— Займись… им, — взмолилась она, глядя в его исполненные сострадания добрые глаза.

Ее чуть слышная мольба о помощи наводила Джона на страшную мысль, что это она, Эбби, смертельно ранена. За врачом толпились сестры, они были почти в шоке от увиденного. То одна, то другая сестра с величайшей осторожностью дотрагивалась до руки Эбби, опасаясь, что она раздроблена.

— Пожалуйста, — попросила она, не в силах двинуться, — скорее помогите ему.

Они повернулись к обоим раненым мужчинам и быстро занялись оказанием первой помощи. Эбби с трудом прислонилась к стене, найдя хоть какую-то опору. Она чувствовала себя так, будто ее накрыло волной. Ей казалось, что она перестала дышать, пока Джон обследовал рану на голове белокурого полицейского.

Полисмен мигнул. Джон ему что-то тихо ответил. Теперь все собравшиеся на месте происшествия обратились к распластавшемуся на земле налетчику. В его груди зияла глубокая рана, клетчатая рубашка была забрызгана кровью. Опомнившиеся от первого испуга медицинские сестры с профессиональной сноровкой и быстротой унесли раненого: он еще подавал признаки жизни.

— Ты в состоянии позаботиться о нем? — спросил, подойдя к Эбби, Джон.

Он имел в виду белокурого полисмена. Эбби глубоко вздохнула. Преодолев охватившее ее смятение, она согласилась. Эбби тотчас обратилась ко второму полисмену, седеющему, коренастому мужчине с выцветшими глазами.

— Вы поможете мне? — спросила она.

— Да, — отрывисто проговорил полисмен, думая, что его юный коллега мертв. К счастью, он ошибся.

Часом позже сержант Майкл Вивиано сидел в палате на больничной каталке, с двадцатью аккуратно наложенными швами, с белоснежной повязкой, закрывавшей рану. Голова его раскалывалась от нестерпимой боли. Теперь оставалось провести неврологическое обследование состояния раненого и сделать рентгеновский снимок.

С первой задачей Эбби справилась без всяких затруднений.

— Доктор Фицджеральд? — тихо обратился к ней пациент.

Эбби сосредоточилась на карточке, в которой что-то писала своим неразборчивым почерком, боясь встретиться взглядом с его завораживающими зелеными глазами. Казалось, что они умеют читать ее мысли.

— Называйте меня просто Эбби, — робко улыбнулась она. — У нас здесь в почете простота.

— Меня зовут Майкл, Эбби. Вы молодцом держались.

Эбби охватило какое-то особое волнение. Не владея собой, она стала выговаривать ему:

— Но почему вы пошли на такой риск? Вас могли убить. Вы почти… — Она остановилась в смятении от того, что совсем теряет самоконтроль, началось привычное сердцебиение.

— Но ничего особенно страшного не произошло. — Его голос звучал неправдоподобно спокойно.

Эбби не могла понять — что это? Редкое самообладание или желание успокоить ее. Она готова была расплакаться, а он держался все так же невозмутимо.

— Вы не имеете права так легкомысленно относиться к своей жизни! — В голосе Эбби звучало искреннее возмущение.

Майкл поднялся и положил руки ей на плечи.

— Эбби?

Она с недоумением смотрела в его глаза, словно ожидая какого-то чуда. Эбби изо всех сил старалась не выдать своего смятения.

— Я думаю, ты должен знать, прежде чем мы ближе познакомимся… — У нее перехватило дыхание при одной мысли, что она сейчас скажет ему. — Я поклялась, что если я… выберусь из этой передряги живой, то… закручу роман с первым же мужчиной, которого встречу.

Майкл был восхищен:

— Со мной?

Эбби растерялась.

— Я… я думала…

Невыразимое изумление промелькнуло на ее побледневшем лице, когда она попыталась закончить свою бессвязную фразу, но вместо этого, потеряв сознание, опустилась на руки мужчины, только что спасшего ее жизнь.

Майкл Вивиано смотрел на женщину, которую держал в руках, оторопев от неожиданности. Не зная, что делать с Эбби, он растерянно оглядывался в поисках чьей-нибудь помощи. Но весь немногочисленный персонал еще был занят налетчиком. Поняв, что сейчас все зависит только от него, Майкл принял решение. Без всякого усилия, словно ребенка, Майкл поднял Эбби — этого хрупкого, столь ранимого доктора — и перенес на каталку.

Майкл вспомнил в этот момент все, что произошло. В этой драматической ситуации она держалась как настоящий мужчина. Он некоторое время внимательно наблюдал за происходящей трагедией, прежде чем начать действовать, и был поражен ее хладнокровием; на ее месте бывалые, опытные профессионалы, возможно, потеряли бы всякий контроль над собой.

Но Майкл не представлял, чего ей это стоило, пока не заглянул в ее глаза: в них застыл смертельный ужас. С той самой минуты, когда он увидел неподдельное страдание в глубине этих неправдоподобно синих глаз, ему захотелось во что бы то ни стало защитить ее от грозящей ей смертельной опасности. Она похожа была на утопающую, которая знала, что только он один мог спасти ее. Но у Майкла возникло и другое чувство: она испугалась не столько за себя, сколько за него.

Майкл с каким-то особым нежным чувством смотрел на мертвенную бледность нежного лица — спутанные влажные каштановые волосы, темные густые ресницы, почти лишенный красок полураскрытый рот…

Майкл был потрясен. Впервые за десять лет службы в полиции с ним произошло чудо. Он серьезно увлекся женщиной, спасенной им от гибели. Он не должен больше видеть Эбби, решил сержант.

Нагнувшись к все еще не пришедшей в сознание Эбби, он бережно откинул упавший на лоб завиток. Потом смочил холодной водой платок и постарался освежить ее безжизненное лицо. Затем подошел к раскрытой двери и опять позвал на помощь.

Эбби медленно приходила в себя, ей было стыдно за свою слабость. Она была зла. Эбби разозлилась еще сильнее, когда первое, что она услышала, был голос мужчины, в объятия которого она так драматично упала.

— Типично женская реакция, — только и сказал ее спаситель.

Приоткрыв один глаз, Эбби увидела его в центре группы врачей и сестер, которая собралась здесь ради нее. Она лежала на носилках. Все еще в той же палате, подумала Эбби. Хлопоты вокруг нее показались ей почему-то унизительными; вероятно, это задело ее самолюбие.

— Я надеюсь, вы шутите, — заметила Эбби раздраженно.

— А я думал, что наше внимание будет вам приятно. — Глаза Майкла блеснули под повязкой, которую она совсем недавно ему наложила. — Я только что говорил, что за годы моей службы в полиции уже привык, что женщины, попадая в мои руки, лишаются душевного спокойствия и даже теряют сознание, — пытался отшутиться Майкл.

— Вы бы, конечно, предпочли, чтобы я ударила кого-нибудь, — сердито сказала Эбби, все еще не шевелясь. — Или, еще лучше, вытащила револьвер и сама начала стрелять. — Она почувствовала, что больше не в силах сердиться на Майкла. Она улыбнулась, зачарованная блеском его зеленых глаз.

— Вы хорошо парируете, доктор! Может быть, в следующий раз я тоже попробую упасть в обморок, если, конечно, ваши ловкие руки подхватят меня.

— Это может уберечь вас от ран и повязки на голове, — в тон ему ответила Эбби.

Она обернулась и обвела взглядом присутствующих в комнате. Ее по-прежнему мутило, особенно когда она заставила себя сесть.

— Со мной все в порядке, — сказала она, делая медленный, глубокий вдох, чтобы хоть как-то перебороть это вновь возникшее состояние дурноты.

Такого жестокого приступа слабости Эбби не испытывала давно. Единственное, чего она хотела сейчас, — это скрыться от вопрошающих, встревоженных глаз, окруживших ее людей.

Она перекинула ноги через край носилок и виновато улыбнулась каждому из них.

— Очень сожалею. Даю слово, что такого позора со мной не приключалось с тех пор, как мне было только четырнадцать лет.

— Зачем ты оправдываешься? — сказал Джон. — Я и не сомневался, что до сих пор с тобой не случалось ничего подобного.

Он не уловил истинной причины огорчения Эбби.

— Да мы все гордимся тобой — ты прирожденный врач «неотложной помощи»! — Бет Хелмсли улыбнулась, помогая Эбби подняться с каталки.