— Сова, ты становишься слишком умным, — улыбнулся Гэнфилд. — До меня дошло несколько твоих шуточек. Мы этого не потерпим.

— Конечно, не потерпим, Кэнни, — подхватил один из его приспешников.

— За это ты должен оказать нам услугу, Сова. Во вторник Бэтмен собирается проводить тест. У него готовы вопросы. Ты должен к понедельнику их раздобыть. Мы все получим пятерки и утрем нос Бэтмену. Понял?

Крис молчал, и улыбка Гэнфилда стала еще шире. Он схватил Криса за лацкан и повернул лицом к себе.

— Я спросил: «Понял?» Сегодня мы занимаемся в спортзале, Сова. Думаю, тебе нужно поддерживать форму. Мы тебе поможем. Мы хотим, чтобы ты был в очень хорошей форме — и помог нам с этим тестом. Мы твои друзья, Сова. Верно?

Послышался хор одобрительных возгласов. Но тут прозвенел второй звонок, Гэнфилд выпустил Криса, напоминая о своих словах взглядом. Крис дважды глотнул и сел на свое место.

Хоть Гэнфилд не высказал угрозу, он ясно дал понять, что имеет в виду. И он говорил серьезно. Либо Крис даст согласие, либо в гимнастическом зале произойдет «несчастный случай». И если он будет думать все утро, воображение начнет подсказывать ему, в какой форме накажет его Гэнфилд за упрямство. Он не герой и не супермен. Но какая-то часть его натуры не позволяла покорно выполнять приказы Гэнфилда. Надо подумать. А думать, когда над тобой нависла такая угроза, трудно.

В первый же перерыв он отправился в библиотеку. Только здесь чувствует он себя в безопасности: здесь Гэнфилд до него не доберется. Крис устроил баррикаду из томов словарей и энциклопедий. Прячась за ней, он чертил завитушки на листе бумаги и пытался думать.

Но мог вспомнить только одно: как они с Нэн ползли по снегу — во сне. Тогда он смог сделать то, что должен. Но сон — это не реальная жизнь… Неожиданно карандаш, которым он чертил каракули, начал выписывать слова. Это безумие, но может сработать. Конечно, это лишь временно, но если он сумеет перехитрить Гэнфилда и причинить ему достаточно неприятностей, можно будет придумать что-нибудь еще и предупредить катастрофу.

У него есть одно преимущество: остальная банда не на первом уроке у Бэтмена. У них второй урок, потому что они в лабораторной группе «А». А Крис совершенно уверен, что они никогда не делают больше, чем вытягивает из них Бэтмен. Гэнфилд хвастал, что берет верх над любым учителем, который пытается что-нибудь затолкать ему в голову.

Крис слегка улыбнулся. Стоит попробовать! Придется придумать предлог, чтобы не ходить на физкультуру на следующей неделе, но это он обдумает позже. Вот что он сделает. Он принялся писать. Прочел написанное, скомкал и сунул в ранец. Это он не доверит никакой корзине для бумаги!

Час спустя он был готов пообещать Гэнфилду, что постарается достать текст.

— Да уж постарайся. — Гэнфилд сжал руку в кулак. — Ты настоящий призовой цыпленок, Сова. Мы с тобой ни за что не расстанемся.

Крис надеялся, что естественно изобразил страх. Его несколько раз сильно ударили по бокам, так что остались синяки, и сделали подножку. Это были напоминания со стороны Гэнфилда и его банды.

Только в три часа он снова пришел в кабинет английской литературы. Он знал, что за ним внимательно наблюдают, и постарался поговорить с мистером Баттерсли — задал вопрос по семестровой работе, на который уже знал ответ. Они должны поверить, что он готовится к исполнению обещания.

И хотя, когда он вышел из кабинета, никого не было видно, он был уверен, что обо всем доложили Гэнфилду. Следующий шаг зависит от тяжелой работы на портативной пишущей машинке, и проделывать его нужно тайно.

По пути домой он продолжал обдумывать свой план, когда услышал голос за собой:

— Все прошло хорошо?

Он раздраженно посмотрел на Нэн.

— Что ты здесь делаешь? И о чем спрашиваешь?

Она слегка смутилась.

— Те мальчишки… — неуверенно начала она. — Я думала…

— Тебе не нужно об этом думать, — резко ответил Крис. Если она собирается тащиться за ним, считает, что он сам не справится, — это совершенно невозможно!

— И не собираюсь, — вспыхнула она. Пошла быстрей с таким видом, словно его больше не существует.

Именно этого он и хочет, быстро напомнил себе Крис.

После ужина Крис разложил свои бумаги на столе в кухне, потому что его письменный стол отправили переделывать. Перед ним был учебник литературы, и он работал сосредоточенней, чем над любыми домашними заданиями. Текст должен быть достаточно хорош, чтобы выдержать проверку Гэнфилда. Крис внимательно слушал, что говорят в классе, он помнил предыдущий тест Бэтмена и поэтому хорошо представлял себе, какими могут быть вопросы в этот раз. Идея, разумеется, заключалась в том, чтобы не очень повторять вопросы предыдущего испытания.

В конце концов он написал вопросы. Теперь нужно их перепечатать. Крис разорвал свои подготовительные заметки на мелкие кусочки и сунул в мешок для мусоросжигателя. Он очень устал, у него болела голова, но сделанное он разглядывал с некоторой гордостью.

Утром в субботу он поработал на машинке. Ему пришлось перепечатывать трижды, пока он не убедился, что не сделал ни одной ошибки. Он был так занят своей работой, что не обращал внимания на тетю Элизабет и Нэн. К счастью, они отправились по магазинам, а Крис даже не побеспокоился выйти из своей комнаты. Машинку он поставил на стул и сидел на кровати.

Он старательно разорвал последний экземпляр. Самое важное — копия под копирку, которую Бэтмен может держать в своем письменном столе Но как она попадет к нему, а потом к Гэнфилду? Это придется отрабатывать со всем терпением и выдержкой, на какие он способен.

Нэн шла по вестибюлю за тетей Элизабет и несла сумку с покупками. Ей пришлось отразить два предложения тети Элизабет поразвлечь Марву и ее подружек. Они теперь в школе избегали ее, хотя она была уверена, что они о ней перешептываются и что теперь она снова предоставлена сама себе. Как ей хотелось уйти — уйти от всего, что составляет эту новую жизнь!

— Почта. — Тетя Элизабет поставила свою сумку, чтобы открыть ключом почтовый ящик в вестибюле. Писем много, но Нэн это было все равно. Однако тетя Элизабет протянула письмо от бабушки, и Нэн едва сдержалась, чтобы не выхватить его. Была еще открытка от мамы — с изображением какого-то необычного каменного лица, — но ее девочка приняла спокойно.

Когда они оказались в квартире, она отнесла бабушкино письмо к себе в комнату и, еще не сняв пальто, разорвала конверт.

Бабушке гораздо лучше; тепло хорошо на нее подействовало. Здесь несколько приятных женщин собираются по утрам в понедельник в помещении для отдыха и занимаются вязанием и вышивкой, и пальцы у бабушки не болят, она может снова ими пользоваться и шьет Нэн новую лоскутную юбку. Ее дважды приглашали на ужин соседи…

Нэн просмотрела оба листка, потом вернулась к началу и принялась читать еще раз. Ничего о возвращении домой, о том, чтобы забрать к себе Нэн. Только одно — она прочла этот абзац медленно, слово за словом, и ее отчаяние все росло:

«Я думаю, дорогая девочка, что все эти годы я была слишком эгоистична. Ты жила у меня, и маме не хватало близости, которая должна существовать между вами. Если бы я не забрала тебя, ей пришлось бы заботиться о тебе и видеться с тобой чаще. Возможно, обстоятельства вынудят ее начать новую жизнь. Надеюсь и молюсь, чтобы вы лучше узнали друг друга, как должны были бы сделать много лет назад».

Нэн уронила письмо на пол. Открытка все еще лежала на кровати, с нее смотрело отвратительное лицо. Она потрогала ее пальцем, открытка перевернулась. Мама всегда печатает — что ж, на этот раз целых четыре строчки.

Стараясь не вспоминать бабушкино письмо, Нэн вполголоса прочла: «Закончила работу. Джеффу нужно провести здесь еще две недели; после этого мы оба с тобой увидимся. Тебя ждет сюрприз. Надеюсь, ты будешь довольна»