Он шел по улицам и не узнавал Серебряного города. Словно чья-то враждебная рука стерла его чарующую магию. Большинство храмов и дворцов были разрушены, статуи сброшены с постаментов, дома зияли пожарищами. Кое-где валялись изуродованные трупы горожан. Время от времени попадавшиеся навстречу Скиллу патрули бронзовиков почтительно пропускали скифа, о подвигах которого были немало наслышаны.

Почти дойдя до дома покойного Менандра, Скилл вдруг вспомнил, что не знает, где живет Лаоника. Он ведь ни разу не был у нее в гостях.

— Ладно, будем надеяться, что у Менандра попадется кто-нибудь из знакомых, — пробормотал Скилл и ускорил шаг.

Так оно и вышло. Едва успев войти, Скилл заметил Герона, прыгнувшего при его появлении в одну из дверей. Скилл догнал кифариста и после недолгой борьбы и пары увесистых затрещин извлек его на свет.

— Привет! — сказал он как можно дружелюбней.

— А… здравствуй, — пробормотал Герон, с ужасом поглядывая на лук, висящий за спиной Скилла. — Ты не убьешь меня?

— Если есть за что — убью! — пошутил скиф и тут же пожалел о сказанном, так как Герон рухнул на колени и, причитая, стал целовать руки кочевника.

— Встань, встань… — Скилл тщетно пытался поднять испуганного кифариста на ноги. Наконец это занятие ему надоело, и он рявкнул: — А ну, встань!

Герон поспешно вскочил.

— Что ты здесь делаешь?

— После смерти Менандра Совет подарил мне этот дом.

Скилл скривил губы.

— С условием, что ты станешь новым доносчиком?

— Да, — потупив взор, признался Герон.

— Ладно, не тушуйся! Меня это уже не касается. Скажи мне, где живет Лаоника.

Герон вздрогнул и начал тихонько пятиться от Скилла.

— Ты что?

— Я… этого не знаю.

Скилл в два шага догнал намеревавшегося пуститься в бегство кифариста.

— Лжешь! Говори, иначе я вытрясу твою трусливую душонку!

— Пусти! — Герон стал белее горного снега.

— Говори правду, что с ней?!

— Ее убили. — Слова эти дались трусу нелегко. Он обмяк, колени дрожали.

— Кто? — спросил Скилл мгновенно охрипшим голосом.

— Бронзовики. Захватив город, они принялись измываться над жителями. Многие пострадали. Особенно девушки. Солдаты хотели изнасиловать ее, она сопротивлялась, тогда они закололи ее мечами.

— А ее парень?! — почти закричал Скилл.

— Он струсил и убежал.

— А-а-а! — завыв, скиф повернул лицо к зеленому небу. — Проклятый город! Проклятые люди! Будь проклят этот мир!

— Иди, — сказал он Герону. — Не бойся. Я тебе ничего не сделаю. Если найдешь время, помяни Лаонику.

Едва сдерживая рыдания, Скилл быстро зашагал прочь от дома Менандра.

Именно в этот момент начался штурм города. Атакующим не пришлось брать стены приступом. Подземный ход все же существовал, хотя и вел не в храм Аполлона. Один из сикофантов выдал эту тайну Ренелсу. Недолго думая, стратег отправил под землю своих испытанных секироносцев. Те прорубились к городским воротам и распахнули их.

В город хлынули катафракты, а за ними толпы копейщиков, арбалетчиков и витязей. Оборонительные линии бронзовиков были прорваны, на улицах разгорались жаркие бои.

Скилл повернул за угол и застыл, будто налетев на каменную стену. Посреди улицы двигался отряд катафрактов. Заметив вооруженного человека, всадники заорали и повернули коней к нему.

Их было восемь. Скиф выпустил двенадцать стрел, прежде чем последний катафракт рухнул на землю. Полюбовавшись результатами своей работы, Скилл извлек стрелы и направился к зданию Городского Совета. По дороге ему не раз приходилось вступать в стычки. Он убивал всех, не разбирая, бронзовик или золотовик преградил ему путь. Несколько раз по нему стреляли арбалетчики. Скилл снял стрелами двоих, с удивлением обнаружив на одном из врагов свой панцирь, в который немедленно облачился.

По мере приближения к центру города встречалось все больше и больше трупов. Враги лежали в разных позах с жутко оскаленными лицами. Чего стоил лишь один бронзовик, рухнувший рядом с поверженной статуей Зевса. Удар двуручного меча расколол его голову надвое, забрызгав мостовую розовым месивом мозгов. Зрелище не для слабонервных!

Вот, наконец, и Городской Совет. Отодвинув ногой лежащего у дверей мертвеца, Скилл прошел внутрь. В комнате, которая была некогда стражницкой, яростно рубились три воина. Раненный в руку и шею бронзовик из последних сил сопротивлялся натиску двух врагов. Свистнула стрела скифа, и один из них рухнул на пол. Спустя мгновение за ним последовал и второй. Бронзовик вытер со лба смешанную с потом кровь.

— Спа…

Он не договорил. Третья стрела пронзила ему шею.

— Вот так-то лучше, — пробормотал Скилл и шагнул в следующую залу.

Это помещение напоминало бойню. На мраморном полу, щедро политом кровью, валялись два десятка трупов. По разные стороны длинного стола, за которым некогда решали дела архонты, стояли Калгум и Ренелс. Оба тяжело дышали. Из многочисленных, но неглубоких ран сочилась кровь. При появлении Скилла враги оживились.

— Скилл! — заорал Калгум. — Пристрели этого ублюдка!

Ренелс предложил сделать то же самое применительно к консулу, пообещав:

— Убей его! Получишь свободу и столько золота, сколько сможешь унести!

Скилл усмехнулся:

— Свободу я уже получил, золото мне не нужно, убил я достаточно. И еще: знаешь, Калгум, твои воины убили Лаонику.

— Мне очень жаль, Скилл! Поверь, мне очень жаль! — Консул перевел ненавидящий взгляд с Ренелса на скифа.

— Твою жалость не положишь в карман, — заметил кочевник. — Я не буду вмешиваться в ваш спор. Пусть победит сильнейший.

— Предатель! — заорал Калгум.

Отец-стратег промолчал. Его этот вариант вполне устраивал.

В этот момент в залу ворвался бронзовик с мечом в руке. Скилл мгновенно свалил его наземь. И тут же Ренелс напал на своего противника. Калгум был настороже и парировал первый удар, но стратег ловко повернулся вокруг своей оси и рубанул бронзовика по боку. Доспех лишь частично смягчил удар, по обшитой бронзовыми пластинами юбке заструился тонкий ручеек крови.

Стремясь развить свой успех, стратег удвоил усилия. Калгум отражал его удары, но все более неуверенно. Было заметно, что силы оставляют его. Внезапно он решился на отчаянный шаг и с криком бросился на противника. Направленный наобум меч рассек левую руку Ренелса, и в тот же миг Калгум захрипел и, обмякнув, осел на пол.

Стратег вырвал меч из живота бронзовика и повернулся к Скиллу:

— Ты не мешал мне, и я сдержу свое обещание. Ты свободен. Бери золото, сколько влезет, и выметайся из города.

— Мне не нужно золото, — ответил скиф и поднял лук.

— Так! Значит, ты решился воспользоваться своим преимуществом! Благородно!

— Так же как воспользовался бы и ты, дерись мы на мечах.

— Но я ранен и утомлен поединком. Шансы теперь равны.

Скилл молчал, не опуская лука.

— Позднее ты будешь корить себя за то, что струсил и предпочел убийство честному поединку.

— Будь по-твоему… — процедил Скилл, ловясь на провокацию Ренелса. Он приставил лук к стене. В ладонь легла рукоять меча.

Противники начали сходиться.

— Что-то ты сегодня осторожен, сопляк, — ухмыльнулся стратег, желая раззадорить Скилла. — В прошлый раз ты был более прыток.

Скиф молчал. Мелкими шажками он стремительно двигался вокруг Ренелса, пытаясь прижать его к стене. Но стратег внимательно следил за его перемещениями и ловко избегал невыгодных положений. Наконец Скилл потерял терпение и атаковал. И едва не поплатился жизнью. Длинный меч Ренелса просвистел над его головой, срезав прядь волос.

Стратег наигранно захохотал:

— Должно быть, ты желаешь, чтобы я обрил твою голову!

Не отвечая, Скилл напал вновь. На этот раз он сделал ложный выпад, и Ренелс попался на эту удочку. Его меч поразил пустоту, и в тот же миг клинок Скилла срубил стратегу часть челюсти.

Взревев от ярости и боли, Ренелс бросился на врага. Но ярость — плохой советчик. Скилл вновь ушел от удара и рубанул стратега по шее. Фонтаном брызнула кровь. Любой другой, получив подобную рану, рухнул бы замертво, но Ренелс устоял. Хрипя и шатаясь, он вновь пошел на Скилла. Лицо стратега было страшно, длинный меч описывал стремительные круги. Под сердцем у Скилла захолонуло от предчувствия близкой гибели.