— Майкл! — напомнила она ему. — Это не мой стиль поведения. Для меня все случившееся с нами меньше чем за сутки — тоже своего рода неожиданность, скорее — подарок Судьбы.

— Но я по-прежнему не думаю, что это — хорошая идея.

Почувствовав, что ей снова хочется оказаться в его объятиях, она резко отпрянула в сторону и печально улыбнулась.

— Я тебе говорила. Никаких романов.

— У меня такое ощущение, что ты готова изменить этому пуританскому правилу.

— Ощущения часто бывают обманчивы. Пойми же, я не считаю, что это хорошая идея.

— Означает ли столь категорическое заявление, что после сегодняшних событий я буду лишен вашего доверия и больше не получу разрешения поспать на этой незабвенной кушетке?

— Ты не получишь разрешения даже на вход в лифт…

Майкл посмотрел на нее пристально, не отводя глаз.

Эбби поняла, что он хочет сказать ей нечто серьезное, о чем много думал. Так оно и случилось.

— Эбби, я почти убежден, что существует что-то важное, о чем ты хочешь рассказать мне. Но ты боишься, что это «что-то» попадет в прессу.

Майкл прочитал в ее глазах, что он прав в своих предположениях.

— Я не собираюсь каким-либо образом заставлять тебя полностью довериться мне, но полагаю, что должен узнать об этом раньше, чем они докопаются до твоей тайны сами. А они докопаются, я знаю, без всяких церемоний, грубо.

— Я тоже это знаю.

Если бы можно было избежать боли и чувства неловкости при воспоминании о той давней истории, то она не задумываясь, все рассказала ему, не утаив ни малейшей подробности. Но ее мучили сомнения: вдруг он отнесется к этому так же, как до сих пор относятся ее патриархальные родители.

— Это не что-то дурное, Майкл. Только очень… досадное. Воспоминания о прошлом обрушиваются внезапно, когда да я совершенно этого не хочу… — Она отстранилась от него с горькой улыбкой, — каждого есть свои маленькие секреты, которые никому другому не кажутся важными. Таковы и мои.

Единственным отличием между входом в комнату для допросов и кабинетом лейтенанта было то, что на двери кабинета красовалась медная дощечка с его именем. Эбби нервно расхаживала по холлу с чашкой скверного казенного кофе в руке, в то время как Свэнн, сидя на одном из стульев, который он вытащил в холл, беззастенчиво разглядывал ее.

— Они освободятся через несколько минут, — успокоил он Эбби, продолжая разглядывать ее.

По его мнению, ноги Эбби были безукоризненно красивы.

— Но что я должна делать здесь? — нетерпеливо спросила она.

Эбби не умела ждать. Профессиональная беда врачей «неотложной помощи». Их попросту не учили этому.

— Ждать. — Свэнн, видимо, обладал этим искусством: спокойно ждать…

Эбби бросила на него презрительный взгляд.

— Почему вы не решаетесь войти? — спросила она. — Вы в чем-нибудь провинились?

— Потому что слышал все это раньше. Я предложил свои услуги: охранять вас здесь от волков, которые поджидают добычу снаружи, пока лейтенант разговаривает с Вивиано.

— А почему он там? Или он провинился?

— Сомневаюсь. Вивиано слишком опытен и дисциплинирован. Настоящий профессионал.

Эбби готова была рассмеяться. Отвернувшись от непроницаемого лица Свэнна, она, перестав ходить, тоже села на стул. Свэнну было примерно столько же лет, сколько Майклу, но он казался грузным, отяжелевшим. Но и толстым назвать его нельзя. Свэнн производил впечатление хорошо тренированного человека, состоящего из могучих развитых мышц, от которого исходила безмолвная угроза. У нее было чувство, под этой бетонной непроницаемостью скрывался настоящий коп, который никогда бы не посмел ослушаться приказа.

— У вас есть имя? — поинтересовалась она.

Свэнн бросил на нее подозрительный взгляд.

— А зачем вам понадобилось его знать?

— Только футболистов и сержантов-инструкторов называют по фамилии.

— И меня в том числе.

Она поняла, что большего Свэнн не скажет.

— Прекрасно. Вы давно знаете Майкла?

— Мы были напарниками, когда я работал на улицах. Он спас мою голову, когда я был неопытным новичком.

— А почему Майкл все еще работает на улице?

Свэнну потребовалось лишь мгновение, чтобы оценить открытость и чистоту лица Эбби. Вивиано почти не скрывал своего увлечения этой очаровательной леди. Но при сложившихся обстоятельствах дать волю чувствам означало бы сделать неверный шаг. Свэнн не мог винить Майкла; ему Эбби тоже понравилась.

— Майкл чувствует себя там уверенно. Он знает повадки уличных банд. И что очень важно — они ему доверяют.

Эбби согласилась с тем, что говорил Свэнн. Терпимость, спокойствие Майкла, умение найти разумное решение конфликта — качества, которые ценили даже бандиты.

Свэнн, казалось, также обладал этими профессиональными качествами.

— Но он не пробудет на улице слишком долго. Перерос. Лейтенант давно собирается переодеть его в гражданский костюм.

— В детективы?

— Он весьма подходит для этой роли. Проведет кого угодно со своим открытым лицом бойскаута.

Эбби рассмеялась этому сравнению. Перед ней на мгновение возникло честное открытое лицо Майкла. Она отпила из своей чашки и подумала, как похож кофе в больнице и в полицейском участке — тут и там отвратительный.

— Детектив Свэнн… — начала она.

— Просто Свэнн.

Эбби поняла, что ей сделали комплимент.

— Майкл был раньше женат?

Свэнн кивнул, никак не комментируя.

Услышав ответ Свэнна, Эбби смутилась. Значит, Майкл не хотел говорить о своей прошлой личной жизни. Она сочла бестактным расспрашивать Свэнна за спиной Майкла. Тем более что она тоже не открывала ему своей тайны. Наступило неловкое молчание.

Свэнн не зря был любимым детективом лейтенанта. Он сразу разрядил возникшую неловкость.

— Как давно вы уже доктор?

— Четыре года.

— Когда-нибудь испытывали желание стать кем-нибудь другим?

— Я слишком стара, чтобы пойти в балет, а в Чикаго не слишком много запросов на ковгерлс[7].

Свэнн коротко улыбнулся.

— Жена Вивиано не смогла стать преданной подругой копа. Она всегда говорила, что за это дорого платить: бессонные одинокие ночи в ожидании мужа, волнения за его безопасность. Такая жизнь ей оказалась не по силам — и они расстались.

Эбби почувствовала боль в словах Свэнна.

— Такое случается с копами, вы понимаете? У нас не самая подходящая работа, чтобы создавать хорошую семью.

— А он уже был полисменом, когда она вышла за него?

— Да, и довольно давно.

Эбби вдруг обозлилась на эту малодушную женщину, которая больше любила себя, чем мужа.

— Она должна была понимать, что он испытывает, разделять с ним его трудности.

— Все так, но не хватило характера. Она думала, что сможет изменить его, заставить избегать опасных поручений.

Эбби возмутилась:

— Это все равно что требовать от хирурга не оставлять следов крови на руках и на халате после операций.

Свэнн, слушая Эбби, подумал, что, пожалуй, она может подойти Вивиано. Эта женщина выдержит любые испытания.

А Эбби, напротив, подумала, если она даст полную свободу своим чувствам, не появится ли у нее желание изменить Майкла, чтобы уберечь его от опасностей, поджидающих полисменов на каждом шагу…

— Вы хотите сказать, что не сумеете привлечь его к ответственности по этому делу?

Майкл Вивиано один стоял в кабинете лейтенанта. Сам Кэпшоу с непроницаемым выражением обрюзгшего лица развалился в кресле за своим старым дубовым столом. Двое ребят из Агентства по борьбе с наркотиками в неряшливых костюмах и с отталкивающей внешностью, скорее похожие на уголовников, нежели на полисменов, сидели на стульях у стен. Возглавлял собрание нагловатый самоуверенный чиновник из Агентства, который каждым словом и жестом давал понять, что он единственный разумный человек среди присутствующих.