Но вот наконец он что-то сказал вождю, и Длинный Зуб медленно кивнул. Старый самец протянул лапу к краю костра и выудил горсть серовато-белого пепла. Он разбросал его над барабаном, добавив вторую горсть к первой, так что теперь сверху барабана лежал тонкий слой порошка.

Потом, положив каждую из лап по бокам барабана, чтобы крепче держать его, он откинул назад голову, так что его серая морда обратилась прямо к крыше над головами, и начал монотонно напевать что-то голосом, который оказался тонким старым и дрожащим. Желтая Ракушка, прислушавшись, понял, что слышит заклинание могущественного мага, который может управлять великими силами. И поэтому бобр сидел спокойно, не смея пошевелиться.

Кори почувствовал, как крепко он зажат, став совсем крохотной частью Желтой Ракушки там, откуда нельзя сбежать, и это пугало мальчика. Но все же вместе с этим чувством пришло и понимание того, что он будет присутствовать на какой-то важной церемонии, и он уставился, как и все остальные, на выдру-мага.

Дрожащее монотонное бормотание затихло, жрец сделал глубокий вдох, втянув воздух в легкие, словно собираясь нырнуть в воду и оставаться там долгое время. Задержав дыхание, он наклонился вперед над покрытым порошком барабаном. А потом выдохнул из легких воздух прямо над пеплом.

Кори ожидал увидеть, как весь он исчезнет в облаке пепла, однако этого не случилось. То, что осталось, образовало странный узор, очертания, грубые, но вполне узнаваемые, какой-то птицы. И Желтая Ракушка узнал этот силуэт: он знаком всем речным племенам, и, наверное, так обстоит дело и с племенами равнин, хотя с ними речные народы имеют мало дел. Это знак Орла, или скорее тотем Орла — Гром-птица.

Древний тотем. Длинный Зуб посмотрел на каждого, кивнул, а потом вождь выдр знаками передал Желтой Ракушке:

«Ныне на реке творятся нехорошие вещи. Тут и там появляются норки. Они совершают набеги, захватывают пленников, и всегда перед ними, шпионя, летят вороны. Передвигается кто-то еще, возможно, духи; но кто видит духов, за исключением тех случаев, когда видишь сон, вызванный колдовством? Для таких, как мы, неразумно смотреть на пути следования духов. Но все же Изменяющийся — одновременно и дух, и плоть Народа, и то, что он делает, может навлечь на всех нас большую беду. Мы не знаем, что он делает. Говорят, что через некоторое время он придет, чтобы взять власть над миром, и Народ станет рабом, если мы выживем. Хотя рабами кого — мы не знаем; возможно, злых духов. Наверное, теперь настало то время, когда он сможет выполнить это. И мы не можем сказать, найдется ли кто-нибудь, достаточно сильный, чтобы противостоять Изменяющемуся, и кого мы могли бы призвать.

Но из всех нас Орел живет и летает выше всего, он ближе всех к Миру Небес. И еслион поможет нам, тогда…»

Закончить он так и не успел: в этот момент старый жрец издал резкий крик. Желтая Ракушка так был поглощен словами вождя, что пристально смотрел только на лапы выдры, и теперь вздрогнул и бросил быстрый взгляд на лицо говорившего. Потом резко повернул голову и увидел, что старый самец пристально разглядывает его, Желтую Ракушку изучая пришлого бобра.

В этот момент зашевелились скрючившиеся лапы жреца дрожа, не так беспокойно, как лапы Длинного Зуба, однако с той же властностью, что и у вождя.

«Знак Изменяющегося на тебе! Ты присутствуешь здесь — и ты не бобр!»

Кори не знал нужного знака, однако его лапы бобра задвигались в правдивом ответе.

«Я есть я, и я не совсем бобр. Однако, — поторопился добавить он, — я не враг».

«Да, не враг, — согласился выдра-маг. — Ты друг для нас, для всех, кто противостоит Изменяющемуся. Слушай внимательно: если ты обнаружишь что-то, что повергнет его, то, может, тебе удастся разделить себя из единства бобра-с-другим снова на полностью бобра и полностью другого, а потому отправляйся к Орлу. Ибо это существо-дух, и Орел знает больше, чем мы… Или, может, еще Ворон знает, Ворон, чья танцующая музыка сотрясает воздух, который поет песни-о-могущественной-силе для племени Орла».

Кори был охвачен нетерпением.

«Вы имеете в виду Орла… он сможет вернуть меня обратно?»

Но выдра-маг покачал головой.

«Только Изменяющийся может изменять. Однако есть способы, пути, силы могущества, чтобы заставить его… порой. И от Ворона, который обладает силой духа, ты, возможно, сможешь узнать то, что явится копьем для охоты на Изменяющегося».

«Мы посылаем трубку Орлу, — теперь заговорил Длинный Зуб, и его когти сверкали в свете костра, когда лапы зашевелились. — Если хочешь, можешь отправиться вместе с несущими трубку. Мы в большом долгу у тебя за то, что ты привел Сломанного Когтя назад, однако это путь духа, и потому по нему не стоит следовать, если к тому не призывает большая необходимость. Правда, если ты считаешь, что такая необходимость есть, отправляйся вместе с нашими людьми в горы».

«Да», — ответ Желтой Ракушки был быстрым и уверенным.

«Тогда отдохни, — знаком передал выдра-маг. — Ибо путь предстоит долгий и трудный. И потребуется время для заклинания трубки. Будут песни и танцы силы, чтобы она была готова для использования».

Бобру указали на кучу травы — ложе в задней части норы вождя, чтобы он отдохнул там, и он с благодарностью свернулся там клубком, настолько уставший, что уже не мог держать глаза открытыми. Но когда он проваливался в сон, то спросил себя, что если человек грезит в своем родном мире — как это должно было происходить с Кори, — то как можно спать в собственном сне?

Его разбудил какой-то звук, и несколько мгновений он не мог вспомнить, где находится, однако сухая, приятно пахнущая трава под носом и телом, когда он шевельнулся, зашуршала, отчего мальчик тут же все вспомнил. Итак, сон все еще продолжается, и он по-прежнему бобр Желтая Ракушка; ему не потребовалось глядеть на лапы, которые были его руками, или на мех своего тела, чтобы убедиться в этом.

Кори повернул голову. Старый самец-выдра отложил в сторону барабан и, скорчившись, присел на корточки у костра. Перед ним лежала метелка связанных вместе ремешков, на которые были нанизаны бусы срезанных водорослей и семян, а также кусочки перьев. Над всем этим выдра-маг держал поднятыми передние лапы, и Желтая Ракушка понял, что это магическая сумка, а значит, один из его хозяев обладает великой силой. Часть этой силы теперь входила в выдру-мага. Он монотонно произносил заклинания, но очень тихо и на языке выдр, который Желтая Ракушка не понимал.

Кончиками когтей старый самец-выдра разложил вокруг и над собой разукрашенную связку соединенных вместе рыбьих шкур, и над этим еще одно плетение из травы, ярко расписанное краской и знаками могущества из разноцветной глины. После чего неловко встал, будто ощущал сильную боль и затрачивал много сил, чтобы прикрепить метелку обратно к перевязи, свисающей с крыши норы.

Снова присев на корточки, жрец сидел, слегка касаясь передними лапами груди, тихо что-то напевая. Однако он ждал недолго. Дверь-занавеску откинули в сторону, и появился Длинный Зуб, неся большой сверток, раскрашенный наполовину красным, наполовину черным цветом, так что Желтая Ракушка понял, что это тоже магическая вещь.

За ним следом вошли еще две выдры-воина, каждый нес боевой шест, который вонзил в землю перед костром со своей стороны.

Вождь положил связку на разукрашенный коврик и развязал первую из оберток, в то время как все что-то бормотали нараспев. Вторая обертка оказалась желто-синей, третья — красной, а последняя — белой, и каждую Длинный Зуб развязывал с величайшей заботой. А потом на свет появилась и трубка.

Это трубка для особых церемоний, очень старая, как понял Желтая Ракушка. Ее чашечка изготовлена из красного камня, который с потрясающим терпением выдолбили так, чтобы тот принял форму головы выдры. Длинную рукоять украшали водоросли, семена-бусы, и трубка была выкрашена в черный цвет.

Когда се освободили ото всех оберток, старый маг наклонился вперед, чтобы взять ее в свои сморщенные лапы и передать ей силу, которая входит в него из магической связки. Кори заметил, что жрец больше не касается связки, как и никто из остальных выдр, включая Длинного Зуба. Через несколько минут вождь снова завернул трубку в обертки, которые свободно лежали под ней, — одна, две, три, четыре. Когда последняя была надежно завязана, вождь уложил все это в ящик, покрытый жирной рыбьей шкурой, — последнюю защиту для свертка. К ящику был приделан ремень для переноски, так что у того, кто его понесет, лапы останутся свободными.