За обедом я спросила, где находится Биллак. Tànte Матильда нарисовала мне план.

— А зачем, скажи на милость, тебе понадобилось в Биллак? – спросила Селеста. – Там скука смертная. Одна церковь, одно кафе и pissoir. Съезди в Сен–Жульен. Это ближе. Он стоит на реке. Там пляж и стоянка для фургонов.

— У меня встреча с другом, – сказала я. – Кому‑нибудь сегодня днем может понадобиться «рено»?

Никому он не был нужен. Селеста была не в духе. Сегодня ее очередь проводить экскурсии.

— Я бы сама не прочь встретиться сегодня с другом, – сказала она. – Он симпатичный?

— Это она, – соврала я.

План, нарисованный tante Матильдой, лежал рядом на сиденье. Я вела машину очень медленно.

Дождь перестал. Небольшие, возникшие после дождя ручьи пересекали дорогу. Солнце, будто гигантский красный глаз, появилось из ниоткуда и стало быстро припекать. На перекрестке я затормозила. Поглядела на себя в зеркальце и надела солнечные очки Крис. Отрепетировала свою речь. Сказала себе: ты не волнуешься. Напомнила, что все это не имеет значения. В конце концов, рассуждала я с сомнительной логикой, что может иметь значение, если ты уже мертва? Потом я снова поехала по дороге и свернула, когда увидела на указателе «Биллак».

На грязной площади перед церковью несколько пожилых мужчин играли в кегли. Я поставила «рено» под деревьями, в тени, подальше от играющих.

На другой стороне дороги было «Кафе де ла Плас». Два древних старичка сидели снаружи, под навесом, и пили пиво. Я села за соседний стол.

– Messieurs, – вежливо сказала я. Они кивнули. Я развернула стул так, чтобы удобнее было смотреть в окно. Кроме женщины за стойкой, читавшей газету, и большой собаки, растянувшейся на полу, внутри никого не было. Я глянула на часы. Без десяти три. Немного погодя женщина, шаркая, направилась ко мне принять заказ. Собака поплелась за ней и тяжело шпохнулась на асфальт у моих ног. Я противно нервничала. Гладила собаку, пила апельсиновый сок и ждала. Подкатил потрепанный грузовик, шумно выпустил выхлопные газы, из его открытого окна на всю площадь орала американская музыка в стиле «кантри». Три престарелых французских ковбоя в кожаных куртках и подкованных сапогах вперевалку направились через дорогу к кафе, потом двое из них затеяли оживленную беседу с женщиной за стойкой, а третий скармливал мелочь игровому автомату.

Я допила апельсиновый сок. Без двух минут три. Жалко, что я не захватила никакого чтива. Или не растянула сок на подольше. Я ерзала на стуле. Два старичка, сидевшие по соседству, встали, пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Нет, наверное, места более пустынного, чем маленький французский городок в разгар дня. Никто не шел мимо. Никто не проезжал. Наконец престарелые ковбои вернулись к своему грузовику и уехали так же шумно, как и приехали. Взревел дрянной мотор, и «старина Опри растаял в облаке пыли» – как в кино. Сама эта идея была пропитана киношной, бутафорской атмосферой: женщина, вся в шрамах, ждет знойным днем незнакомца в чужом пустынном городишке. Хозяйка кафе вышла на улицу протереть столы. Я заказала еще один апельсиновый сок. Было десять минут четвертого. На сей раз буду пить не торопясь, подумала я и сделала маленький глоток. И тут на площадь вырулила машина с английскими номерами и остановилась под деревьями рядом с «рено». Я постаралась придать себе обыкновенный, неприметный вид. Нагнулась погладить собаку, чтобы спрятать лицо. Из машины вывалилась молодая семья и направилась в мою сторону. Непохоже, чтобы они имели что‑нибудь общее с Крис. Им было жарко, они устали и были не в духе. Облегчение у меня быстро сменилось паникой: а вдруг они узнают меня по фотографиям в английских газетах! Я не поднимала головы, пока они не вышли из кафе и не перешли через улицу к своей машине. Краем глаза я видела, как они отъезжают.

Вдруг за дорогой, на пыльной площади я уловила какое‑то движение, не имеющее отношения к игре в кегли. В тени дерева укрывался человек. Я поняла, что это он, поняла мгновенно. Наверное, он ждал в одной из припаркованных машин. Должно быть, он был там еще до того, как я подъехала. Он был молод, около тридцати, длинные, светлые волосы, белая рубашка и легкие хлопковые брюки. Он не шевелился, просто стоял там, под деревом, и наблюдал за кафе. Я притворилась, что от нечего делать смотрю на перекресток, а сама все время следила за ним. Он начинал злиться. Еще минута, и он сдастся, подумала я. Он посмотрел на часы. Я тайком бросила взгляд на свои: три двадцать пять. Он подождет до половины, решила я, а затем уйдет. И оказалась права. Он стоял, засунув руки в карманы, поддевая носком пыль, и вдруг пнул ногой дерево и перешел в густую тень, направляясь к машине, оставленной у церкви.

Уф, я вздохнула с облегчением. Но это чувство облегчения было недолгим, потому что проблема была не разрешена, а только отложена на время. Я оставила на столике 20 франков и побежала через дорогу. Видимо, хотела остановить его, не дать ему уехать, но опоздала. Он уже выруливал на улицу. Я, наверное, могла бы еще остановить его, да смелости не хватило. Я стояла и беспомощно смотрела, как он движется в сторону указателя на Сен–Жульен. Вполне можно было догнать его, но это же смех, да и только. Так разве что в кино поступают. С другой стороны, если я не поговорю с ним, то, скорее всего, он объявится в замке в поисках Крис.

Я помчалась к «рено», завела двигатель и поехала через площадь. Разболелась голова. В воздухе витала тревога. Я опустила все стекла, чтобы устроить сквозняк, но прохладный ветер не попадал в машину, и я сидела в безвоздушном вакууме, как будто на голову надели стальной обруч. За городом на перекрестке я заметила его голубой «БМВ». Я решила, что это он, хотя мне не хватило ума запомнить его номер. После перекрестка дорога петляла, спускаясь к реке, и хотя я здорово отстала, на ленте асфальта впереди время от времени мелькала между деревьями голубая машина. Я почти догнала его, когда мы добрались до главного шоссе на Сен–Жульен. И вдруг я глупо потеряла его из виду. Он обогнал фуру. Когда и мне, наконец, это удалось, между нами уже было две грузовых машины, несколько легковых и трактор. Я обогнала трактор и один из грузовиков, но слишком поздно: он был уже далеко впереди. Он мог бы оказаться на полпути к Фижаку, пока бы я доползла до Сен–Жульена. Медленно объехала площадь, разглядывая голубые машины в надежде, что он надумал здесь остановиться, но день был рыночный, и голубых машин было хоть пруд пруди: они стояли на улицах бампер к бамперу, они заполонили всю округу. Голова у меня уже раскалывалась от боли. Сквозь люк в крыше машины солнце било прямо мне в затылок, и я была вся мокрая от жары и волнений. Хотелось что‑нибудь разбить. Честно говоря, я не знала, что предпринять.

И поехала домой.

Франсуаза несла вахту у ворот.

— Хорошо провела день? – крикнула она, когда я подъехала.

— Нормально.

— Твоя подруга надолго сюда приехала?

— Не знаю. Прости, у меня голова болит. Она изо всех сил проявляла заботу. Настояла на том, чтобы позвать tante Матильду, которая откинула мне волосы и пощупала лоб.

— Перегрелась, – сказала она. – Тебе нужно отдохнуть.

Они вдвоем помогли мне добраться до моей комнаты, согнав с кровати кошку. Откинули покрывало и задернули занавески. Скорей бы они ушли. Отстаньте, оставьте меня в покое, дайте подумать. Я стиснула зубы, чтобы эти слова случайно не вырвались из меня. Я проглотила их целиком, как змея глотает яйцо. Tante Матильда нашла мои обезболивающие таблетки и принесла минеральной воды. «Может, послать за врачом? – спросила она. – Тебя не тошнит?» Нет. Просто оставьте меня в покое. Отстаньте.

Наконец, когда мои нервы были уже на пределе и вибрировали, готовые лопнуть, они решили, что могут уйти. Они страшно медленно и беззвучно ступали на цыпочках по дощатому полу. Полжизни потребовалось им, чтобы закрыть дверь. Мой единственный счастливый день казался теперь детской сказкой, одной из тех сказочек, которые призваны убедить малых деток, что, несмотря на свидетельские показания очевидцев, их жизнь полностью лишена опасностей. Вот тебе милая, простенькая штучка, говорит сказка, она поможет тебе попадать из одного дня в другой. Мы называем ее реальностью. Смотри прямо на нее, не отрываясь, не задавая вопросов, и у тебя будет все в порядке.