— Нолар! — послышался такой родной для неё голос. Да, она знала, что именно он первым откликнется на её призыв. И так случалось всегда, когда она нуждалась в нём, он появлялся без промедления. Маршал не облачился в доспехи, но и не снял и меча с перевязи, и все знали, что клинком, с которым он так хорошо обращался, воин мог постоять за себя. Но идти против армии с таким странным и могучим средством, армии, столь предавшейся Тьме, что она смогла даже открыть Кровавые врата? Но он всегда защищал её с оружием в руках! Дуратан сообщил:

— Мы собираем Совет. Но теперь мы сильнее: Хиларион вернулся! Уже все на месте.

— На юге, Дуратан, на юге… — прошептала она. — О, как далеко от нас…

Это было не такое многолюдное собрание, как созванное месяцем ранее в городе Эс, но то, что решалось на нём, навсегда могло изменить мир.

Джелит и Саймон Трегарт, только что вернувшийся из второго разведывательного поиска в Эскоре, Дахон и Киллан, мудрец Морфью и, что было необычно, госпожа Мерет, сопровождаемая Чайкой и Ивой. Каттея сидела в кресле, одолеваемая беспокойством, и казалась большой кошкой, приготовившейся к прыжку на умело выслеженную добычу. Хиларион мерил шагами комнату, но мгновенно обернулся, когда появились Нолар и Дуратан.

— Тревога! — Саймон в настоящий момент скорее мог показаться командующим, нежели Чайка.

Нолар прошла вперёд, пока не оказалась позади ближайшего незанятого кресла, но не обнаружила намерения сесть. Бросив насторожённый взгляд на двух Колдуний, она торопливо изложила своё сообщение. Длинные пальцы госпожи Дахон тревожно задвигались, блестящие чёрные волосы, свойственные существам Древней Расы, перешли в глубокую черноту, а кожа побелела точно мел.

Хиларион внезапно прекратил хождение по залу и стал внимательно следить за Нолар, как будто хотел вытрясти из неё слова в более быстром темпе, нежели она сама могла выговорить.

— Итак, — молвила Чайка и взглянула на адепта. — Кто же теперь властвует Силой? Мрак колдеров тяготил нас годами, но сейчас повержен. Ожидать ли нам второго нашествия подобного врага? — и она указала на свой кристалл, и её глаза сузились, ибо она смотрела на адепта. В этом городе издавна не жаловали эсткарпских Колдуний и любого, кто по праву притязал на обладание Силой. Но Хиларион достиг этого давно, даже ещё до первого начинания Сестёр.

— У меня некоторые новости, — ответил он резко. — Мы давно занимались исследованиями, даже до того, как был заложен первый камень этого склада знаний. Врата, бывшие нашими игрушками (о да, и я забавлялся такими вратами, пока не запутался в собственной беспечности), порождены любопытством одного человека, адепта Арскро. И любое упоминание о нём и о его поступках преследуется тут, с позволения Сестёр, — он наклонил голову в сторону Чайки, — среди всех легенд и историй, которые вы храните.

Существует ли ещё что-нибудь в этом мире — в Арвоне или в частях, о которых нам ничего не известно, мы не можем даже и догадываться. Однако замысел врат создан умом одного человека, и его радостно подхватили друзья и адепты, и работали с этим замыслом, проясняя и очищая его, как человек, оттачивающий обоюдоострый меч лишь с одной стороны.

— И что же теперь делать с тем, с чем мы столкнулись? — голос Чайки прозвучал резко и угрюмо.

— То, что породил один ум, может усвоить и другой. Мы можем заниматься поисками и сто лет, но с тем, что принёс мудрец Морфью, в соединении с моим собственным знанием о сотворении врат, у нас есть возможность решения задачи. И либо оно будет успешным… — и тут адепт пожал плечами, — здесь ведь речь идёт о высшей магии: результаты предугадать невозможно, можно только лишь поразмыслить или же сделать всё-таки отчаянную попытку.

— Но теперь у нас есть сообщение южного отряда! — прорезался вдруг глубокий голос Саймона. Рука Джелит легла на колено мужа, но его широкая ладонь накрыла её запястье, как делает тот, кто настаивает на продолжении спора. — Время работает против них! Голос Гунноры, Дестри Правительница, та, что в прошлом боролась с великим Злом, и мы не оставались в стороне, говорит, что их Колдунья истощена. А теперь и многие лиги горных путей встали между нами. Даже если б мы приняли решение замкнуть врата, то как мы сможем помочь тем, кто нуждается в этом более всего? И, получив заклинание, произнесённое так далеко, смогут ли они воспользоваться им?

Хиларион медленно покачал головой.

— Ты думаешь, каждый из твоих вопросов не обсуждался и до того, как я узнал, что значит отчаяние?

По некоторым причинам внимание Нолар отвлеклось от спорящих и вновь обратилось к Дахон. Госпожа Зелёного Дола была одной из тех, кто доблестно бился с Тьмой за многие годы до того, как Нолар научилась считать, но именно сейчас она ещё больше изменилась. Чёрные волосы превратились в серебристые, будто время обшило их кружевом, её лицо стало тонким и опустошённым.

Киллан тоже заметил изменения, потому что он тотчас вскочил, отбросив кресло, и встал рядом с женой, будто одним только своим присутствием мог отогнать от неё какую-то опасность.

Дахон заговорила, обращаясь непосредственно к Хилариону. Они как будто остались одни в этом обширном покое.

— Ты знаешь, как действовать.

— Я могу только попытаться.

— Только ты?

— Теперь — только я. Понадобится довольно много времени, чтобы найти человека, обладающего достаточно сильным даром, да и обучение займёт слишком долгий срок.

Иссушенный, отягощённый многими прожитыми годами взгляд, казалось, просто застыл на Дахон, и её многочисленные преображения внешности вдруг совершенно прекратились. Она промолвила:

— Что ж, тогда есть лишь один способ… — и она встала, словно не видя протянутую руку Киллана, будто отделяющую её от Хилариона.

Но теперь, в свою очередь, изменилось выражение лица адепта. На переносице его пролегли страдальческие складки.

— Так кто же? Дитя Колдуньи нельзя было поймать таким способом. Или я поверю, что Голос Гунноры мог быть погублен своей Госпожой Есть Ромар от крови Древней Расы… Он наделён даром. — Хиларион медленно повёл головой. — Один из сокольничих? Их разум служит примером различия. Стражи приграничья…

Она в ответ промолвила только одно слово:

— Керис…

— Твой сын!

— Подумай, Хиларион, он полукровка, ибо часть его крови от Древней Расы, а часть от иномирья, и родился он в Эскоре. Итак, он должен сразиться, хоть и не наделён даром и, может быть, и сумеет воспрепятствовать Перемене!

— Ты знаешь, что при таком перемещении может произойти с жизнью тела, отданного для воплощения другого духа? — спросил Хиларион.

Иссушенный старостью взор медленно переместился к Дахон и остановился на ней. Она же продолжила:

— Наша Древняя Кровь заговорена от Тьмы. Он сражал Зло с той поры, как только взял в руки огненный хлыст и меч!

— Но выбор… — начал было говорить Хиларион.

Джелит вмешалась, кивнув в знак понимания его замешательства, и подхватила: — Выбор за ним, и он, следовательно, должен знать, что цена окажется чрезвычайно высокой.

Киллан выступил вперёд, и Саймон, с посуровевшим лицом, тоже поднялся с места. Однако Киллан всё-таки спросил первым:

— И что же это за Сила, с которой вы желаете иметь дело?

— Это знание, потребное для закрытия всех Кровавых Врат, хранящееся только тут, — и Хиларион поднёс руку к собственному лбу. — Можно воспользоваться теперь любым существом, исключая меня самого, ибо тогда, возможно, это все повернётся совершенно иначе! Но мой способ — выигрыш времени на юге. Мне невозможно добраться до Забвенного Города. Так что… — он поколебался немного и продолжил: — Я должен иметь тело и ум, готовые принять меня, чтобы достичь того места. Если Керис согласится, то сослужит такую же службу, как и пребывая тут!

— И какова же цена? — Киллан встал рядом с Дахон. Хоть он и учился до сей поры управлять чувствами, но именно сейчас в его лице отразилось все неудовольствие и беспокойство, равным образом отразившиеся и в лице Саймона.