Дарелл замер и прислушался.

— Плежер, я не обижу тебя, — мягко сказал он. — Я — друг Джонни.

Молчание. Только лошадь заржала. Над стойлами располагался помост-сеновал с несколькими тюками сена у края. Наверх вела грубо сколоченная лестница. На некрашенных перекладинах отпечатались темные, мокрые следы от тающего снега.

Дарелл отправился к лестнице. Послышалось легкое движение и еле слышное дыхание. Свирепый выпад девушки оказался полной неожиданностью. Когда его голова и плечи поднялись над сеновалом, она встала перед ним в полный рост. В скудном свете зловеще блеснули зубья вил. Он едва успел окинуть ее взором — она стояла на припорошенном сеном настиле широко растопырив ноги, тонкое хлопчатобумажное платьишко обтягивало бедра, на плечах болтался плохенький жакетик. Глаза горели, как у дикого зверя, угодившего в капкан. Вилы зависли над его головой.

— Убирайся, незнакомец! — грозным шепотом выдохнула девушка.

— Плежер, выслушай меня.

— Убирайся!

— Положи вилы, Плежер. Я — друг Джонни Дункана…

— Я тебя прибью! — В напряженно-неестественной ухмылке оскалились зубки, маленькие и сверкающе белые. Длинные мокрые пряди черных волос закрыли половину лица.

— Плежер…

Тут она резко и очень сильно швырнула вилы. Дарелл не спасовал: чуть соскользнул вниз по лестнице, пригнулся и отвел голову в сторону. Вилы, пролетев в каком-нибудь дюйме, воткнулись зубьями в сосновые доски и закачались туда-сюда. Грубо ругаясь, она пыталась выдернуть их, но не успела. Дарелл, ухватив край помоста, да еще оттолкнувшись ногами от ступеньки, мощным броском вскинул тело вверх и быстро покатился по разбросанному сену прямо под нее. Плечом ударил по щиколотке, но девушка, удержав равновесие, оставила вилы и с размаху стукнула его по голове. Дарелл схватил девушку за ногу, сильно дернул и завалил ее на себя…

В неистовстве от страха она извернулась и начала брыкаться. Да с какой силой! Пытаясь обзудать вспышку гнева, Дарелл почувствовал под руками округлую женственность ее тела.

— Пусти же!..

— Тогда прекрати.

— Я убью тебя! Я…

Он приподнялся и несколько отстранился от нее. Платье задралось и в полутьме сеновала белели голые бедра. Она поднялась на колени — спутанные темные волосы легли на лицо, из полуоткрытого рта вырвалось сердитое дыхание. Дарелл осторожно выпрямился.

— Успокойся, Плежер.

— Кто… кто ты?

— Я тебе сказал — друг Джонни.

— Врешь!

— Нет, не вру. Зачем мне врать?

— Ты легавый, да?

— Ну, в какой-то степени.

— Ненавижу вас всех! — бросила она.

— Почему, Плежер?

Его спокойный голос чем-то не понравился, и она отодвинулась подальше. На щеке было длинное грязное пятно, а губы жирно намазаны помадой, как у девочки, которая стащила у матери косметику. А пахло от нее словно от животного.

— Я хочу стать твоим другом, Плежер, — сказал Дарелл успокаивающе.

— Убирайся!

Стоять под самой крышей было неудобно. Из-за довольно высокого роста пришлось пригнуть голову, чтобы не упереться в плохо отесанные стропила. Сделал шаг в ее сторону, но девушка, издав тихий неясный звук, отпрянула вбок. Ее взгляд пошарил кругом, как видно, искал, чем бы еще запустить в него.

— Не дури, Плежер.

— Я… боюсь. — По щекам покатились слезинки.

— Бояться нечего. А теперь вставай.

— Чего тебе надо?

— Хочу узнать о Джоне Дункане.

— Ничего я про него не знаю.

— Перестань плакать, — умиротворяюще молвил он. — Достань платок и вытри нос.

— Нету у меня платочка, — угрюмо отозвалась она. Осмотрела себя, потом подняла глаза и взглянула на него совсем как повзрослевшая девочка, почти как видавшая виды женщина.

— Я тебе нравлюсь, незнакомец?

— Нет, — резко ответил он.

Это ее не смутило.

— А Джонни нравлюсь, — заявила она.

— Расскажи мне кое-что, — обратился он. — Ты когда-нибудь уезжала далеко от дома?

Плежер надула губы. А у нее, наверное, недурственный ротик — нижняя губа пухлая, красивой формы.

— Только в Спенсервилл.

— Хотелось бы поехать со мной в Нью-Йорк? Тебе бы там понравилось.

Она посмотрела недоуменно:

— Нью-Йорк?

— Найти Джонни.

— Нет. Не хочу его видеть. Никуда я с тобой не поеду, мистер.

Дарелл запасся терпением, ибо понимал, что с ней нужно обращаться, как с диким, неприрученным щенком, подозрительным к людям, инстинктивно готовым кусаться и царапаться, если его тронуть или неправильно себя повести. Он смотрел на нее со светлой улыбкой. Плежер уже не плакала, очевидно, проворачивала в уме мысль о Нью-Йорке, городе чудес.

— Расскажи мне о Джоне Дункане, — миролюбиво втирался он. — Потом у нас не будет времени, Плежер. Скоро сюда придут другие люди. Поверь мне, я — друг Джонни и хочу помочь ему. Похоже, тебе тоже нужна помощь. Ты ведь знаешь, что он сделал что-то очень плохое. Ты видела его ночью, когда разбился самолет?

— Да-а.

— Знала, что прилетит?

— Да.

— А когда ты видела его в последний раз перед нынешней ночью?

— На прошлой неделе. За неделю. Он приезжал сказать мне об этом.

Она склонила голову вбок, как бы прислушиваясь к чему-то. Но к чему? Кроме лошади в стойле ничто не нарушало тишину. Удивительно милым и естественным жестом Плежер отвела волосы с лица.

— Джонни попросил посигналить ему, когда полетит ночью через Пайни Ноб. Вроде бы передать привет. Я должна была прийти туда с фонариком и посветить ему. — Она попыталась улыбнуться. — Джонни прямо-таки романтик.

— Да уж, — подтвердил Дарелл. — Ты знала, что он собирается устроить катастрофу?

Ее взор затуманился.

— Ну не то чтоб знала. Кажется, я не поняла, когда он старался втолковать что-то вроде того. Я так удивилась, мистер. — Она вдруг замолчала и вздрогнула всем телом. — Вот ужас-то! Я ведь подумала, что он погиб. Потом эти в грузовике влезли на гору и пальнули в папашу…

— Где он был, когда в него выстрелили?

— А он шпионил за мной. Вечно все выдумывает, вечно следит. — Голос звенел от возмущения. — Телепал за мной, когда я пошла на Пайни Ноб, я так думаю. Он почти нагнал меня, когда я нашла Джонни.

— Вот тогда твоего отца и подстрелили?

— Да.

— Плежер, — мягко сказал Дарелл. — Плежер, послушай меня. Ты уверена, что они целились в твоего отца?

— Но ведь его же продырявили, верно?

— Они могли попытаться убить тебя, Плежер. Ты говоришь, отец прятался позади тебя. Наверное, стреляли в тебя, а не в отца.

По-видимому, ничего подобного не приходило ей в голову. Открыв рот от удивления, она уставилась на Дарелла, и вдруг в ее взгляде проступила ненависть.

— Брехня! Чего ты мне мозги пудришь?!

— Подумай, Плежер, — настаивал он.

— Джонни никогда бы…

— Ты вполне уверена?

Она снова открыла рот, потом оглядела Дарелла с головы до пят.

— Ты стараешься запутать меня, незнакомец.

— Меня зовут Сэм. Сэм Дарелл.

— На хрена мне как тебя зовут. Ты пришел сюда с другими и пытаешься сбить меня с толку, чтобы я тебе что-то выболтала. Джонни никогда бы в меня не выстрелил.

— Оружие было только у него?

Она промолчала.

— Так ведь, да?

— Не знаю. Темно было, ничего не видать. Кажется, у них у всех там были пушки.

— Ты знаешь, что стрелял Джонни Дункан, — настойчиво повторил Дарелл. — И стрелял для того, чтобы ты отошла от самолета. А вместо тебя попал в отца. Вот как все было. Джонни старался каждый раз оказывать тебе знаки внимания, когда приезжал, так ведь? Вы познакомились много лет назад, потом долго не виделись, а недавно он вернулся и случайно встретил тебя в Спенсервилле, да? Разве я не верно говорю? Теперь ты взрослая, и он стал относиться к тебе по-другому. Сказал, что любит тебя, и еще много чего наговорил…

— Я никогда…

— Может быть, и не так, Плежер, — мягким тоном продолжал Дарелл. — Но он сказал, что ночью ему нужна помощь, да? Ты должна была посигналить с земли, когда он перелетал Пайни Ноб, чтобы не перепутать, где грохнуть самолет.