Катя дошла до кинотеатра. Внимание ее привлекла большая красочная реклама на фасаде здания. Она остановилась. «А что, если на этот раз все будет наоборот?.. Разве в этом есть что-нибудь плохое?.. Ведь он занят больше, чем я».

Не раздумывая, она подбежала к кассе и сунула в тесное окошечко деньги.

— Два билета, пожалуйста… На хорошие места.

Не глядя взяла сдачу, билеты и, счастливо улыбаясь, чуть вприпрыжку, словно девочка, побежала к остановке автобуса.

Едва она вошла в калитку, как на дорожке появился Риф. Катя испуганно вскрикнула — Риф не тронулся с места и не проявил ни малейшей снисходительности. Стоило только Кате сделать неуверенный и робкий шаг назад, как он предусмотрительно сменил свою позицию и преградил ей дорогу к отступлению. «Что же теперь делать?..» — в отчаянии прошептала Катя.

На звяк щеколды вышла Марфа Алексеевна и всплеснув руками, тотчас повернула назад. В следующую минуту на крыльцо выбежал сам Николай и бросился навстречу перепуганной девушке.

— Вот всегда мы так встречаем наших гостей, — не без иронии кивнул Шатеркин в сторону Рифа.

— Я, должно быть, не вовремя? — смущенно проговорила Катя. — Наверно, помешала…

— Напротив… В самое подходящее время, вместе сейчас и пообедаем.

Николай был в легкой полосатой пижаме, в мягких домашних туфлях. Марфа Алексеевна теперь вышла на встречу сыну и Кате в новом красивом переднике, радостная и виновато улыбающаяся.

— Ты уж, Катенька, прости меня, старую… Мне надо было этого нечистого духа прогнать да тебя от страха вызволить, а я, как ненормальная, в комнаты бежать кинулась.

— Не беспокойтесь, Марфа Алексеевна, все обошлось хорошо. Риф вел себя деликатно.

— Куда уж деликатней… У, нечистый дух, — проворчала Марфа Алексеевна.

Скоро все эти волнения улеглись. Сели за стол. Молодые люди не страдали отсутствием аппетита, а при оживленном разговоре обед казался еще вкуснее. Марфа Алексеевна принесла лакомства. Катя молча покосилась на большой, до отказа заставленный поднос. Мягкие, в глубоких морщинах руки Марфы Алексеевны без конца пододвигали к ней то легкий, как пена, зефир, то свежее клубничное варенье, то румяные абрикосы…

— Марфа Алексеевна, — взмолилась Катя, — разве можно столько одной съесть?

— А ты, милая, ешь на доброе здоровье, — с нарочитой строгостью ответила Марфа Алексеевна. И добавила с улыбкой: — Ведь вы такой народ, если вас не заставишь, голодные целыми днями ходить будете.

Когда Марфа Алексеевна вышла на кухню, Катя, отодвинув недопитую чашку чаю, с нежной грустью в глазах поглядела на Николая. Тот смущенно улыбнулся.

— Да, чуть не забыла, — встрепенулась девушка, и открытое, чуть загоревшее лицо ее сделалось серьезным. — Ревизия архива, вероятно, затянется.

— Почему? — спросил Николай удивленно.

— Видишь ли… В том сейфе, который взломан, все документы оказались налицо.

— Еще одна новость! — Шатеркин потянулся к портсигару, лежащему на диване. — Что же тогда получается?

Он взял папироску и, выйдя из-за стола, закурил. Легкий дым кудрявыми прядками потянуло в окно.

— Все папки оказались в таком порядке, в каком они когда-то были уложены… Вот поэтому окончательные выводы можно будет сделать не раньше, как после ревизии всех особых фондов.

— В общем архиве ничто не могло интересовать преступника, — размышлял Шатеркин, озадаченно похаживая возле окна. — Выводы должны быть завтра… Не позже, чем завтра… — Он круто повернулся. — Ты понимаешь, Катя, больше нельзя ждать. Нельзя! Иначе будет поздно, и тогда вся эта огромная работа окажется никому не нужной.

Катя никогда раньше не видела Шатеркина таким строгим, не замечала в его глазах такого горения. А что, если Николай прав, и они опоздают?..

Оба молчали. Шатеркина очень беспокоило неожиданное сообщение Кати. «В сейфе все оказалось на своем месте… Это несомненно новый фокус. Его надо разгадать как можно скорей».

Катя, задумчиво уткнувшись лицом в большой букет свежих цветов, с сожалением думала о том, что не вовремя завела деловой разговор. Она ведь шла сюда на для того, чтобы озадачить Николая новой неожиданностью, а чтобы побыть вместе, поговорить, хоть не надолго отвлечь его от нелегкого дела и наконец… Она вспомнила, что в ее сумке лежат билеты в кино. Как же теперь об этом сказать? Но в это время Николай подошел к ней и взял за руку.

— Знатоки говорят, что игра в молчанку не всегда действует успокаивающе.

— Если ты сегодня ночью не сумеешь заснуть, виновницей считай меня.

— Не беспокойся, — возразил Шатеркин. — Ночью я всегда крепко сплю. Даже на фронте свои шесть часов, как правило, использовал полностью по назначению.

Они засмеялись. В комнату заползала приятная прохлада и аромат цветения. Перед окном от легкого дуновения свежего ветерка покачивалась сирень, тонко царапая стекло давно засохшей метелкой цветка; трепетно шелестели листья серебристого тополя, где-то в листве сердито загудел жук, покружился, стукнулся в открытую раму и улетел.

— Знаешь, через полчаса мы с тобой должны быть в кино, — беспокойно глянув на часы, сказала Катя.

— В кино?!

— Да-да, дорогой товарищ капитан, не удивляйтесь, пожалуйста, мы должны быть в кинотеатре «Победа», сидеть в четырнадцатом ряду на двенадцатом и тринадцатом местах и смотреть венгерскую картину «Яника», — сказала Катя тоном, не терпящим возражений.

Шатеркин развел руками.

— Что же, это, пожалуй, лучший способ для того чтобы пойти в кино, — сказал он примирительно…

Хотя до начала сеанса времени оставалось немного, Николай и Катя решили идти пешком. Они шли молча, но это молчание было столь приятно, что никто из них не хотел его нарушать. Катя сегодня была счастлива как никогда. В последние дни она много работала в институте, готовилась к экзаменам, а остальное время проводила в архиве, не высыпалась, очень уставала. Но сейчас усталости не чувствовалось.

— А как твои экзамены? — неожиданно спросил Николай.

— Подвигаются, и очень быстро, прямо-таки со скоростью звука, — отшутилась она.

— Нет, серьезно?

— Сергей Владимирович вчера предупредил всех: «Держитесь, друзья мои, пощады не будет».

— Перспектива незавидная. Может быть, тебе…

Катя не дала ему договорить:

— Никаких «может быть». Я обязательно должна закончить эту работу…

Они опять замолчали. Катя, наклонив набок голову и чуть касаясь ею сильного плеча Николая, по-детски смотрела, как вспыхивают на бульваре одна за другой электрические лампы. И только вспыхнули огни на улицах, в витринах магазинов, на рекламах, как в саду грянул джаз.

Как ни хотел Шатеркин отвлечься от дела и забыть о нем хотя бы на этот вечер, не получалось. В сознании вертелся один и тот же вопрос: «Почему в сейфе все оказалось на месте? Ведь преступник лез туда не ради любопытства?» Временами Николай даже забывал, что идет рядом с Катей. «Вероятно, Керженеков попал в руки к опытному преступнику. Может быть, этот тип привез ему письмо от старого приятеля… Стал посещать Керженекова на службе, приглядываться к обстановке, к распорядку, к запорам, к железным ящикам… Потом прямо заговорил о том деле, которое его интересовало. Возможно, шантажировал… Керженеков в одном из сейфов отыскал, а может быть и показал нужный этому человеку предмет, но в последний момент одумался, понял, что совершает преступление, и решительно отказался отдать предмет. Однако он тут же при нем, положил предмет в сейф № 27… Дальше все известно. Но что же это за предмет?»— Шатеркин взглянул на Катю и крепче прижал ее руку.

— Мы можем опоздать к началу сеанса, — тихо сказала она.

— Да, да, надо поспешить, — ответил Николай, продолжая думать о другом.

Когда они проходили мимо билетных касс, перед Шатеркиным проскочил мальчишка. Капитан не успел оглянуться, как он исчез в толпе. «Мог ли я ошибиться?.. Это, кажется, Толик, но зачем он появится здесь?.. Ребят на вечерние сеансы не пускают…» Он еще раз поглядел вокруг, но мальчишка пропал бесследно.