Я опустила руки.

— Что? Связать его и заставить поцеловать меня?

Холли закатила глаза.

— Нет, но это звучит очень даже соблазнительно.

Я ткнула ее пальцем.

— Как насчет чего-то более незаметного, — решилась она. — Мы могли бы использовать свой талант. Зачем попусту его тратить?

— Я и не собираюсь его тратить.

Нежелательный образ лица Мэдисон мелькнул в моей голове, и страх, что я сослана, на мгновение накрыл меня с полной силой.

— Так что твой план?

— Ты ведь можешь обернуться Кейт.

— О, нет, только не это.

Она хлопнула меня по губам.

— Не перебивай.

Я посмотрела на нее.

— И как только ты станешь Кейт, вы встречаетесь с Алеком и начинаешь целовать его взасос. Он никогда и не узнает, что это ты. Если только ты этого не захочешь. Может быть, так круто целуешься, что он позабудет про настоящую Кейт.

Я открыла рот, и она убрала руку.

— Ага, сейчас же. Я никогда не целовалась ни с кем, так что, скорее всего, я в этом окажусь полной лохушкой.

Она наклонилась ближе, ее лицо зависло надо мной. Она вновь стала собой, жизнерадостной, так что я была готова принять ее коварный план.

— Так что ты скажешь?

— Ты с ума сошла, Холли. Мы уже об этом говорили. Ненормально превращаться в кого-то и целовать их парней.

Холли фыркнула.

— Не мели ерунды. Мы не говорим о ком-то, мы говорим о Кейт. Она обращается с нами, как с грязью.

Жаль, что у тебя и груди-то нет, что уж тут говорить. Слова, которые она сказала мне на моей первой тренировке, пробежали током в моем мозгу. Это было правдой: Кейт не прочь была поиздеваться надо мной. Ей на самом деле это нравилось, как нравилось тыкать ее отношения с Алеком прямо мне в лицо.

— Но все-таки. А как насчет Алека? Это несправедливо и по отношению к нему.

— Никто не пострадает. Они никогда не узнают, и ты получишь то, что ты всегда хотела: Свой первый поцелуй от Алека.

— Но все равно он будет ненастоящим.

— Ну ты и зануда. Я слушала твое нытье в течение двух лет. Пора сделать что-то, и ты наконец получишь поцелуй. Кроме того, может быть, он ужасно целуется и поцелуй поможет и тебе не сплоховать.

— Да, верно.

— Ну, давай, — сюсюканье Холли заставило меня съежиться.

— Кейт убьет меня голыми руками, если она когда-нибудь узнает.

— Она не узнает. Ты слишком хороша для нее. Она никогда не поймает вас.

— Да, если только вы не имеете неосторожность взглянуть ей в глаза.

Я пыталась звучать легко, но слова на вкус были ложью.

— Ну так ты это сделаешь?

По правде сказать, я хотела, — хотела подарить Алеку мой первый поцелуй — больше, чем когда-либо. И так же сильно я хотела спрятать эту тайну от Кейт. Я хотела бы иметь возможность улыбнуться внутренне, зная то, что она не сделала, когда она усмехнется в мою сторону.

Я думала о правилах, которые я установила для себя несколько лет назад и новых, которые установило для меня агентство. Нам запретили использовать наши Изменения друг против друга. Но мысль о приближении к Алеку, возможности быть в его руках и поцеловать его лишь один раз, была слишком соблазнительной.

Что может пойти не так?

Дверь распахнулась, впустив порыв ветра, прежде чем снова быстро закрыться. «Нормальному» человеку могло бы показаться, что никто не вошел. Смешок разоблачил присутствие Холли. Она в очередной раз ухитрилась подкрасться ко мне тихо.

Медленно и размыто появлялись контуры ее фигуры. Ее тело начало приобретать форму, проявлялся цвет расплывчатого контура до тех пор, пока через несколько секунд, Холли не стояла передо мной, прижимая к груди одежду, ее щеки порозовели от волнения. Холли научилась делать вещи, которые держит, невидимыми, и Саммерс считал, что она обладает потенциалом скрыть также и живых. Пока, правда, тренировки с живыми червями не проходили хорошо; некоторые из них совсем исчезли.

— Это сработало, и я не потеряла концентрацию, — она приподняла одежду, которую украла из комнаты Кейт и положила на свой стул. — Я видела ее, идущей в бассейн. Она обычно проводит там час, — когда я не поднялась с кровати, она вскинула руки вверх. — Поторопись!

— Я не уверена, что это хорошая идея.

— Давай, не будь слабачкой. Это твой большой шанс.

Раздался стук в дверь. Пока я ее открывала, Холли засунула одежду Кейт под мою подушку. Миссис Финниган стояла в коридоре, держа письмо, уголки ее губ были опущены в вечной гримасе. Она развернулась и молча ушла, когда я взяла конверт.

АДРЕС НЕИЗВЕСТЕН — бросились мне в глаза жирные красные буквы.

— Письмо, которое ты послала своей маме? — спросила Холли.

— Да, — прошептала я. — Она переехала и даже не потрудилась мне сказать.

— Может, у нее еще просто не было времени? Я уверена, что она отправит тебе письмо в ближайшее время.

Сомнительно.

Одной из вещей, которой я восхищалась в Холли, являлась способность видеть положительную сторону во всем. Но она не знакома с моей мамой или со многими сомнительными мужчинами, с которыми та встречалась. И Холли просто не могла понять. У нее были заботливые родители и четверо младших братьев, которые любили ее и приняли ее Изменение, которые забирали ее домой на Рождество каждый год, и отправляли ей письма и маленькие презенты, хотя не имели много денег. Она не была брошена отцом, от нее не отмахнулась мама, как от надоедливого питомца. Ее родители не презирали ее за то, кем она являлась.

Я помню, когда первый раз изменилась; мне было пять. Мы с мамой жили в маленьких, темных однокомнатных апартаментах в Нью-Йорке с парнем, который проводил большую часть своих вечеров, крича, а дней на диване. Там была игровая площадка напротив дома, и в этот день мама жаловалась на головную боль, как часто делала, поэтому я решила пойти на прогулку одна. Никто не обратил на меня внимания. Вместо того, чтобы играть с другими детьми, я наблюдала за матерями, которые взаимодействовали со своими детьми, изучала каким образом они обнимают их, держат на руках. Не осознавая, что делаю, я превратилась в девочку, с которой столкнулась и подошла к ее матери, которая стояла и разговаривала с несколькими женщинами. Я спросила ее, можем ли мы пойти домой и она, после минутного колебания, ушла со мной, не замечая, что ее настоящая дочь до сих пор играет с другими детьми на площадке.

Держа ее за руку, пока мы шли домой, я чувствовала себя прекрасно. К несчастью, вскоре я вернулась в свое тело, и женщина моментально поняла свою ошибку. Скорее всего, она подумала, что сошла с ума. Наверное, это и удержало женщину от задавания вопросов. После того, как она вернулась за своей настоящей дочерью, мы столкнулись с моей мамой, которая вышла искать меня и была свидетелем происшедшего. Помню мамину злость и панику, она кричала на меня за то, что я ушла из дома и требовала объяснений того, что я сделала. Мама спешно упаковала чемоданы, и мы покинули апартаменты через два часа, ничего не сказав ее бойфренду. Мы никогда не возвращались. Это не был наш последний переезд. Каждый раз, когда я изменялась, мама боялась, что кто-то мог увидеть, и мы сбегали из нашего дома снова. Я сбилась со счета, сколько раз это случалось.

— Она, наверное, сбежала с новым парнем, — я смяла письмо, прежде чем швырнуть его в мусорную корзину. — Все равно. Это не имеет значения.

Я отвернулась от сочувствующего лица Холли и сосредоточилась на изменении. Зудящее ощущение захлестнуло меня, заставив содрогнуться. Холли смотрела на меня во время превращения, ее лицо светилось восхищением. Она видела мое изменение так часто, но я была поражена, что она не привыкла к этому до сих пор.

— Я хотела бы иметь твой талант. Это так круто.

— Сказала девушка-невидимка.

Это вызвало улыбку, но потом она покачала головой:

— Сложно быть с тобой милой, когда ты так выглядишь.

Лицо Кейт смотрело на меня из зеркала. Мои собственные бирюзовые глаза, золотисто-каштановые волосы и раздражающий нос в веснушках исчезли. Вместо этого у меня были прямые светлые волосы, странные янтарные глаза и длинные ноги. Моя майка натянулась на ее большей груди, а мои джинсы были коротки для ее тела. Это напомнило об ее шикарной внешности, в чем я не нуждалась. Она впечатляла своей грудью. И она, как и Холли, имела семью, которая ее любила — Иных, которые были по всему миру, работая на ОЭС. Это разочаровывало, какой удачливой она была — имея родителей, которые были похожи на нее, которые понимали, что значит быть другими. Изменение обычно пропускало поколение, но, конечно, даже это правило было не для Кейт.