Его массивная фигура расположилась в кресле Каллагана. Он улыбнулся, насмешливо взглянув на нее:

— Итак, дело не выходит, Эффи? Вы, видимо, не в своей тарелке? Одежда ваша на месте, но лицо ваше мне не нравится. Под глазами синяки. Что же происходит, малышка?

— Происходит,— ответила она,— такое, что я начинаю задавать себе вопрос, что он фабрикует? Он с некоторых пор сам не свой и это дело Денис начинает меня беспокоить. Оно мне не нравится и не нравится манера, с которой он ведет его!

Глаза Николса округлились от удивления. Он нагнулся, чтобы чиркнуть спичкой о подошву ботинка, закурил и бросил спичку в корзину.

— Почему вы не скажете ему? — спросил он.— Ему будет очень приятно выслушать все это! Он откинулся на спинку кресла и прибавил:

— Может быть, теперь он посадит вас на свое колено, чтобы разломать пополам!

— Я это знаю,— ответила она,— только на этот раз он играет с огнем. В этой истории с «короной» он все старается взвалить на спину миссис Паолы Денис, которую он приносит в жертву, чтобы вытащить эту несносную Ирену. Он не хочет, чтобы у нее были малейшие неприятности. Он..

— Что вы знаете?!

Она ответила мрачным голосом:

— Она была у него сегодня ночью на квартире. Мне сказал Уикки.

Николс рассмеялся.

— Он вам сказал! Просто так, когда вы не спрашивали! Я спокоен. Вы заставили его говорить?

— А что из этого. следует? — вызывающим тоном сказала Эффи.— Мне уже сказали, чтобы я забыла, что в первый раз именно Ирена приходила говорить о диадеме. Мне серьезно предложили утверждать, что это была миссис Денис. Но это неправда! Почему он хочет заставить думать, что это было так?

Николс пожал плечами.

— Вы заставляете меня смеяться, бедная Эффи! Значит, вы совершенно неожиданно обнаружили, что настало время- агентству Каллагана говорить правду? Вы заметили, что шеф не всегда играет с открытыми картами на столе? И это вас смущает? Честное слово, можно подумать, что агентство. Каллагана никогда не лгало! Я вам повторяю, вы смешите меня! Вы хотите заставить меня поверить...

— Я совсем не хочу заставить вас поверить... Я констатирую факты.

— Гвозди! — закричал Николс.— Вы воображаете бог знает что! Вы не выносите Ирену, потому что она красивая женщина, как раз такая, какая может обратить на себя внимание нашего шефа. И вы не можете себе представить, что она пришла сюда вчера, может быть, только по делу. Вы просто ревнуете, Эффи, в этом вся ваша болезнь!

— Вы говорите глупости, мистер Николс,— горячо запротестовала она,— глупости такие же большие и толстые, как вы сами! Почему я буду ревновать? Разве меня интересует,. что делает или не делает мистер Каллаган. Разве...

Николе громко зевнул.

— Вы должны переложить это на музыку, Эффи. И я буду. играть это на моей старой гитаре. Отрицайте это, если вам так поется, у вас слабость к шефу, вы решили, что он взял в оборот Ирену, и это заставляет болеть ваш живот! Вот и все.

Она позеленела от. злости.

— У вас, мистер Николс, такая манера выражаться, что просто приходишь в ужас! У меня нет слабости ни к кому и у меня не болит живот. Я только секретарша мистера Каллагана. Я работаю на него, но лично он меня не интересует, и я не хотела бы прикоснуться к нему даже пинцетом.

Николс бросил окурок в пламя камина и весело сказал:.

— Не начинайте мне теперь рассказывать,-что он просил вас потрогать его при помощи пинцета. Я вам не поверю!-"

Он снова зевнул, вытер рот и продолжал:

— В сущности, вы, может быть, и правы. Очень возможно, что он влюбился в Ирену и Паолу по. ходу действия. От такого типа,-как он, можно ожидать всего. Но вы не можете изменить это, так же как и я! Учтите, что я согласен с вами. Бегать з.а двумя сестрицами опасно! Это все равно что играть с динамитом. Я вспоминаю, как однажды в Висконсине я знал одну беби...

Эффи перебила его твердым тоном:

—- Эту историю, мистер Николс, вы мне уже рассказывали.

— Очень хорошо,—сказал он. — Возвращаясь к патрону, скажу, не занимайтесь им! Если он ведет игру с бандой, это касается только его! Не занимайтесь этим, и если вы нуждаетесь в утешении, приходите ко мне! Чтобы ободрить людей, у меня есть средства заставить расти волосы у апельсина!

— Я благодарю вас, мистер Николс, но я не нуждаюсь в утешении.

Он послал ей нежную улыбку.

— Я в этом не сомневался,— сказал он,— Но вы заставили меня вспомнить о малютке, которую я знал во Флетбиче...

Он замолчал, так как за Эффи с резким стуком закрылась дверь. Несколько секунд он скреб свой подбородок, занятый решением сложной проблемы: Потом, решившись, нагнулся и открыл дверцу шкафа, где находилась бутылка с виски.

Он выпил прямо из горлышка добрый глоток, заткнул бутылку, поставил ее на место, скрестил руки на животе и, уютно устроившись в кресле, задремал.

Когда Тринголлу принесли чай, в его кабинет вошел Каллаган.

Гринголл улыбнулся.

— Здравствуйте, Слим,— приветливо сказал он.— Я заметил, что вы появляетесь у нас точно во время чая!

Каллаган положил шляпу на край стола и, устроившись в кресле, ответил:

Я это делаю нарочно. В это время в Нью Скотленд-Ярде весь народ отдыхает. Вы понимаете, что я хочу этим сказать?

— Я знаю одного человека, который меньше всего думает об отдыхе.— ответил Гринголл.— Это инспектор Шеррик. Ему поручено следствие по делу об убийстве Сирака. Он, без сомнения, захочет, вас послушать. Но я решил, что будет неплохо, если мы с вами немного побеседуем.

Каллаган закурил.

Я об этом как раз и думал! Вы знаете, Гринголл, что я всей душой хочу быть вам полезным.

Гринголл разлил чай по чашкам.

Я знаю это,— ответил он.— И это меня пугает.

 Каллаган наморщил брови.

— Вы, наверное, считаете очень милым то, что вы говорите?

Гринголл встал, чтобы передать ему чашку с чаем, и сказал:

— Вы оказали нам большие услуги как в деле Виндаун, так и,в деле Ривертон. Но каким образом вы устроили, чтобы оба раза не попасть в тюрьму, мне до сих пар непонятно!

Каллаган не отвечал, пока Гринголл не занял снова свое место за столом.

— Если вы пытаетесь инсинуировать, что мои действия заслуживали моего ареста и пребывания в тюрьме его величества, я принужден буду преследовать вас за диффамацию.

Потом он улыбнулся и продолжал:

— -Горе в том,- что вы не переносите частных детективов. Вы нам не прощаете, что мы действуем более прямо-, нежели вы, что мы не рабы всевозможных правил и положений, что мы имеем, возможность не надевать перчаток, задавать вопросы, которые вы ставите со всевозможными оговорками.

Он отпил глоток чая и добавил:

— Я очень доволен, что не принадлежу к вашей полиции.

— Я разделяю вашу радость! — воскликнул Гринголл. — Такой тип, как вы, и здесь,— это было бы революцией!

Каллаган насмешливо улыбнулся.

— Я считаю все же вас несправедливым,— сказал он.— Я теряю время и иду сюда, прихожу с наилучшими намерениями, готовый вам помочь, и что же меня встречает? Упреки и Инсинуации! Кстати,если вы сможете дать мне второй кусок сахара, я буду вам благодарен. Не беспокойтесь, бросьте мне его!

Гринголл удовлетворил его просьбу.

— Слим,— сказал он,—я хочу играть с вами в открытую. В этой истории с Сираком Шеррик в полном недоумении. Человек этот был уже мертв порядочно времени, когда мы увидели его. В квартире холодно, как в холодильнике, и судебный врач в трудном положении. С другой стороны, в этом доме нет портье, нет привратника, и очень, трудно узнать, кто приходил к нему и кто выходил. Вы сами знаете это не хуже меня.

Каллаган согласился наклоном головы.

— Таким образом,— продолжал Гринголл,— все, что вы сможете сказать Шеррику относительна Сирака, будет ему полезным. Между прочим, Шеррик находит странным, что вы заставили открыть дверь в квартиру Сирака. Он вбил себе в голову, что вы надеялись найти Сирака мертвым! .