- Спасибо, - Эрхен сел на стул, и тяжело вздохнув, сказал, - я думал о том, что было вчера, дядя. Этот жрец... не знаю, почему, но его слова мне казались такими правдивыми, честными если угодно. Так же я видел десятки людей собравшихся вокруг него. В их глазах я видел такую теплоту и счастье, что никаких слов не хватит, чтобы описать это.

- Да, - кивнул Балор, - вместе с верой, люди находят для себя то, что принято называть душевным равновесием. Думаю, именно его подарил тем людям жрец.

- Но ты говорил, что в Соладаре этим жрецам разрешено проповедовать только в определённых местах. Если эти места такие же, как и тот дом, куда ты меня привёл, то я считаю, что это не правильно. Красные жрецы должны получить больше возможностей для общения с людьми. Мы просто обязаны разрешить им проповедовать в любых частях города.

- Это очень тонкий вопрос, Эрхен. Ведь, как ты уже понимаешь, вера в Огненных Богов, может очень сильно потеснить исконную веру Империи.

- Разве нам решать в кого людям верить можно, а в кого нельзя?! - воскликнул Эрхен, - люди ведь свободны, и если мы будем принуждать их верить только в Единого Бога, то...

- Тебе не обязательно убеждать меня в этом, мальчик, - улыбнулся Балор, - я буду только рад, если люди Соладара смогут сами выбирать в кого им верить. Но вопрос состоит в том, будет ли рад этому твой отец.

- Ох... - весь пыл Эрхена разом улетучился. Упоминание Императора вернуло его с небес на землю.

- Не все потеряно, мой мальчик, не все потеряно, - вновь улыбнулся ему Балор, - ты, кажется, забыл кто ты такой.

- Я? - Эрхен удивлённо взглянул на него.

- Ты ближайший к Императору человек - его сын, и только тебе будет по силам переубедить его в этом вопросе.

- Но дядя, если я осмелюсь заговорить с ним на такую тему... даже не знаю, что он сделает. Вполне вероятно, он просто сошлёт меня на служение в какой-нибудь храм на пару лет, а то и больше.

- Эрхен, ты будущий Император, - улыбка исчезла с лица Балора, а в голосе появились стальные нотки, - и если ты будешь поступаться интересами своего народа из-за собственного страха и нерешительности, то ты никогда не сможешь принять на себя правление этой страной. Ты должен быть сильным и уметь отстаивать своё мнение, ведь если ты не сделаешь этого сейчас, то не сможешь сделать уже никогда. Страх перед гневом отца укоренился в тебе слишком глубоко, и теперь пришло время вырвать его с корнем.

- Ты... ты думаешь, я справлюсь?

- Ты справишься. Я знаю это. Ты сможешь победить страх, и сможешь убедить Императора. В тебе есть та сила, что помогла твоему отцу победить Узурпатора, воспользуйся ей, ради своего народа.

Мгновенье Эрхен смотрел в глаза Балора, а затем поднялся со своего места и сказал:

- Я сделаю это, дядя.

***

Это утро началось для Императора, как и все прочие. Проснувшись, правитель подошёл к зеркалу и смотрел на своё отражение, подивившись тому, насколько сильно он изменился за эти годы. Дело было даже не в бороде, которую Император отпустил пару лет назад. Он смотрел на своё лицо и видел стареющего мужчину, который уже прожил большую часть отведённой ему Богом жизни. Появилось множество новых морщин, а в глазах отражалась многолетняя усталость.

Но он не стал долго разглядывать себя в зеркале. Торопливо умывшись, Император оделся и отправился в личную молельню. Это была небольшая комнатка, где на стене был изображён старик в белых одеждах, воздевший руки к небесам - Единый Бог. Напротив него стоял алтарь, перед которым Император опустился на колени. Здесь он говорил с Богом. Это место было его отдушиной, где он всегда мог найти покой и просветление, когда более всего в них нуждался. Но сейчас, Господь не пожелал принимать молитву своего грешного слуги. В молельню зашёл Эрхен.

Принц в нерешительности замер в проходе, словно раздумывая, прервать ли молитву отца или же подождать. Его явно привело сюда что-то очень важное, и ради этого Император все-таки решил отложить свою утреннюю молитву. Встав с колен, он посмотрел на сына и спросил его:

- В чём дело Эрхен? Почему ты пришёл ко мне?

- Отец, я пришёл, чтобы поговорить с тобой о жителях Соладара, - Эрхен посмотрел в глаза Императора, и то, что он не увидел в них, ставшего уже привычным осуждения, вдохновило принца продолжить, - о тех самых людях, что вверили тебе правление Империей.

- Правителем Империи сделал меня Единый Бог, и никто иной, - сказал Император, - но говори, что ты хотел сказать мне о жителях города?

- Когда ты только стал Императором, первым же твоим указом была полная и безоговорочная отмена всех видов рабства в стране, - сказал принц, - ты говорил тогда, что каждый человек в Катарской Империи рождается свободным и свободным же умирает.

- Да, это мои слова, - кивнул Император, - но я не понимаю, к чему ты клонишь? Ты знаешь о ком-то, кто нарушает этот закон? Видит Бог, преступник понесёт заслуженное наказание!

- Отец, ты и есть этот преступник, - сказав это, Эрхен на секунду замолк, словно ужаснувшись тем словам, что сорвались с его уст, но отступать было уже поздно, и он продолжил. - Ты пытаешься посадить людские души на цепь, позволяя верить им только в Единого Бога, и при этом не даёшь им узнать о других религиях. Человек рождается свободным, отец, а это значит, что никто не вправе ограничивать его душу. Никто не может говорить ему какому Богу молиться. Ты позволил Красным жрецам проповедовать в Империи, да это был верный шаг, но одновременно с этим, ты почти полностью закрыл им доступ в Соладар. А ведь это столица! Самый населённый...

- Довольно! - с отвращением бросил ему Император, - я заключил этот договор только потому, что свято верил в силу своих людей. Я думал, что они могут противостоять этим южным сказкам, но сейчас я вижу, что яд Красных жрецов куда сильнее, чем я предполагал. Я вижу, что даже мой сын поддался их тлетворному влиянию! Договор с южанами будет расторгнут, а все до единого жрецы будут выдворены прочь из Империи!

В голове Императора начали зарождаться странные мысли, словно бы чужие, но одновременно с этим его собственные:

"Проучи его! Покажи ему, что бывает с теми, кто выступает против тебя!"

- Послушай же меня, отец! - взмолился Эрхен, взяв его за плечи, - люди сами должны выбирать свою веру, никто не вправе им указывать!

- Я Император и моё слово закон для них! Чернь глупа и верит во все, что им говорят, но я буду пастырем для этих слепцов. Я приведу их к свету Единого Бога, и никто не сможет помешать мне. Убирайся! - с этими словами он оттолкнул Эрхена от себя, но принц не собирался сдаваться...

"Ударь! Убей!"

- Ты не пастырь, отец! Ты стал настоящим фанатиком! Открой же, наконец, свои собственные глаза! Ты запретишь людям верить в их новых Богов, только потому, что их вера будет отличаться от твоей?! Ты запретишь мне верить в моих Богов?!

- Что?! - воскликнул Император, задыхаясь от гнева и ужаса, - ты...?!

"Убей его! Убей!"

- Да! Мои Боги это Боги Огня, а не то, во что ты пытаешься заставить верить всех нас, мои Боги...

- Да как ты посмел?! - Император резко схватил Эрхена за шею и притянул к себе, - я не позволю тебе отказаться от истинной веры!

"УБЕЙ ЕГО!"

С силой он швырнул сына к той самой стене, на которой был изображён старик в белых одеждах. Принц ударился лицом о стену, оставив на ней кровавый след, и медленно сполз на пол, держась руками за голову, но Император не дал ему возможности придти в себя. Он схватил Эрхена за волосы и ещё раз ударил его лицом о стену, а затем ещё раз и ещё. Каждый раз он повторял ему:

- Это твой Бог! Твой Бог! Молись ему!

Ярость красным полотном устилала его взгляд, и он не понимал, что делает. Разум почти угас, оставив вместо себя только какого-то безумного зверя, который продолжал вновь и вновь бить собственного сына головой о стену. Лишь спустя минуту пелена упала с глаз Императора.