— У меня по-другому, — задумчиво произнес Скилл. — Я нашел свою любовь. Я нашел друзей. Я люблю и любим.

— Любим! — Купец тихо рассмеялся. — Глупец! Этот город любит лишь себя. Это иллюзия любви, подобная той, что пытаются создать лжепророки, клянущиеся в любви всему человечеству. Этот город не любит никого, кроме себя. А люди здесь лживы и непостоянны.

— Ты — сам лжец! — рассерженно воскликнул Скилл.

— Я лгу? Если бы… Ты говоришь, тебя любят друзья. А не задавался ли ты вопросом: почему?

— Друг потому и друг, что любит тебя лишь за то, что ты существуешь.

Калгум нервно куснул губу.

— А может быть, все проще? Может быть, они любят тебя за твои деньги?

— Ты вновь не угадал, купец. Я ни разу не давал им денег. Я лишь истратил немного на свою возлюбленную, но эта сумма смехотворно мала.

— Да ты и вправду считаешь себя счастливцем! — желчно воскликнул Калгум.

— Э, купец, я вижу, ты завидуешь мне! — сказал Скилл и повернулся, чтобы уйти.

Калгум вцепился в его руку:

— Постой! Прости меня. Мне хотелось бы верить тебе, но я слишком хорошо знаю людей. Они ничего не делают просто так. Я разучился доверять им.

— В этом твоя беда.

— А может, счастье? Допустим, ты встретил настоящих друзей, допустим. Ты поверил им. Однако доверяй, но проверяй! Проверь их!

— Не хочу! — Скилл вырвал руку из клешни Калгума.

— Чего? — удивился Скилл. В это мгновение он заметил вдалеке неторопливо идущего Менандра. — Кстати, вон идет мой лучший друг.

— Где?

Скилл молча указал рукой.

— Куда это он? — поинтересовался купец. — Похоже, в Городской Совет. Что нужно твоему другу в Городском Совете?

Скилл пожал плечами:

— Лаоника говорила, что Совет платит им небольшое пособие.

— Пособие за что?

— Какая разница! — Скилл рассердился. — А почему, собственно, ты задаешь такие вопросы!

— Сам не знаю, — быстро ответил Калгум. — Должно быть, хочу понять, где скрыты путы Серебряного города.

— Ты опять о своем!

— Опять… — задумчиво выдавил Калгум. Внезапно его глаза оживились. — Ты ведь воин, а значит, должен уметь лазать по стенам.

— Что ты еще надумал? — с подозрением спросил скиф.

— Залезь на крышу здания Городского Совета. Оттуда ты сможешь проникнуть в вытяжную трубу и подслушать, о чем твой друг будет говорить с архонтами.

— Ни за что! — воскликнул скиф. — Я не могу оскорблять своих друзей подозрением.

Купец не на шутку рассердился:

— Идиот! Рассуди сам. Ты всего несколько дней в этом городе и уже забыл о том, куда шел, забыл о своей цели, забыл о старых друзьях, которым ты наверняка нужен. Ведь у тебя прежде были друзья?

— Да… Черный Ветер и Тента… — Скилл удивился тому, что вспомнить эти имена оказалось нелегким делом. Он словно вытянул их откуда-то из глубин памяти.

— Вот видишь! Ты уже стал забывать о них. Где они теперь? Что делают?

Кочевник потер ладонью лоб.

— Вспомнил! — вдруг радостно воскликнул он и тут же осекся: — Я должен был помочь им.

Купец оживился:

— Ты шел выручать друзей, сметая на своем пути все преграды, но попал в этот город и позабыл обо всем на свете. Так же, как и я. Так же, как сотни других, чьи трупы время от времени вылавливают из реки. Думай, скиф! Пока еще не поздно. Пока мы еще можем все узнать!

И Скилл поддался на уговоры.

— Где находится Городской Совет?

Обрадовавшись, Калгум хлопнул скифа по плечу.

— Наконец-то! Молодец! Пойдем, я покажу.

Вскарабкаться на крышу Городского Совета оказалось несложным делом. Осторожно ступая по хрустящей черепице, Скилл достиг вентиляционной трубы и спустился по ней вниз — прямо в залу, где, по словам купца, должны были заседать архонты. В трубе было темно, припахивало гарью, ноздри свербила мелкая пыль. Едва удерживаясь, чтобы не чихнуть, Скилл прижался ухом к глиняной стенке и стал жадно ловить слова, доносящиеся из комнаты. Сначала до него долетали обрывки фраз, но постепенно биение крови в висках прекратилось, и скиф стал слышать весь разговор.

— …Как ведет себя ваш гость? — У говорившего был бархатный голос.

— Спокойно. Пьет вино и занимается любовью. Он позабыл обо всем на свете, даже о сундуке с серебром, оставленном на сохранение в кабаке «У пустокрыла».

— Великолепно. Мыдники сегодня же изымут эти деньги в пользу городской казны. Мы довольны тобой, Гармал. Казначей, отпусти ему плату за два месяца вперёд.

— Благодарю тебя, сиятельный архонт!

— Не стоит. Мы служим городу, город воздает нам за эту службу. Можешь идти.

Послышалось шарканье, затем легкий стук закрываемой двери. Бархатный голос произнес:

— Ваше мнение, господа архонты.

— Выждем еще несколько дней, а затем уберем этого купца. Пусть исчезнет, как и остальные. — Легкие говорившего астматически хрипели.

Третий был осторожней, его тоненький голосок выражал сомнение.

— Но это может вызвать нежелательные осложнения. Стратеги Золотого города уже не раз обвиняли нас, что мы потворствуем исчезновениям их людей.

— Пусть попробуют доказать! — буркнул бархатный голос. — Ответим как всегда. Мол, пожелал остаться в нашем городе, и найти его нет никакой возможности. Ведь купец, хе-хе, не проговорится!

— Мыдники спрячут его следы!

— Давай следующего! — велел обладатель бархатного голоса.

Скрипнула дверь, затем послышались легкие шаги.

— А, Менандр! Ты, как всегда, бежишь на запах денег.

Голос Менандра:

— Здравствуй, сиятельный архонт!

— Здравствуй, здравствуй!

Менандр! У Скилла возникло сильное желание не только слышать, но и видеть. Не заботясь о чистоте хитона, он опустился на колени и медленно приоткрыл печную заслонку. Его глазам предстала зала, богато украшенная фресками и бархатными портьерами. Посреди залы за столом сидели трое в красных хитонах, перед ними, заискивающе улыбаясь, стоял Менандр.

— Ну, какие дела у тебя? — спросил обладатель бархатного голоса, сидевший посередине. Лицо его, изборожденное морщинами, выдавало властность.

— Все в порядке, светлейший архонт. Он забыл обо всем на свете, кроме наших вечеров. — Менандр хихикнул. — Слушает, словно баран, мои побасенки да тискает девчонок. Думаю, он вполне созрел и с ним можно покончить.

— Думаю здесь я! — резко оборвал Менандра архонт. — Пусть все остается по-прежнему. Нам приказано, чтобы он жил в Серебряном городе. За него щедро платят. Надеюсь, он не слишком надоел тебе?

Менандр переступил с ноги на ногу.

— Честно говоря, меня от него тошнит.

— Так поблюй! — захохотал бархатный голос. — Ладно, снисходя к твоим мучениям, мы удваиваем плату. Держи.

Архонт бросил Менандру туго набитый мешочек. Юноша ловко поймал его и оценивающе подкинул на ладони.

— О, благодарю тебя, сиятельный архонт!

Тот небрежно махнул рукой:

— А теперь можешь идти. Придешь, как всегда, через пять дней.

— Через пять дней, — эхом отозвался Менандр. Низко поклонившись, он вышел.

— Ну что скажете? — спросил обладатель бархатного голоса.

Сидевший справа от него тощий, как жердь, человек Пожал плечами. Заговорил сидевший по другую руку толстяк.

— По-моему, здесь все ясно, — сказал он тоненьким голоском. — За него платят, пусть живет сколько угодно. — Толстяк хихикнул: — А перестанут — камень на шею и в реку!

— Пока им платят, они будут выполнять наши приказы! — грозно пискнул толстяк.

Сиятельный архонт не стал возражать.

— Следующий!

Любопытства ради Скилл выслушал и этого посетителя. Он оказался таким же подлецом, как и его предшественники. Дальнейшее скифа не интересовало. Он знал уже достаточно много. Услышанное открыло ему глаза. Калгум был прав — Серебряный город ловил гостей в свои невидимые тенета, а затем безжалостно расправлялся с ними. Интересно, думал Скилл, карабкаясь по отвесной стене вентиляционной шахты, а кто за него платит? Ариман? Но ведь это не его город. Кто-то другой? Но Менандр… Каков подлец! Неужели и Лаоника заодно с ним? Неужели?!