Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

О ПОДРАЖАНИИ

В моих стихах находят подражанье
Творениям поэтов дней былых.
Да, для меня их стройное звучанье
Дороже детских опытов моих.
Но вдуматься глубоко: наши чувства,
Сплетенья наших мыслей и идей,
Язык, науки наши и искусства,
Мучения и радости людей,—
Все это получили мы в наследство
От прадедов и дедов.
В наши дни
Привычно начинают люди с детства
Творить все то, что делали они.
А человек, среди лесов рожденный,
Вдали от городов людских и сел,
Их языка, родителей лишенный,
Что б делал он и как себя он вел?
Закон природы слепо исполняя,
Он начал бы животным подражать,
Ни наших дум, ни наших чувств не зная,
Искать еду, жить в норах, умирать.
Пускай ребенок взрослым подражает.
Он вырастет, окрепнет ум.
И что ж?
Себе по воле путь он избирает,
Ни на кого порою не похож.
Так и поэт.
Он подражает много,
Но если он решил и тверд душой,
Ему своя откроется дорога:
Иди по ней и стань самим собой.
1942

ОТЦУ

Отец мой! Ты не шлешь известий
Уж целый год семье родной,
Но дни, когда мы были вместе,
Во сне встают передо мной.
И оживает прожитое: камыш и даль родной реки,
И ты, склонившись над водою,
Глядишь устало в поплавки.
Вновь я, малыш, с тобою рядом
Стою, молчание храня,
А ты таким приветным взглядом
Порою смотришь на меня…
И вновь попутная телега
Стучит, клубится пыль дымком.
И старый конь, устав от бега,
Плетется медленным шажком.
Ни звука тишь не нарушает.
Лишь глупый перепел с утра
Не умолкая повторяет
Все «спать пора» да «спать пора».
И жизнь опять течет сначала,
Все той же радостью полна,
Как будто нас не разлучала неумолимая война.
Как будто были сном кошмарным
Все потрясенья и нужда,
А утро светом лучезарным
Их разогнало без труда.
1942

ТАШКЕНТСКИЕ ТОПОЛЯ

Деревья величавые спилили.
На месте их десяток низких пней.
Вы в виде тополей прекрасны были,
Но стали в виде топлива нужней.
Когда же канет в вечность год печальный
И будет вновь цвести и петь земля,
Не скоро здесь, на улице центральной,
Поднимутся другие тополя.
Тогда померкнут в памяти страданья.
Но иногда в ряду дерев просвет
Пробудит вновь в душе воспоминанья
О муках пережитых грозных лет.
1942

«В извечной смене поколений судьбой гордиться мы должны…»

В извечной смене поколений судьбой гордиться мы должны.
Мы — современники сражений дотоль неслыханной войны.
И хоть удел наш — боль разлуки, хоть нами кинут край родной,
Хотя гнетет нас бремя скуки и серость жизни тыловой,
Хоть больно в лицах изможденных найти глубокие следы
Голодных дней, ночей бессонных, забот вседневных и нужды,
Хоть тяжело однообразье железных дней перенести
И возмущаться этой грязью, повсюду вставшей на пути:
Тем духом мелкого расчета, трусливой жаждой барыша,
Когда под маской патриота скрывают рыло торгаша,
Когда на складах, в ресторане вор верховодит над вором
И в государственном кармане свободно шарят, как в своем,
Когда с досадой, даже злобой пришедших с просьбою помочь
Администратор твердолобый привычным жестом гонит прочь,
Когда, себе готовя смену, калечат матери детей
Привычкой к торгу и обмену, и суете очередей, —
Хоть нас гнетет необходимость, но все мы вынести должны.
Пора понять неповторимость, величье грозное войны,
Неповторимы наши муки, и испытанья, и нужда,
И вспоминая, скажут внуки: «Зачем не жили мы тогда?»
А мы пройдем, хоть путь наш труден, терпя, страдая и борясь,
Сквозь серый дождь тоскливых буден, сквозь голод,
                                                                                       холод, скорбь и грязь.
1942

В ОЧЕРЕДИ

— Посмотри, как нахально втирается дед!
Гражданин, нужно очередь раньше занять!
Что же будет, коль все перестанут стоять?
— Счастье, милые! — мы услыхали в ответ
1943

В ЧИТАЛЬНЕ

День промелькнул за окнами читальни,
Как будто люди жили без меня.
С вокзала я гудок услышал дальний.
Прошел трамвай, сверкая и звеня.
Вы, делавшие мир светлей и лучше!
Вы, жизнь свою отдавшие борьбе!
Спасите нас! Спасите наши души,
Не дайте утонуть в самих себе.
Не дайте превратиться в жалких тварей,
Каких рождала нищая страна:
В Молчалина, учителя в футляре
Иль пескаря из сказки Щедрина.
1943

В «ЧУКОККАЛУ»

Я Тебе, Чуковскому Корнею,
Автору и Деду моему,
Напишу посланье как умею
И размер классический возьму.
Это Ты виновен, что в починке
Я пробыл среди больничных стен,
Получил зеленые ботинки,
Гимнастерку, брюки до колен.
Щеголем с какой-нибудь картинки
Стал я после долгих перемен.
Ты сказал — и сделано. Не странно,
Что всего достичь ты словом мог.
Ведь в Евангелье от Иоанна
Сказано, что слово — это Бог.
1943
2
{"b":"215854","o":1}