Лука на боевой тропе — глаза блестят, усики дергаются в такт речам, которых нам отсюда не услыхать. И не для нас они предназначены. А Старая Самара одаривает тюленя взглядами, от которых усики двигаются еще быстрее. Молодец Лука, вот, Борис, что значит оптимизм! А Самара еще ничего и даже очень ничего. Кто это, интересно, назвал ее Старой? Неужели и вправду я?

…Грациозна, прекрасна, обольстительна, шарман, блеск, восторг, юные поручики стреляются у ворот, взгляд сквозь веер, сквозь дымку соблазна, сквозь огонь страсти…

Пора собираться. Можно, конечно, еще посидеть на прощание, полюбоваться остатками нашей орды, поглядеть на коленца Луки, которые с каждой минутой становятся все более занимательными. Но — не стоит, раскиснем на солнце, а нам еще топать с рюкзаками. Да и проститься надо, не все же на пляже.

…Прощальные визиты коротки. В фонды к Тамаре Ивановне. К соседям. К Саше… Ну вот, вроде всем все пожелал. И мне пожелали. Теперь можно просто пройтись — не спеша, без всякой цели. Сквозь высокую желтую траву, по обгорелой, пахнущей золой саванне и дальше, к тому обрыву, где всегда, даже в штиль шумит море…

За спиною желтое травяное поле, под ногами — скала, а ниже торчат черные зубья, о которые лениво трутся волны. Бешеное солнце разогнало даже чаек, где-то там, за неверной голубизной, оскалил зубы Небесный Пес…

…Прощай, прощай, прощай, недоступная земля, недоступная тайна, недоступная вечность, ухожу, исчезаю, прощай, хайре…

…Крипта (итоги исследования).

1. Геомагнитная аномалия Херсонеса заметно воздействует на природу в целом, климат (дожди!), животных (эндемики) и, вероятно, на человека.

2. По свидетельству Страбона, херсонеситы не сразу построили город на этом полуострове, а переехали сюда из «старого Херсонеса». Возможно, это место казалось им более защищенным (богами?) именно в силу наличия аномалии и указанной выше особенности климата.

3. Воздействие аномалии приводит к тому, что некоторые каменные сооружения (базилики) в силу непонятных пока особенностей их архитектуры приобретают «энергетический контур», то есть меняют направление магнитной стрелки, как в одну, так и в другую сторону. Возможно, этому способствует некое излучение (?), идущее из глубин каменного плато…

Борис уже вынес вещи и начинает беспокоиться. Вот он я, вот. Не опоздаем, еще вагон времени. Та-ак, рюкзачок ты мой… в цементном крошеве… собирайся ты домой, да по-хорошему… Готов! Стоп, а где Лука? Вещи-то его тут…

Лука появляется только через четверть часа, когда мы докуриваем по второй сигарете и начинаем понемногу злиться. Тюлень ведет себя как-то странно

— распаковывает чемодан, роется в вещах, затем снова начинает паковаться, после чего решительно заявляет, что никуда уезжать не собирается. То есть отсюда он уедет вместе с нами, но не на вокзал. Он тут присмотрел недалеко квартирку… А вечером пошлет домой телеграмму про срочный вызов на Крымскую АЭС — на предмет аварии реактора…

Ай да тюлень! Разве что не стоит в телеграмме про реактор, а то быть панике по всей Руси великой. Ты уж что-нибудь про внеочередной симпозиум… Ну, тебе виднее.

Лука заявляет, что ему действительно виднее и что он уже все рассчитал. Муж Самары появится не раньше, чем через неделю. Психологическую подготовку тюлень уже провел. Дело тонкое, но он уверен в успехе…

…Это еще кто в чем уверен! Самара когда-то в таких делах могла дать тюленю сто очков форы. Правда, сейчас она — сама добродетель, особенно в Хергороде, где не спрячешься. Да еще при дочке… Но не стоит разочаровывать Луку, пусть себе. Может, это и есть его приз?

…Удачи, тюлень! Не подкачай, тюлень! Мы с тобою, тюлень! Мы гусары, тюлень!..

Ну что, пора?

Лука заключает нас с Борисом в объятия, обещая тут же позвонить по возвращении. Вот тогда соберемся да такое устроим, такое… Заткнем за пояс Херсонес!

Эх, Лука, всегда мы договариваемся встретиться после, да не всегда встречаемся. Сам знаешь, дома мы совсем другие. Дай бог, чтобы я ошибался. Если не звякнешь, сам позвоню. Ну, бывай!

…Только не вздумай Самаре читать свои опусы! Она дама утонченная, для нее и Бодлер — порнография.

Лука обещает учесть, взгромождает на себя рюкзак и резвой трусцой направляется к дороге, ведущей сквозь Западное городище в сторону его нового логова.

Хайре, Лука!.. Ну что, Борис, пора и нам. Вещи уже на улице, мы стоим у крыльца, докуривая перед походом. Откуда-то из зарослей появляется Толик-Фантомас и начинает нерешительно топтаться невдалеке. Снова смена караула. Все возвращается на круги своя, и Фантомас готов вновь занять свои чертоги.

…Вороны над камнями — жадные, наглые, крикливые, нахальные, бесстыдные… Ну, пошли!

Рюкзак с непривычки кажется свинцовым, и первое время глаза видят только метр пыльной дороги впереди. Лишь у Эстакады я оглядываюсь.

…Высокий холм, скрывающий Западное городище, наш опустевший домик с острой красной крышей, скалы у гладкого недвижного моря, кварталы серых кладок на месте Северного района. Белое жаркое небо, желтая трава, черные проплешины гари… Город на полуострове.

Хайре!..

Плечи постепенно привыкают к лямкам, и тамарисковую аллею мы проскакиваем быстро. Площадка у ворот, с которой виден весь Портовый район, песчаный берег Карантинки, вагончики Урлага… Вот и наши раскопы, через месяц они уже зарастут, зимние дожди размоют кладки, а туристы доделают остальное… Увы, так было всегда. А Казарма устоит — странное здание с желтыми полуразрушенными стенами. Где-то там, не видная отсюда, и моя Стена…

Хайре!

Бабка в воротах не чинит нам препятствий, поскольку на этот раз мы проходим калитку с другой стороны. До встречи, бабушка, все-таки постарайтесь нас запомнить. На всякий случай…

Улица Древняя идет то вверх, то вниз, лента асфальта под ногами тянется бесконечно, рюкзаки дают о себе знать, и разговаривать совсем не хочется. Автобус будет не скоро, мы идем к трассе, чтобы попытаться взять штурмом троллейбус. Возле одного из домиков Борис вопросительно смотрит в мою сторону. Именно здесь квартировали Змеи, тут, по версии «Херсонесише беобахтер», Лука в пылу оргии продумывал план эмиграции на Сахалин… Нет, Борис, перекуривать не будем, лучше подождем до остановки.

Троллейбус переполнен, за спинами и головами почти ничего не видать. Вот сейчас, слева должен быть храм Владимира… Вот он! Значит, действительно все!..

…Прощай, прощай, хайре, прощай, хайре, хайре, хайре…

До поезда еще более часа, мы ставим вещи невдалеке от камеры хранения, в тени старых платанов. Постепенно сюда сбредается вся наша публика и, оставив часовых, расползается в поисках мороженого и газировки. Бог с ней, с газировкой, лучше просто побродить, ноги размять. В поезде еще насидимся. Был бы здесь Лука, сразу вспомнил, как мы в вокзальном ресторане в прежние годы каждый раз пили чешское пиво. Теперь какое уж пиво, ресторан — и тот закрыт!..

Время тянется медленно, и я забираюсь под тень платана, истребляя сигарету за сигаретой из предпоследней пачки. Ты прав, Борис, надо еще оставить на поезд. Ничего, до Харькова хватит.

…4. Подземный храм (Крипта), считающийся раннесредневековым христианским памятником, не был и не мог быть тайной христианской церковью. Вполне вероятно, он был сооружен на месте языческого святилища, возможно, главного святилища Херсонеса, посвященного небесному покровителю или покровителям (Деве? богине Херсонас?). Был ли это Састер, предполагать пока рано.

5. Языческое святилище, если оно и в самом деле существовало, было построено в центре аномалии, следовательно, имело наибольший «контур». Эту его особенность могли использовать в соответствующих обрядах. Святилище было тайным, хорошо замаскированным, что позволяет предположить также использование его в качестве тайника для каких-то городских реликвий (статуя Девы?).