— Это было бы на руку тем, кто будет отбивать Толус, — поддержал идею Авендум. — Думаю, многие термиты покинули бы цитадель, чтобы помочь своей королеве. Даже уверен в этом.
— Перебьем оставшихся в городе, закроем ворота и нарушим планы Дарши. С нашей численностью мы сможем держать осаду в Толусе очень долго.
Совет одобрительно загудел.
— А что ты скажешь, Дрен? — спросил беспечного старика предводитель искр. — Ты поможешь нам, хоть советом?
Зард недовольно прыснул, не понимая, отчего старшие обращаются с вопросом к безумцу.
— Вы имеете достаточно сил и знаний, чтобы ситуация обернулась в вашу пользу, — туманно ответил Дрен. — Во многом тому сослужат действия молодых айруновцев, которых я имел честь сопровождать по дороге сюда. Они сделали больше, чем кто-либо предполагал.
— Что-то не видно особо результатов их усердия, — буркнул Моца.
— Только слепец может увидеть то, что перед носом, — загадочно пробормотал старый ос и, потеряв интерес к разговору, принялся ругаться со стулом.
Из молодых на собрание допустили только Зарда, на правах вождя Тхеновцев. Остальных отправили помогать прибывшим беженцам. Мучимые догадками о происходящем на совете, они разбрелись туда, где от них было больше всего пользы.
Долина искр походила на бурлящую рыночную площадь в торговый день.
Фиола отправилась в лазарет, поражать целителей своими способностями. Не сказать, чтобы ее сил было больше, нежели у старых врачевателей, накапливающий опыт годами, но одно то, что необученная искра могла залечивать раны, приводило их крылья в удивленный трепет.
В лазарете трудились не только искры. Искусство врачевания осваивалось в каждом клане, у каждого народа были свои методы лечения. Фиола почувствовала знакомый запах от настойки Рамуны, нахлынули воспоминания о его горьком вкусе и молодую искру скривило. Пауки плели перевязочные повязки, мурмицины собирали сок с трав для заживляющих мазей. Целители с удовольствием обменивались опытом и, объединив знания, добивались больших успехов в лечении раненых.
На этот раз Фиола, используя свои способности, действовала расчетливо. Она не хотела свалиться без сил на несколько дней, Айруну нужны были воины, защитники и довольно скоро. Искра подходила к тем, кого можно было сразу поставить в строй — молодых и сильных. Как, например, мурмицин со сломанной ключицей, арахан с инфекцией на глазах, ос с перерезанным сухожилием, другой — с раной в ноге и многие другие. Все они знали, как держать оружие, поэтому, не смотря на мольбы тяжелораненых, в условиях, когда каждый воин на счету, искра отдавала силу исключительно тем, кто сразу сможет встать и защищать остальных. Таких оказалось немало.
Мурмицин, удивленно шевеля усиками на макушке, пошевелил рукой, затем плечом — боль, которая мучала не один час схлынула, словно волна. Он рассыпался в благодарностях Фиоле, затем помчался в лагерь помогать таскать воду, строить навесы.
На арахана искра потратила совсем мало сил и энергии. Как только опухоль сошла с век, паук смог открыть глаза и завопил, точно прозревший слепец, что с ним произошло чудо. Затем набросился с объятиями на Фиолу, чуть не задушив в могучих тисках. С радостными воплями он помчался в сторону сородичей, громогласно обещая термитам скорую месть от паучьего аркана.
У оса рана оказалась серьезной, и лечить пришлось долго и упорно. Тхеновец мужественно терпел боль, стараясь не шевелиться, иногда даже забывая дышать. Ладони искры расположились над раной и испускали бледно фиолетовое свечение, губы шептали заклинание, со лба скатилась струйка горячего пота. Закончив лечение, Фиола чуть не потеряла сознание от бессилия. К ней тут же подлетели целители, и самый главный стал ворчать на помощников:
— Почему не следили? — его крылья с силой трепыхали в воздухе. — Эдак все способности в землю зарыть можно. Сейчас, малышка, я поделюсь с тобой энергией.
Он положил на влажный и горячий лоб прохладную руку и забубнил заклинание, но Фиола нашла в себе силы одернуть его. Чем привела в недоумение собравшихся.
— Воды, — прошептала высохшими губами искра. — И помогите достать секиру…
Юный помощник лекаря помчался с кружкой к бочке, а сам целитель приподнял Фиолу, помогая извлечь из-за крыльев оружие. Точно мать ребенка, Фиола прижала к себе боевой топор. По лезвию пробежали фиолетовые всполохи, они изгибались, следуя пути росчерка узора, и прозрачными нитями направлялись в тело хозяйки, наполняя ее силой.
Вскоре Фиола самостоятельно сидела и, давясь, жадно глотала прохладную воду. Опустошив кружку, потребовала еды. Желудок, словно вознамерился съесть позвоночник, опустошенно ныл. Исцеленный ос вызвался проводить искру до столовой. Он слегка прихрамывал, ощущая на месте раны стянутость, которая в скором времени должна была пройти. Целитель посоветовал больше ходить, чтобы разработать конечность и избавиться от неприятных ощущений.
Вкуса еды Фиола не чувствовала — просто не успевала. Блюда исчезали в ней, точно их скидывали в бездонную пропасть. Однако любую яму можно засыпать, вскоре искра откинулась на спинку стула. Хотелось сыто рыгнуть, но искра сумела подавить в себе неприличные порывы. Глаза требовали немедленно закрыться и уснуть крепким и долгим сном, но Фиола помотала головой, стряхивая подкравшуюся слабость. Искра вернулась в лазарет.
Ос, забыв про боль в ноге, вовсю занимался изготовлением стрел.
Оружия готовили много. Никто не знал, чем закончится совет, однако любой был уверен — без боя не обойтись, придется либо нападать, либо защищаться, сдаваться Айруновцы не собирались. Несмотря на тяжелое время, народ Айруна не лил слезы, не горевал над потерянным. Их лица выражали решительность перед будущим и уверенность в собственных силах.
Дети без лишних предрассудков, быстрее взрослых нашли общий язык. Мальчики, играясь, дрались на палках, девочки плели из сухой травы кукол, затем все вместе играли в догонялки и прятки. Их беззаботный смех напоминал о том, что независимо от принадлежности к тому или иному народу, все умеют улыбаться.
Поначалу кланы держались обособленно, но вскоре все смешались и общались, как со старыми знакомыми. Преграда отчуждения и обособленности сломалась. Тут и там слышался задорный смех и шутки.
Дрен стоял в сторонке и радовался единению Айруновцев, которого не наблюдалось уже давно. Глаза старика блестели от слез, мокрые дорожки катились по щекам. Ос не стыдился их, он был счастлив, словно отец, наблюдающий за игрой чад.
Солнце спряталось за горизонт, ее место занял лунный диск, по темной мантии неба рассыпался бисер звезд.
— Фиола, тебе надо отдохнуть! На всех твоих сил не хватит, — один из лекарей подошел к девушке и стал настойчиво выводить ее из лазарета.
— Я в состоянии вылечить еще пару мелких ран, — вяло сопротивлялась искра, сама же спотыкалась на каждом шагу.
Благодаря стараниям Фиолы около полусотни айруновцев могли хоть сейчас взяться за оружие.
— Ты быстро научилась использовать древние знания искр, не сожги их также стремительно.
Фиола вздрогнула, вспомнив ощущения, когда секира замолчала — пустота и чувство потери переполняли тогда все естество искры. Сейчас оружие еле гудело и слабо отзывалось на прикосновение хозяйки, но уже не молчало.
— Спасибо за совет, пожалуй, на сегодня действительно хватит.
Они попрощались, и искра отправилась подкрепиться. По пути ее оглушили крики друзей, которые расположились тесным кружком у небольшого костра. На вертеле дожаривался большой кусок мяса.
По мере готовности ужина, урчание в животах заглушало любые разговоры, поэтому беседа не спорилась. Собравшиеся голодными взглядами буравили сочащееся жиром мясо, громко сглатывая набежавшую слюну.
Костер отражался в глазах золотым блеском, запах вынуждал желудок грызть позвоночник. Гранш сделал глубокий надрез, зашипел капающий на угли жир, точно рассерженный зафи.
— Готово!
Все тут же придвинулись ближе в ожидании своей доли. Рядом раздалось приглушенное «чпок» — Влакс открывал раздобытый вечером бочонок фламмера. Оно с журчанием побежало по чаркам. Фиола не успела запротестовать, как в руках у нее вместе с горячим куском аппетитного мяса оказалось спиртное. Дрен произнес тост «за воссоединение айруновцев и будущую победу над злом!». После такого откажись от выпивки — сочтут за врага всех народов. Пришлось искре зажмуриться и, затаив дыхание, проглотить жидкость, которая обжигала внутренности хуже крапивы. На глазах выступили слезы, а на лбу пот.
