Скотт, закинув ногу на ногу, развалился на постели. На нем не было ничего, кроме тех самых трусов с изображением ярко-алых губ. Вокруг валялись ее простенькие хлопчатобумажные трусики и бюстгальтеры.

— О Господи! — пискнула Эллисон и, шагнув в комнату, поскорее захлопнула дверь, моля Бога, чтобы кому-нибудь из постояльцев не пришло в голову выглянуть в коридор.

Скотт достал из-под подушки еще одни купленные ею мужские трусы — с цветами и бабочками — и с интересом стал их рассматривать.

— Очень мило. — На губах его появилась та самая ленивая усмешка, при виде которой сердце Элли едва не выпрыгивало из груди. — Что-то вроде этого я рассчитывал увидеть на тебе в ту нашу ночь в Галвестоне, а не вызывающий комплект, в который ты облачилась. Впрочем, — он повертел в руках трусы, — даже не знаю, что сексуальнее…

— Отдай! — Швырнув ворох черного шелка на постель, Эллисон попыталась взять свое белье.

— Ни за что! — Скотт увернулся. — Это мой военный трофей.

— Я тебе покажу военный трофей! — Элли рванулась к нему и почти упала ему на грудь. — Отдай мое белье, слышишь?!

— А ты — мои черные трусы! Она уперлась локтями в его грудь.

— Тебе нужно разнообразие.

— А тебе, выходит, не нужно?

Обхватив ладонью затылок Эллисон, Скотт слегка притянул ее к себе, но мягко, давая понять, что решение остается за ней. Сейчас он просто хотел ее. Он перебирал руками шелковистые волосы, наслаждаясь уже тем, что может просто держать Элли в объятиях, прикасаться к ней, вдыхать исходящий от нее аромат.

— Скажи, что ты тоже хочешь этого, — с трудом выговорил он. — Я хочу слышать, как ты это скажешь.

— Чтобы иметь возможность снова оттолкнуть меня? Потому что ты очень занят.

Скотт посмотрел Эллисон в глаза.

— Ты же знаешь, что я хочу тебя.

— Вот как? Тогда, может, не одному тебе хочется это услышать? — Щеки ее порозовели.

— Хочешь, чтобы я признался, как сильно тебя хочу? Что ни о чем другом не могу думать? Что всю ночь лежу без сна, представляя, как ласкаю тебя? — Рука Скотта накрыла грудь Эллисон. Пальцы нежно сжали сосок. — Хочешь это услышать? Тогда слушай. — Скотт повернулся и подмял ее под себя. — Достаточно только подумать о тебе, и я возбуждаюсь так, что моя плоть твердеет. — Скотт осторожно прикусил ее губы. — Стоит тебе только войти, и я уже думать ни о чем не могу — только мечтаю оказаться в тебе. — Губы его обожгли ее ухо. — Я сгораю от желания почувствовать, как ты лежишь подо мной, наслаждаясь тем, что я делаю с тобой, как ты выкрикиваешь мое имя… как умоляешь меня не останавливаться.

— Да, — беззвучно прошептала Эллисон. Тело ее сотрясала дрожь. — Я тоже мечтаю об этом… как ты ласкаешь меня, как входишь в меня, и я даже не успеваю тебя остановить, потому что тоже хочу тебя.

Голод, терзавший Скотта, стал нестерпимым. Может, Элли и возненавидит его, когда придет время расстаться, но сейчас по крайней мере он может подарить ей такое наслаждение, что она будет помнить его всю свою жизнь.

Пошарив руками по покрывалу, Скотт наконец отыскал то, что хотел.

— Надень это.

Эллисон потрясенно разглядывала невесомый лифчик, состоявший, казалось, из одних только ленточек, бантиков и ничего больше.

Скотт припал губами к ее шее.

— Доверься мне. — Он поднял вверх футболку Эллисон, лаская ее теплый живот. Нежными поцелуями и легкими прикосновениями он подавил сопротивление Элли, стянул с нее футболку и взялся за застежку лифчика. Она послушно щелкнула под его нетерпеливыми пальцами.

— Надень это, — повторил он, подавая Элли черное кружевное чудо.

Эллисон поколебалась, потом села, поджав под себя ноги, и застегнула бюстгальтер, почувствовав, как ленточки плотно обхватили ее грудь. Чашечки были вырезаны чуть ниже сосков, и груди вызывающе торчали вверх.

С трудом сдерживая дыхание, Элли повернулась к Скотту.

Опершись на локоть, он какое-то время разглядывал ее, потом, с трудом оторвавшись от этого зрелища, перевел взгляд на ее смущенное лицо.

— А теперь ляг, — пробормотал он. Не зная, чего ожидать, Эллисон послушно вытянулась возле него. Взяв ее руки, Скотт завел их ей за голову, заставив ухватиться за изголовье. — Держись крепче. И не отпускай. — Улыбка его стала ленивой, чувственной и слегка опасной. — Доверься мне, — шепнул он.

С гулко бьющимся сердцем Эллисон сделала, как он велел, пока Скотт одним быстрым движением сдернул с нее джинсы и трусики, после чего проделал то же самое со своими. И вот он уже стоит перед ней — смуглый, возбужденный и невероятно мужественный. Его взгляд жадно блуждал по ее груди, сейчас похожей на спелый плод. Потом очень медленно Скотт опустил голову и сжал губами сосок Эллисон. Он ласкал его, слегка покусывая, пока Элли не застонала. А потом его руки спустились ниже, дразнящими движениями поглаживая и раздвигая ей бедра.

К тому времени как Скотт устроился между раздвинутых бедер Элли, каждая жилка ее тела стонала и пела от страсти, как туго натянутая струна в руках искусного и умелого мастера.

А потом он ворвался в нее так резко и стремительно, что она ахнула. Прижавшись губами к ее уху, Скотт нашептывал ей, как изумительно приятно то, что они делают, а сам в это время двигался в ней, заставляя Элли все выше подниматься к высотам страсти. Она закрыла глаза, охотно и радостно отвечая ему, упиваясь счастьем брать и дарить наслаждение.

— Доверься мне, — сказал Скотт, и Элли доверилась ему полностью. Сейчас она охотно пошла бы за ним на край света.

Все! Назад пути нет, подумал Скотт, уставившись в потолок. Голова Эллисон лежала у него на плече. Добром эта история не кончится. Это только вопрос времени.

Запустив пальцы в шелковистые волосы Элли, Скотт наслаждался ощущением того, как ее теплое тело прижимается к нему.

— Кстати, попрошу отметить в приказе, что я до последней минуты держался твердо и сделал все, чтобы не нарушить условий нашего договора.

— А я как раз и хотела, чтобы нарушил…

— Ну, тогда ты своего добилась. — Он заглянул ей в глаза. — Только не забудь об этом, хорошо? Что бы ни случилось, помни, что ты сама хотела этого и что у меня и в мыслях не было причинить тебе боль.

— А этого и не случится. — Доверчивость, с которой Эллисон улыбнулась ему, заставила его сердце дрогнуть. Что-то внутри его перевернулось. — Я же знаю, что ты вовсе не стремишься к чему-то серьезному, да и я, если честно, тоже. Но как ты сказал — почему бы не наслаждаться тем, что есть, верно?

— По-моему, ты все упрощаешь, — неуверенно пробормотал Скотт.

— Перестань изводить себя. Все будет отлично. — Она звонко чмокнула его в нос. — И потом, я ведь могу оставить тебя, — пригрозила Элли. — А ведь я твоя муза!

— Насколько я помню, мы решили, что моей музой стал стресс.

— Нет уж. Твоя муза — я! А стресс — это так… чтобы слегка пришпорить тебя!

— Похоже, у тебя неплохо получилось. — Скотт захохотал так, что его грудь заходила ходуном.

— Как продвигается книга?

— Вообще-то здорово. — Его пальцы лениво ласкали ее шелковистую кожу. — Хотя Маргарита с Джеком так и норовят перехватить инициативу в свои руки.

Эллисон от волнения даже перешла на шепот:

— Думаешь, они действительно превратились в привидения?! И теперь пытаются с твоей помощью поведать людям, что произошло с ними на самом деле?

Скотт уже открыл было рот, чтобы сказать «нет» и превратить все в шутку, но передумал.

— Не знаю. С той минуты как я узнал о Маргарите и ее возлюбленном, они не дают мне покоя. Если Джек любил Маргариту так сильно, то почему она не ушла к нему?

— Боялась. Боялась снова оказаться обманутой… боялась новых страданий.

— И все-таки мне очень хотелось бы прочитать ее дневники и со слов самой Маргариты понять, что же с ней произошло.

— Не знаю даже, что и сказать, — вздохнула Элли. — Видишь ли, у нас как-то не принято давать посторонним читать дневники Маргариты.