— Дождемся, когда соберется труппа, и я объясню смысл моей затеи.

К Аллейну подошел дежуривший у центрального подъезда констебль.

— Что это у вас в руке, Уилкинс?

— Ваша визитная карточка, сэр. Тот молодой человек, которого я видел вчера — помните, с цветком в петлице, — предъявил мне ее вместо пропуска.

— Дайте-ка взглянуть.

Он мрачно покрутил карточку, где его собственной рукой было начертано: «Пропустить подателя сего в театр. Инспектор Аллейн». Та самая записка, которую он дал Найджелу перед арестом Сэйнта. Мистер Батгейт предусмотрительно сохранил ее и теперь ловко ею воспользовался.

Старший инспектор подошел к краю сцены, вглядываясь в зрительный зал.

— Мистер Батгейт! — выкликнул он.

Никто не отозвался.

— Мистер Батгейт, я вас вижу, — покривил душой старший инспектор.

— Вы смотрите в другую сторону! — раздался негодующий голос из партера.

— Идите сюда. Ну, пожалуйста, я прошу вас, — позвал Аллейн.

— Не пойду!

Найджел упрямо молчал, и тогда Аллейн сказал негромко, обращаясь к заведующему сценой.

— Мистер Симпсон, дайте свет в зрительном зале.

Через мгновение обнажилась будничная неприглядность партера. В шестом ряду, откинув пыльные покрывала, сидела одинокая фигура. Аллейн замахал рукой, и Найджел застенчиво поплелся по центральному проходу к сцене.

— Вот и вы, мой предприимчивый друг! — приветствовал его старший инспектор, когда журналист достиг барьера оркестровой ямы. — Находчивость — неотъемлемое качество людей вашей профессии, не так ли?

Найджел дурашливо кашлянул.

— У меня сильное искушение приказать, чтобы вас взяли под локоток и вывели отсюда. Однако я так не поступлю, вместо этого верну вам свою визитную карточку с припиской. Если, прочтя ее, вы захотите остаться, дело ваше!

Аллейн что-то написал на обратной стороне кусочка картона и перекинул его через оркестровую яму.

Найджел, поймав карточку, поднес ее к глазам. Инспектор писал бисерными буковками, очень разборчиво. Послание состояло всего из семи слов, но Найджел долго изучал его. Наконец он поднял голову.

— Это ошибка! — произнес журналист.

— К сожалению, нет.

— Но… — Найджел запнулся, нервно облизнул губы и продолжил: — нет никаких мотивов.

— Есть, сколько угодно!

— Я остаюсь! — решительно заявил журналист.

— Отлично. Мистер Симпсон, погасите, пожалуйста, свет в зале.

Партер снова погрузился в темноту.

— Инспектор, все уже в сборе, — доложил заведующий сценой.

— Уилкинс, пригласите сюда актеров.

Исполнители «Крысы и Бобра» гурьбой вышли на подмостки «Единорога»: Сузан Макс, Стефани Воэн, Джанет Эмералд, Далей Димер; вслед за нею — бледный, как мел, Феликс Гарденер. Говард Мелвилл и Барклей Крэммер держались за руки, и головы их были гордо подняты, будто у французских аристократов, ведомых на эшафот.

Актеры выстроились полукругом. Аллейн, как и положено режиссеру, стал у рампы, и они приготовились внимать каждому его слову.

— Леди и джентльмены! — начал старший инспектор. — Я попросил вас прийти сюда, чтобы воспроизвести первую картину третьего действия, ту самую, по ходу которой покойный мистер Сюрбонадье заряжал револьвер, увы, себе на погибель. Как известно, Джекоб Сэйнт арестован и не будет присутствовать при следственном эксперименте. Остальные же здесь, за исключением покойного, за которого любезно согласился подавать реплики мистер Симпсон.

Помреж позволил себе прервать Аллейна:

— Э… не знаю, имеет ли это значение… бутафор не явился, а ведь он передавал мне «пустышки», вот я и подумал…

— Придется обойтись без него. А где костюмеры?

Симпсон заглянул в кулисы, подал знак ладошкой, и к актерам присоединились оробевшие Трикси и папаша Бидл.

— Прошу вас иметь в виду, — продолжал Аллейн, — что у полиции имеется своя, вполне определенная версия совершенного здесь преступления. Следственный эксперимент необходим для того, чтобы подкрепить ее новыми существенными доказательствами. Хочу особо подчеркнуть, что всем вам решительно ничто не угрожает, кроме прискорбных воспоминаний, которые неизбежно возникнут. Я прошу вас сыграть первую картину третьего действия, чтобы проверить свои догадки. Прошу вас, делайте все точно так, как на предыдущем представлении. Вам, таким образом, предоставляется возможность доказать свою непричастность к преступлению и в то же время дать мне важные доказательства, которые изобличат убийцу и убедят присяжных в его виновности. Призываю вас скрупулезно соблюдать правила игры. Согласны?

После недолгой паузы Барклей Крэммер сделал два шага вперед, глянул в зрительный зал и, откашлявшись, спросил:

— А что скажут мисс Воэн и мистер Гарденер?..

— Ничего, — быстро отозвалась Стефани. — Давайте начинать, я готова.

— И я тоже, — сказал Гарденер.

— В таком случае, — продолжил Крэммер густым баритоном, — и я согласен участвовать в этом фарсе — до самого конца! — Он притворился, будто голос его прерывается от нахлынувших чувств. — Коли Господу угодно, мы станем орудием мщения за гибель бедняги Артура.

Крэммер сделал короткий жест, выражающий благородное смирение и едва удержался, чтобы не поклониться пустому зрительному залу; прятавшийся же в затемненном партере Найджел чуть было не разразился рукоплесканиями.

— Тогда все в порядке, — констатировал Аллейн. — Единственная разница между экспериментом и настоящим спектаклем заключается в том, что у нас не будет затемнения. Прошу тех из вас, кто к концу антракта находился в своих уборных, пройти сейчас туда. Повторите свои передвижения из комнаты в комнату, как в тот вечер. Я поставил вдоль коридора полицейских, но ведите себя так, словно их там нет. Особенно важно воспроизвести в точности разговоры между мисс Макс, мистером Сюрбонадье, мисс Эмералд и мистером Симпсоном, имевшие место до поднятия занавеса. В начале и в конце воображаемого затемнения я подам сигнал свистком. Теперь, будьте добры, разойдитесь по своим комнатам.

Актеры ушли со сцены, храня молчание. Симпсон занял место в суфлерской будке, с ним отправился сержант Уилкинс. Предварительно Аллейн с каждым из них о чем-то пошептался.

Фокс и Бейли расположились в правых кулисах, двое других полицейских — напротив. Томпсон с помощником застыли в коридоре, вдоль которого были оборудованы артистические уборные.

— Отлично! — воскликнул Аллейн и отошел к самой рампе.

— Приглашайте актеров, — велел Симпсон Уилкинсу, и тот отправился к артистическим уборным; его зычный голос был слышен и на сцене:

— Последнее действие! Внимание, последнее действие!

Мисс Макс, чья гримерная находилась за поворотом коридора, появилась на сцене первой, села в кресло и достала вязанье. Затем появилась Джанет Эмералд, она прошла к окну в глубине сцены.

— Делайте вид, будто беседуете с Сюрбонадье, — негромко попросил ее Аллейн. — Теперь ваш черед, мистер Симпсон.

Симпсон покинул суфлерскую будку и, подойдя к письменному столу, изобразил, будто кладет что-то в верхний ящик.

— Теперь вы, мисс Эмералд! — как заправский режиссер, скомандовал Аллейн.

— Я… не помню, что говорила тогда.

— Про патроны, милочка, — подсказала мисс Макс.

— «Я всякий раз опасаюсь, как бы вы не забыли о них», — произнесла Джанет Эмералд.

— «Положитесь на старину Джорджа», — подал свою реплику Симпсон.

— «Идите сюда, Джордж, я вам кое-что покажу. Эта дорожка мне мешает, мой дорогой», — вступила Сузан.

— «Что тут не так?»

— «Из-за нее дверь туго открывается, и я не могу уйти со сцены эффектно».

— «А теперь лучше?»

— «Совсем другое дело. Подойдите, Джордж, я хочу померить на вас шарф».

— В этот момент, мисс Эмералд, — подсказал Аллейн, — вы о чем-то говорили с Сюрбонадье.

— Я не… не могу повторить. Это… так ужасно!

— Идите наискосок налево, навстречу мистеру Симпсону, скажите ему: «Артур пьян, Джордж, я нервничаю».

— «Артур пьян, Джордж, я нервничаю».