Так Татьяна Петровна и поступила — вышла на проспект, поймала машину, назвала адрес и поехала домой. Любовь к дочери и жалость к ней попеременно застилали ее глаза горячей влагой слез, а на сердце у нее было сплошное Восьмое марта.

Магазин «Солейль» на Восьмое марта выдал на-гора рекордную выручку за все время своего существования. Рекорд был побит еще около шести часов вечера.

Другой доброй новостью был звонок от Татьяны Петровны на мобильный Арины.

— Ариночка, с праздником вас, извините, что отрываю от работы. Жанна пришла в сознание, — сообщила срывающимся от счастья голосом Татьяна Петровна.

И Арина, вся в мыле от постоянных переговоров и беготни, только и смогла что радостно выдохнуть:

— Я очень рада вас слышать, Татьяна Петровна! Поздравляю вас с праздником тоже! Спасибо за вашу добрую новость!

Вика, Ксюха и Марина, занятые с покупателями, только повели ушами в ее сторону.

Арина спрятала мобильный в боковой карман пиджачка и принялась помогать Вике убирать со смотровой подставки украшения.

Конечно, они кое-что продали за эти дни. Но и Михаилы постарались — подвезли заранее две новые коллекции, несколько очень красивых вещиц с большими камнями, и немалое количество украшений средней цены, что было очень разумно.

Это лет десять назад их магазин высился Памиром среди всяческих недорогих ювелирных лавочек, теперь же хорошее золото было доступно многим.

Правдой было и то, что пятьдесят процентов успеха их магазина решала работа продавцов и менеджеров, но по крайней мере половина успеха зависела от удачной закупки, красивой рекламы и четкой политики скидок.

Они предлагали также сервисы вроде ремонта, гарантийного и самого обыкновенного, всегда делали оценку по просьбе старых покупателей, без всяких дополнительных оплат, а Жанна так и вообще могла прочитать блестящую лекцию о швейцарских часах — увлекательную, с примерами и с историческими сведениями.

В общем, корешками была упорная многолетняя работа, а вершками в виде роскошных продаж весь их коллектив упивался не так уж и часто — на Восьмое марта да на новогодние праздники.

Сегодняшний день развеселил их всех незабываемым посещением четы Конотоп.

Андрей Конотоп, известный промышленник, занимался не то фармацевтикой, не то поставками медоборудования и считался олигархом класса «лайт».

Его супруга, мадам Конотоп, была полной силиконовой блондинкой, в которой все было немного чрезмерным. Ее силиконовый бюст аппетитного вида был великоват. Пухлый силиконовый рот делал ее похожей на женщину из племени масаи, живущего в Кении. Нарощенные в парикмахерской до длины ниже пояса блондинистые пряди имели какой-то подозрительный, нечеловеческий вид.

В целом женщина выглядела броско, нетривиально. В этом что-то было — точно она насмотрелась комиксов и ваяла свой облик как раз в соответствии с ними.

Госпожа Конотоп ослепила всех в «Солейль» светло-зеленым платьем, которое бросало двусмысленные зеленоватые отсветы на ее подтянутое, заштукатуренное лицо. Войдя в магазин, она медленно оглядела витрины и уловила на одной из них блик немереной яркости.

Это было кольцо с большим белым бриллиантом, дорогое, роскошное, белого золота.

— Пусик, я хочу это! Хочу это, и только это кольцо! — загудела страстным контральто госпожа Конотоп, схватив мужа выше локтя и подтаскивая его к витрине. — Я видела такое, точно такое кольцо у одной женщины в отеле «Георг» в Париже, когда ехала вместе с ней в лифте в ресторан!

— Сколько стоит? — поинтересовался господин Конотоп, впрочем, без всякого энтузиазма.

Услышав цену, решительно схватил мадам Конотоп за филейные части ее фигуры и вытолкнул из магазина в коридор. Мужчина он был крепкий, невысокий, но кряжистый.

Через пять минут в магазин ворвалась все та же мадам Конотоп, утирая слезы под глазами салфеткой, чтобы тушь не потекла и не разъела тон на ее щеках.

— Отложите мне это кольцо, мы поужинаем и заберем его! — стала она молить менеджера Сашу охрипшим от внезапно возникшей страсти трубным голосом.

— Хорошо, обязательно отложим. Не волнуйтесь, — заверил ее Саша.

Через пятнадцать минут в дверь магазина вошел господин Конотоп и завизжал:

— Это кольцо я брать не буду, не откладывайте его, пожалуйста. А возьму его, если только мне за него пятьдесят процентов сбросят!

Пятьдесят процентов за такое кольцо сбросить было нельзя, о чем Саша и сообщил господину Конотопу.

Еще через пятнадцать минут чета Конотоп снова появилась в «Солейль»: мадам тихо и жалобно всхлипывала, обиженно кривя пышные губы женщины из племени масаи, а господин Конотоп хмурился и смотрел в сторону.

— Вы ведь отложили это кольцо для меня? — загудела мадам, взывая к совести Саши. В ней воистину было что-то африканское.

— Вот кольцо, оно пока что в витрине. И никто его еще не купил, — спокойно объяснил Саша.

— Пусик, купи, а то я жить с тобой не буду, — загудела мадам Конотоп в сторону мужа.

— Какая возможна максимальная скидка? Хотите, я сам с Михаилами поговорю? — хмуро предложил ее муж.

Должно быть, он любил ее. Должно быть, хотел жить с ней и дальше. Во что бы то ни стало.

— Ты моя пусичка, ты мое сокровище, ты моя лапочка, — бросилась на шею мужа мадам Конотоп и расцеловала его своими красными напомаженными губами, а потом отерла с его щек помаду своим заплаканным платочком.

Они купили кольцо и ушли.

Мадам Конотоп была еще ничего. По их отелю время от времени ходила высокая блондинка, которую охранники прозвали «девушкой с большими голубыми глазами». Силиконовый бюст этой девушки ходил впереди нее вообще чуть ли не на полметра, почти сам по себе. К тому же девушка не признавала бра, зато очень любила полупрозрачные блузки и тонкие трикотажные кофточки.

Другие появления Конотопов в магазине «Солейль» выглядели примерно так же, как и сегодняшнее, поэтому под занавес представления Вика отпросилась у Арины и побежала перехватить салатика в кафе наверху. Она очень боялась неприлично прыснуть и заржать — не засмеяться, а именно заржать во весь голос, сгибаясь пополам, как в детстве на каникулах в кинотеатре.

Особенно ее тянуло похохотать при взгляде на серьезного, поблескивающего очками Сашу, который старался не смотреть ни на дыньки, ни на зеленое платье, из которого они выскакивали, а смотрел на Арину и на витрины. Время от времени он убегал в подсобное помещение, покусывая губы, сильно краснея и покашливая в кулак.

В кафе Вика быстро набросала на тарелку всего, что попалось ей под руку, взяла кофе и побежала в уголок, заметив там за столиком Женю из «Патриция» и Наташку из «Гиперборея».

— Привет, девочки, — поздоровалась она и присела к ним за столик со своим перекусом. — У нас сейчас Конотопы в магазине — это цирк! Я просто сбежала, боялась, что не удержусь и начну ржать как лошадь.

— Там среди пампасов, где бегают бизоны, — отозвалась Женька, — Да, тетка смешная, вроде и вещи дорогие покупает, а толку!

— Зато этот ее Конотоп все украшения только с ней да для нее покупает, — поддела пока незамужнюю Женьку Наташа. Женька часто подозревала своего парня в неверности и очень страдала от этого, о чем все знали.

Конотопы на самом деле были очень дружной и верной парой. Мадам Конотоп при всей ее африканской сути была впечатляющей и непосредственной — хотела бриллиантов, так и ревела во весь голос в коридоре. Хотела обратить внимание мужа на свою красоту — и действительно, при взгляде на нее тянуло протереть глаза — настолько она выпадала из реальности своими чрезмерными дыньками, чувственными губами, загаром — всегда до черноты, платьями — всегда такого цвета, что вырви глаз! Утерять ее из виду было невозможно. Скучно рядом с ней точно никому не бывало.

Но Женька решила не сдаваться Наташке и возразила ей с подколкой:

— Это в нашем отеле он, может быть, ничего для других женщин не покупает. Может, у него вообще такие любовницы, что им и парфюма хватает.