— А что с ней случилось? — полюбопытствовала Аля. Она ее знала — Жанна выставляла витрины у них на Тверской. Красивая, смешливая и уверенная в себе молодая женщина очень ей тогда понравилась.

— Говори, что не знаешь, что тебя перевели без объяснений, отсылай с вопросами ко мне, вот и все.

— Договорились! — пообещала Аля. Арина вела себя дружелюбно и просто, Аля перестала нервничать и притихла, наблюдая изнутри жизнь легендарного магазина. Ей еще предстояло ознакомиться с их ассортиментом и порядком, в котором размещены по шкафам упаковочные коробочки с документами. А это целое хозяйство, изучить его — дело не быстрое.

Арина позвала в магазин Вику, а сама зашла за изящную полустенку и позвонила Василию Иванычу.

— Василий Иваныч, здравствуйте, это Арина, — сказала она.

— Здравствуй!

— Василий Иваныч, у меня к вам разговор минут на десять, не телефонный, очень важный.

— Поднимайся ко мне! Часа через два приедут Михаилы, и я буду занят.

Арина оставила Вику за старшую и пошла к лифтам. Офисы располагались выше — половина гостиницы как раз и представляла собой офисный корпус, что было крайне удобно для владельцев магазинов.

Пока она ехала в лифте, в ее голове все сложилось наилучшим образом.

— Привет, Арина, садись. Рассказывай, — предложил ей Василий Иваныч, как только она вошла в кабинет.

— Василий Иваныч, у меня есть для вас новости от одной из наших продавщиц. Я очень ценю ее, а новости вот какие. Девочки из «Гиперборея», Наталья и Галина, обе знали о дне нашей зарплаты. Это, конечно, нарушение нашей дисциплины, но не криминальное. О суммах речь не шла, о продажах и выручках — тоже. Девушка просто обмолвилась в разговоре за кофе: у нас сегодня денежки дают, хорошо.

— Кто ж у нас такой разговорчивый? — поинтересовался Василий Иваныч. — На Марину не похоже. Ксюха небось?

— Василий Иваныч, поскольку человек провинился, я приму свои меры. Девушка не хочет отвертеться от наказания, просто я хотела бы обсудить это позже, если понадобится, то с Михаилами. Поскольку правда все равно всплыла, продавец признался, — решим сообща, что делать дальше, но только после. У меня сейчас Жанны нет, магазин и так оголился! Человек закрутился, забыл, поэтому все и рассказал не сразу. Другой, может быть, вообще не сознался бы, вот и все. За честность можно и простить. Девушка очень переживает.

— Честность! Задним числом она честная! Хорошо, Арина, я все понял. Тогда обсуждение честной личности — с Михаилами, а мне надо работать.

— Спасибо, Василий Иваныч.

Арина вышла, а Василий Иваныч достал свой мобильный и набрал номер оперуполномоченного Сонных.

— Здорово, Владимир Константинович. Это Колыванов беспокоит, — представился он.

— Здравия желаем, — отозвался Сонных. — По твоему запросу есть информация.

— Тогда вот тебе еще запрос — надо проверить одного человечка. Девушка интересная. Сейчас пришлю тебе на мыло ее данные — жди их и не мешкай с отчетом. А что по Наталье? Нашел что-нибудь?

— Ну как сказать. Прописана на «Речном вокзале» вместе с матерью, отцом и младшей сестрой. А живет на проспекте Мира, в съемной квартире. Квартиру ей снимает ее любовник на свое имя, договор легальный. Он же и навещает ее время от времени. Женатый человек, адвокат с большой практикой, фамилия Ложкин. Пятьдесят четыре года. У него двое взрослых детей, вторая жена, ребенок от нее и еще эта Наталья.

— Быстро вы…

— Стараемся. Наталья следит за собой и посещает фитнес-центр, где занимается три раза в неделю аэробикой. Встречается с охранником этого фитнес-центра, парня зовут Борей, работает в ЧОПе на две ставки. Это ее постоянные друзья. Кроме чоповца и адвоката Ложкина, случаются и другие истории — иной раз не ночует дома, светится в заведениях разного типа, иногда приезжает домой не одна, а с мужчинами. Круг общения очень обширен, пока больше ничего узнать не удалось. Правда, можем узнать и больше, — добавил Сонных. — Да ты и сам знаешь, каким образом: за ней можно проследить.

— Интересно получается, — отозвался Василий Иваныч. — Проверьте, пожалуйста, и вторую девушку, тут, как я полагаю, будет еще интереснее.

Он включил комп, откопировал данные Гали и отправил письмо оперуполномоченному Сонных.

Василий Иваныч вспомнил, как однажды уезжал из отеля одновременно с этой самой рыженькой Галей. Спустился на стоянку, сел в машину и чего-то завозился — то ли что-то искал в бардачке, то ли домой звонил предупредить, что уже едет.

И вспомнил Василий Иваныч, что заметил на стоянке высокого, плечистого мужика. Еще подумал тогда — интересно, кто он такой? Лицо мужчины ему не понравилось, они в отеле уже слегка отвыкли от подобных лиц. Так выглядели их прежние посетители, которые давно либо разъехались, либо изменились.

И тут спускается с крыльца служебного входа Галя, подходит к этому самому мужчине, они садятся в черную «Волгу» и уезжают. Мужик водил плохо, рывками, жестко.

«Ну и ухажер», — только и подумал тогда Василий Иваныч.

Хрупкая и женственная Галка нравилась ему: рыжеватые волосы всегда красиво убраны назад, спинка прямая, ясные глаза. Девушка хоть и не тянула на фотомодельные параметры, но было в ней что-то притягательное. Штучка! А дружок ее на черной «Волге» — бандит. Прямо реликт какой-то, честное слово.

Василий Иваныч, который неукоснительно следил за своим здоровьем и того же требовал от охранников, не курил — бросил давно, однако на всякий случай держал в столе пачку хороших сигарет.

Сейчас, разволновавшись, достал ее, посидел и покурил. Посчитал кое-что в столбик на листке бумаги. Затем скомкал листок, выбросил его в помойное ведро и вновь набрал номер Сонных.

— Слушай-ка, у меня будут новости по наружке. Снимаем ее с Марии Брусникиной — там пока что все вполне пристойно, есть теперь у нее охранничек, да и видеонаблюдение напротив двери круглосуточное. Никто там не появлялся — значит, уже и не появится. Ставим наружку на Галину Кравцову, я прислал тебе ее данные.

— Договорились, Василий Иваныч, — согласился Сонных.

Вадим Оттович Блумберг стоял на пороге квартиры Людмилы Леопольдовны Киселевской, нелепо всхлипывая и прижимая к сердцу сверток размером с маленького ребенка. Это был то ли тонкий плед, то ли большая вязаная шаль. Он держал на руках этот сверток и плакал.

— Люда, я не могу, не могу больше ее видеть. Прости меня, Людочка. Отправлю туда водителя и дам распоряжение прислуге, чтобы они собрали мои вещи. Я хотел поехать в отель, позвонить Юле, чтобы она нашла мне квартиру… Но уже поздно. Юля, наверное, спит. Прости меня, Людочка.

Блумберг плакал, не замечая слез, — а они текли у него по щекам. На левой щеке распухали две глубокие красные ссадины. Еще лет пять — и пожилой человек. Но сейчас ему сорок восемь, а ей — тридцать семь. Они проработали бок о бок девять лет.

— Вадик, проходи, не надо говорить через порог, — пригласила Людмила, отступая в глубь прихожей.

Сегодня на работе они договорились, что он все объяснит Ляле — скажет ей о предстоящем разводе. Так что Людмила ожидала чего-то подобного этому ночному появлению Вадима и была готова ко всему — даже к худшему.

На ней был мягкий халат, теплые домашние тапочки. Она спала, когда он позвонил ей — был уже второй час ночи.

Ее маленькая двушка в кирпичном доме пахла ванилью, цветочными духами и счастьем.

— Что это у тебя в руках? — спросила Людмила.

— Это Матильда. Ольга убила Мотю. Схватила ее за заднюю ножку и на моих глазах швырнула о стену. Сволочь. Головой. Ты представляешь?! Сволочь!

А слезы по его лицу все текли и текли.

Люда осторожно взяла мягкий сверток из рук Вадима Оттовича и бережно уложила закутанное в платок тело кошки на комод в прихожей. Затем осторожно сняла с шеи Блумберга шарф, освободила его плечи от куртки. Обняла мужчину обеими руками и стала тихонько его покачивать из стороны в сторону.