стало вызывать более сдержанную и неопределенную оценку — теперь такой поступок казался скорее экстремальным и вынужденным проявлением гражданского долга, а недостойным похвалы выражением революционного рвения.

Легенда о Павлике, видоизменявшаяся в зависимости от требований времени, стала центральным мифом культурной политики и распространилась по всей стране, в том числе и в родном краю мальчика, на Урале. В первые месяцы после его смерти местные газеты, как мы видели, еще сохраняли некоторую независимость в трактовке события и продолжали продвигать свою линию «классовой борьбы» даже на суде, т.е. спустя два месяца после того, как центральная пресса взяла все в свои руки. Местное руководство запланировало с размахом отметить первую годовщину смерти Павлика. 24 августа 1933 года «Комсомольская страница» «Тавдинского рабочего» опубликовала длинный список торжественных мероприятий. Для начала было решено «поставить борьбу за досрочное выполнение плана уборки урожая», организовать пионерские слеты и комсомольские собрания. 3 сентября вышел спецномер «Комсомольской страницы», состоялись торжественные пионерские собрания (в том числе с выступлением Татьяны Морозовой), беседы и речи по радио, в каждой школе района открылись «уголки» Павлика Морозова. Предполагалось, что все это послужит толчком для развития пионерской работы: планировалась «мобилизация комсомольской и пионерской организаций района на то, чтобы с первых же дней учебы обеспечить направление детской инициативы и энергии на правильную постановку работы в отряде, школе …проводя все это под лозунгом “воспитать в отряде таких пионеров, каким был Павлик Морозов”»{244}. 3 сентября «Тавдинский рабочий» вместе со списком запланированных мероприятий напечатал интервью и фотографию похожей на святую Татьяны Морозовой в платочке, а также сообщил об успешной работе герасимовского пионерского отряда, насчитывавшего четырнадцать детей. Поздней осенью этого же года началась кампания по сбору средств на памятник{245}.

В первый год после смерти Павлик имел статус «местного героя» — на это указывает тот факт, что его первая биография напечатана не в центральном издательстве, публикующем произведения, в том числе для детей и подростков, как, например, «Молодая гвардия», а в свердловской «Уралкниге». Сейчас нельзя с точностью сказать, в какой степени культ Павлика был принят местным населением. В декабре 1933 года «Тавдинский рабочий» негодовал по поводу слишком маленькой суммы, которую удалось собрать на мемориал[180]. Но местные партийные и комсомольские руководители, несомненно, приложили все усилия для распространения этой легенды.

К 1934 году ситуация изменилась. «Тавдинский рабочий» отметил юбилей Павлика одной-единственной канонизированной статьей, которая вполне могла бы появиться в любом советском журнале или книге. «Павлик сочетал в себе все лучшее. Он был хорошим пионером, лучшим из лучших учеников[181], прекрасный общественник, лучший помощник матери и хороший друг младшим братишкам». В статье тамошние читатели, хорошо представляющие, где находится Герасимовка, прочли, что она лежит в сорока верстах от районного центра. Помимо другой (и не всегда точной) информации газета сообщала также, какой отсталой была эта деревня в конце 1932 года. К местной жизни относилась лишь небольшая подробность в самом конце: численность пионерского отряда Тавдинского района выросла с тридцати шести до пятидесяти трех человек; и вообще пионеров стало на несколько сот больше, чем в предыдущие годы; а в краю, в котором раньше жил Павлик, теперь организован «не один колхоз»{246}.

С этих пор жители Тавдинского района узнавали о Павлике из московских изданий, и так происходило вплоть до 1960-х годов. Конечно, на Урале продолжали вести работу по увековечению памяти мальчика-героя. В 1934 году в Герасимовке был создан новый колхоз, названный в его честь. (В октябре сообщалось, что колхоз лидирует по выработке продукции с большим отрывом{247}.) В июле 1939 года Областной исполнительный комитет Коммунистической партии в Свердловске принял решение отреставрировать дом, в котором мальчик вырос, и поставить там его статую.

Это решение одобрил Областной Совет депутатов в августе следующего года{248}. Местное руководство в самой Герасимовке тоже предпринимало шаги для увековечения памяти Морозова. В 1940 году исполком сельсовета установил бюст пионера; предварительно его осмотрели на предмет портретного сходства родной брат Павлика Алексей, двоюродный брат и двое друзей (все послушно сказали, что похож){249}. В 1941 году в Герасимовке, в бывшем здании сельсовета открылся музей Павлика Морозова[182]. И все-таки отчетливо ощущалось, что он вышел за рамки местной достопримечательности. По словам женщины, свидетельницы культа Морозова в 1930-х годах: «То, что уральский… конечно, все гордились. Но то, что он общесоюзный герой, это безусловно… Мы считали, что он — Герой СССР»{250}.[183]

Начиная со второй половины 1930-х годов местные газеты постоянно перепечатывали материалы, опубликованные в центральной прессе; в них искажены не только факты биографии Павлика, но и география Урала. Распространяя обобщенный пропагандистский миф по всему Советскому Союзу, уральские и московские газеты представляли Герасимовку чудо-деревней, местом проживания примерных пионеров, которые или добросовестно занимались на учениях по гражданской обороне, или сидели на уроках в новенькой сельской школе имени героя, где был особый уголок Павлика Морозова[184]. «Тавдинский рабочий» с благоговением описывал поездку этих примерных пионеров в сопровождении Татьяны Морозовой и брата Павлика Алексея в Москву в 1934 году{251}. Даже призыв увековечить память о Павлике не восходит непосредственно к его родным местам: в 1933 году, предлагая поставить памятник, местное руководство ссылается на авторитет Максима Горького{252}. Ас 1936 года все канонические тексты о Павлике печатаются не в Свердловске, а в Москве, сердце советского издательского мира.

«Мы все его жалели»

Таким образом, к 1936 году Павлик превратился в известную всем легенду, утратившую какую бы то ни было связь с обстоятельствами своего возникновения и первоначальным значением. Как же реагировали на пропаганду этой легенды сами дети? Юрий Дружников полагает, что влияние Павлика Морозова на реальную жизнь было огромным. «Приходится признать, что Сталину и его мафии удалось создать армию подражателей Морозову. Миф стал реальностью советской жизни»{253}. В подтверждение он приводит лавину появившихся в молодежной прессе 1933 года рассказов о детях-доносчиках, которых награждали путевками в пионерские лагеря и поощряли другими способами{254}. Однако главный тезис книги Дружникова состоит в том, что советская пропаганда не имела никакого отношения к реальности. На этом фоне использование советской пропаганды в качестве источника достоверных сведений о том, как дети воспринимали легенду на самом деле, выглядит довольно странно. Если оторваться от газетных репортажей и взглянуть на мемуары и материалы устной истории, перед нами возникает куда более сложная картина.

вернуться

179

Меняющееся видение образа Павлика Морозова отражало нарастающую тенденцию второй половины 1930-х гг.: укрепление дисциплины и установление субординации по отношению к властям взамен восхваления жертвенности как наивысшего проявления советского героизма (Добренко, 2001).

вернуться

180

Там же, 3 декабря 1933, с. 2: «В фонд постройки памятника Павлику Морозову поступило только 18 рублей от группы лыжной фабрики, остальные комсомольские группы не собрали ни одного рубля».

вернуться

181

Ср. тавтологию, типичную для описания Ленина: «самый человечный человек».

вернуться

182

См.: ЦА ФСБ Н—7825, т. 2, л. 242 (письмо директора провинциального музея революции в Свердловске, в котором говорится о том, что ему предлагали организовать музей и спрашивали о материалах дела убийства Морозовых).

вернуться

183

Впрочем, официально «Героем СССР» Павлик никогда не был; этой чести удостоены только дети-герои ВОВ, и то лишь в постсталинское время.

вернуться

184

На родине Павлика Морозова // ПП. 20 сентября 1936. С. 3. Ср. с письмом от герасимовских пионеров Сталину, опубликованным в ТР, 24 декабря 1934: «Вы нам дали счастливое, радостное детство», — восклицали в письме дети и уверяли вождя, что в Герасимовке все прекрасно, хотя немного не хватает книг.

47
{"b":"216749","o":1}