— Мне твое разрешение ни к чему. Не забывай, кто ты, а кто я, — сказал Майор, сжав зубы.

Кейт вцепилась Алеку в плечо.

— Прекрати. Ты уже ничего не поделаешь. Это дела ОЭС, уж никак не твои.

Алек впился пальцами в дерево стола, казалось, он сейчас сломает его пополам. Я вскочила со стула и взяла Алека за руку.

— Все в порядке. Со мной не случится ничего страшного.

Его напряженное лицо расслабилось. Кейт дернулась и боком пошла к своему стулу, и драматично возила им по полу, когда усаживалась.

Алек выпрямился, и моя рука выскользнула из его руки. Меня так и подмывало опять взять его за руку. Он оперся на стену — подальше от Майора, который пристально смотрел на него с тихим бешенством, которого я раньше никогда не замечала.

В кабинете отчетливо слышалось тиканье часов.

Тик-так.

Я пошла обратно к своему стулу, резиновые подошвы моей обуви шлепали по линолеуму. Твердое дерево спинки стула впилось мне в спину.

Тик-так.

Майор положил руки на стол и прокашлялся.

— Мы не можем приступить в заданию, пока последняя жертва еще жива.

Мы ждали, когда кто-то умрет. Это уже выходило за любые рамки.

— Но, сер, мне нужно ее увидеть, до того как она умрет, — сказала я, запнувшись на последнем слове. В конце концов, я могла принимать форму только тех людей, к которым прикасалась.

Майор кивнул.

— Об этом мы позаботились. Завтра я отвезу тебя и Кейт в больницу.

Кейт изменилась в лице. Чего это она вдруг так испугалась? Ей ведь не надо было изображать умершую девочку и лгать чьим-то родителям. Ей надо было тихонечко копаться у людей в мозгу, а они об этом и не догадывались.

Майор облокотился на спинку своего кресла, лицо приобрело деловой вид.

— Тебя на несколько минут оставят с жертвой, чтобы твое тело могло собрать информацию.

Он сказал это так, будто я должна ей температуру померять, только и всего.

Он обернулся к Кейт.

— А ты, Кейт, должна побольше выпытать у родителей и персонала больницы. К сожалению, большинство врачей — мужчины.

Я завидовала парням и мужчинам, которые не поддавались чарам Кейт. Да и я сама не могла скрыться от ее взгляда. Специалисты ОЭС пытались найти объяснению такому избирательному таланту Кейт, но так и не нашли. По определению, Иные отличались от норм, предписанных законами природы. А анализировать наши способности было не так-то просто.

— И, Алек, я бы хотел, чтобы ты ускорил подготовку Тессы. Задание потенциально опасное. Хотелось бы, чтобы все это ей так скоро не понадобилось, но все же. Ты лучший боец. Подготовь ее.

Майор и Алек смотрели друг на друга. У меня было чувство, что у Алека большее значение в этом деле, чем просто уроки самообороны.

— Сер, я умею стрелять и брала уроки карате, с тех пор, как попала сюда, — сказала я.

— Два года занятий карате и умение стрелять по неподвижной мишени недостаточны. В следующие несколько дней Алек научит тебя сражаться за свою жизнь.

Майор взглянул на Алека.

— Научи ее, как уходить с поля боя победителем.

Огонь в глазах Алека отозвался зарядом электричества в моем теле.

— Кейт, Тесса, собирайтесь. Выезжаем через полчаса.

Алек подбадривающе улыбнулся, когда шел мимо меня. Я хотела улыбнуться ему в ответ, но лицо отказывалось слушаться. Я отправлялась на свое первое задание. Как приманка.

Я побежала через оранжевый коридор в свою комнату. Давящая желтая тень напоминала мне ковер в моей старой комнате дома.

Два года.

Иногда я забываю, как долго прожила в агентстве. Последнее воспоминание о моей маме — это ее спина, когда Майор и Алек увозили меня. Она даже не обернулась, чтобы попрощаться со мной. А теперь мне предстояло изображать чью-то дочь, стать частью обычной семьи, что было последним, в чем я смогу притворяться. Даже до того, как я попала в ОЭС, семья была тем, чего у меня никогда не было. Я ничего не могла вспомнить о папе, с тех пор, как он ушел с братом, а я тогда была ребенком.

Я услышала грохот, когда вошла в комнату. Холли развалилась на кровати, читая книгу и болтая ногами в такт музыке. Я выключила колонки, и внезапно комната погрузилась в тишину. Холли перевернулась и села на кровати.

— Что хотел Майор?

— Я оперлась на нашу дверь, пытаясь устоять на дрожащих ногах. За витражами было видно темные тучи, которые собирались над лесом — предвестники очередного снегопада. Был Март, но здесь, в Монтане, которая рядом с канадской границей, зима была длинной и суровой. Вдалеке я могла различить горы Национального парка Гласьер, их вершины были покрыты снегом.

— Он хотел поговорить о серийном убийце в Ливингстоне. Была еще одна жертва — четвертая. Она все еще жива, но ей недолго осталось, и… — я на секунду запнулась, — я должна занять ее место, как только она умрет.

Холли смотрела на меня обезумевшими глазами.

— Ты отправляешься на настоящее задание?

Она не смогла скрыть зависть в голосе. Холли и я появились в агентстве одновременно и обычно мы занимались вместе. Я уверена, что и у главы ЦРУ и у Министерства обороны слюнки текли от знания ее способности — становиться невидимкой. Но только если она сможет управлять своей способностью.

— Задание нельзя начать, пока девушка не умрет.

Может, она не понял деталей в первый раз.

Холли все еще смотрела с воодушевлением.

— Круто! Поверить не могу, что тебе разрешат работать над настоящим делом об убийстве. Я всегда хотела уметь в кого-нибудь превращаться. Ты наверно, очень рада.

Я бросила на не испепеляющий взгляд. Уж какой-какой, а радостной я точно не была.

— Так что, ты сейчас уезжаешь? Выходишь на поле боя?

Холли мелькала сзади меня, пока я брала пальто и кидала самое необходимое в сумку.

Я пожала печами.

— Сегодня будет просто подготовка. Настоящей работы не будет еще пару дней.

Полет до больницы займет минимум два часа — как раз достаточно, чтобы я окончательно и бесповоротно сошла с ума.

— Удачи! — прокричала мне вслед Холли.

Мне понадобиться нечто большее, чем просто удача.

Серый фаса больница Святой Елизаветы неясно прорисовывался надо мной, позади него в небе сверкали молнии. Если бы не Кейт и Майор, я бы повернулась и побежала к гладкий черный лимузин Мерседес, который привез нас с вертолетной площадки.

Раздвижные двери открылись беззвучно, пропуская нас в стерильную белую приемную. В носу защипало от запаха дезинфектора. Мы пошли дальше без вопросов. Майор знал, куда идет, и никто его не останавливал: ни медсестры, которые шушукались, когда мы проходили мимо, ни доктор, который кивнул головой в знак приветствия. ОЭС во всем работал без заминки.

Коридор был похож на бесконечный туннель со стенами, которые, казалось, надвигаются на меня. Нескончаемая череда одинаковых дверей скрывала за собой такую же нескончаемую череду пациентов.

Наконец, Майор остановился у двери, которую охранял мужчина в черном костюме. Из ОЭС, это уж точно. У него был нос крючком и узкое лицо, и всем этим он напоминал ястреба. Вероятно, он был одним из внешних агентов, разбросанных по всей стране — тот из несчастных агентов, чьи Изменения не были достаточны, чтобы быть шпионами или участвовать в заданиях, направленных на борьбу с терроризмом. Работу местных агентов иногда считали скучной, но сейчас бы я все отдала, чтобы поменяться с ним местами.

— Где они? — тон Майора стал снисходительным, как это бывало всегда, когда он разговаривал с людьми из внешнего мира — с любым, кто не жил и не работал в штабе. «Ястребиное лицо» встал по стойке «смирно», и хотя он и был на голову выше Майора, он умудрялся казаться намного ниже.

— В кафетерии, сер. Они не вернуться до шести.

На все про все у нас было двадцать минут. Я не знала, зачем семья пошла в кафетерий и почему «Ястребиное лицо» точно знал, когда они вернуться, но некоторые агенты ОЭС могли одурачить любого всеми возможными способами.