Как по-иному видишь африканцев тех лет, и европейцев, и их отношение друг к другу, читая такие записки…
Не так давно большим тиражом были изданы путевые заметки восточноафриканца Селима бин Абакари о его путешествиях в начале и в середине девяностых годов, вскоре после плавания ндебелов в Лондон. Его заметки называются «Мое путешествие в Европу — из Дар-эс-Салама в Берлин» и «Мое путешествие в Россию и Сибирь».
Чего только нет в этих заметках. Петербург, Москва, Нижний Новгород, плавание по Волге, Самара, Омск, Бийск, Барнаул, Томск, Семипалатинск, Ташкент, Самарканд, Бухара, Баку. От петербургской гостиницы «Европейская» до русско-китайской границы. Русские, татары, киргизы, калмыки… Порядки в театрах, в поездах, на пароходах. Привычки, казавшиеся африканцу экзотическими, вроде обычая пить чай с утра до вечера, особенно в пути…
Но к сожалению, этот африканец в своих заметках никогда не сравнивает Россию со своей родиной. Всегда только с Европой, которую он уже неплохо знал. Любимый камердинер немецкого купца, Абакари много путешествовал по Европе и смотрел на многое уже глазами европейца, утратил свежесть видения, которую естественно было бы ждать от африканца, впервые приехавшего в далекую северную страну.
У ндебельских индун такой постепенной адаптации не было. Они приехали в Лондон прямо из Африки, и их впечатления поэтому были, наверно, ярче, богаче, разнообразнее. Потому-то они и были бы нам особенно интересны.
Но мы ничего о них не знаем. Осмеливались ли они говорить обо всем или о чем-то даже не решались — все равно не поверят? Может быть, что-нибудь и выплывет, когда соберут устные предания. Кто знает.
Англия — хамелеон, а я муха
Еще не дождавшись возвращения послов, Лобенгула 23 апреля 1889 года написал королеве Виктории новое послание. И если в первом письме он жаловался на поведение белых людей вообще, то на этот раз разоблачал обман, приведший к заключению договора с Раддом.
«Недавно, — писал он, — несколько человек явились в мою страну; главным среди них, по-видимому, был человек по имени Радд. Они попросили у меня разрешения искать золото и пообещали, что дадут за это некоторые вещи. Я сказал им, чтобы они принесли показать то, что хотят мне дать, а тогда я покажу им то, что могу дать. Был написан документ и представлен мне на подпись. Я спросил, что он содержит, и мне сказали, что в нем записаны мои слова и слова этих людей. Я приложил к нему свою руку. Три месяца спустя я узнал из других источников, что, согласно этому документу, я дал им право на все ископаемые моей страны. Я собрал своих индун и также белых людей и потребовал копию документа. Мне доказывали, что я уже передал Радду и его товарищам права на минералы всей своей страны. После этого я собрал своих индун, и они не захотели признать документ, так как он не содержит ни моих слов, ни слов тех людей, кто его получил. После собрания я потребовал, чтобы оригинал документа был мне возвращен. Однако его нет, хотя с тех пор прошло два месяца и они обещали вернуть его быстро. Людям из этой группы, что прибыли тогда в мою страну, было сказано, чтобы они оставались здесь, пока не вернут документ. Однако один из них, Маджир, уехал, не оповестив меня и нарушив мой приказ. Я пишу вам, чтобы вы знали правду об этом деле и не были обмануты».[71]
Возвращение послов из Англии принесло ндебелам разочарование. Правда, Лобенгула послал еще несколько жалоб королеве Виктории, но интонация этих посланий становится все более безнадежной. 10 августа 1889 года он писал: «Белые люди очень надоедают мне из-за золота. Если королева услышит, что я отдал всю свою страну, так это неправда. Я не понимаю, о чем идет речь, потому что я неграмотен».
Подлинное отношение к «Великой белой королеве» видно из обращения ндебелов с ее подарками. Лобенгула отдал золотую цепь одной из своих жен, «не желая, — как признали тогда же в газете „Таймс“, — хранить подарки от белых людей». А Мчете и Бабиян подарили свои браслеты европейцам, жившим в Булавайо.[72]
Лобенгула все яснее понимал, что за спиной «людей Родса» стоит и сама «Белая королева», и вся мощь британской колониальной машины. Это он сумел выразить очень образно в одной из бесед с миссионером Хелмом.
«Видели вы когда-нибудь, как хамелеон охотится за мухой? Хамелеон становится позади мухи и некоторое время остается неподвижным, затем начинает осторожно и медленно продвигаться вперед, бесшумно переставляя одну ногу за другой. Наконец, приблизившись достаточно, он выбрасывает язык — и муха исчезает. Англия — хамелеон, а я — муха».[73]
СОЗДАЕТ СОБСТВЕННОЕ ГОСУДАРСТВО
Языком, который выбросил хамелеон, чтобы слизнуть междуречье, стала Привилегированная компания.
Привилегированные компании… Премьер-министр Солсбери назвал их «своеобразным методом» участия Англии в распространении цивилизации и христианства на африканские народы, А журналист А. С. Уайт писал: «Публике необходимо понять, что привилегированные компании, по крайней мере в Африке, абсолютно необходимы для укрепления того, что, выражаясь сдержанно, называют британскими интересами. Если уничтожить эти компании, то, как очевидно со всех точек зрения, соперничающие европейские державы займут их место, так как уж они-то, во всяком случае, не поколеблются водрузить свой национальный флаг на любой территории, которую можно выклянчить, захватить или украсть».[74]
Английские политики любили подчеркивать самостоятельность, независимость этих компаний, их преимущество перед Британской Ост-Индской компанией, завоевавшей Индию. Солсбери говорил, что они «развивают отданные на их попечение страны своими собственными методами и своими собственными средствами, по своим собственным предначертаниям и в значительной мере на свой собственный риск».[75]
А уж какой ореол романтики создавался вокруг этих компаний! «Сколь многим обязана Британская империя — я предпочитаю этот старый термин — инициативе и усилиям отважных купцов, включая привилегированные компании лондонского Сити!.. Дух романтики, приключений… дополнялся бесценным стимулом частной инициативы и стремлением к прибыли — побуждениями, принадлежащими к числу самых уважаемых в мире».[76] Так уже в середине XX века, в 1949 году, по случаю шестидесятой годовщины Британской южноафриканской привилегированной компании заявил ее тогдашний президент Дугал Малькольм.
Почему же именно привилегированные? Что это за привилегии? Зачем они были нужны?
Африка сдана в аренду компаниям
Схватка европейских держав за Африку, начавшись в семидесятых годах, с каждым годом становилась все жарче. К концу восьмидесятых она достигла исключительного накала. Соперники зорко следили друг за другом, подстерегали каждый недостаточно осторожный шаг.
Захват новых земель грозил осложнениями в европейской политике. Как же сделать так, чтобы и империю расширить и рисковать уж не очень сильно? Вот и нашли новый способ осуществления захватов — привилегированные компании.
Эти компании, заручившись «договорами» с «туземными» вождями, получали от правительства своей страны особую хартию, или привилегию. В хартии говорилось, что правительство одобряет эти «договоры», а с ними — и действия соответствующей компании.
Практически это значило, что правительство разрешало компании захватить ту или иную пока еще «неподеленную» территорию и управлять ею. «Договоры» нужны были потому, что существовало все-таки международное право. А с точки зрения этого права ни одно правительство не могло распоряжаться землями, которые не находились под его юрисдикцией. Требовалась какая-то зацепка.
