Фирдун кивнул мальчику в ответ на эту речь и только молвил:

— Госпожа… — а потом прошёл туда, где уже собрались трое других.

Никогда он не видел такого выражения на лице Ивика. Но он не мог распознать признаков ярости в этом.

— Повелитель сердца, — заговорила Элайша, и голос её был тонок, а слова точны и искренни, — это иное испытание. Не беспокойся о случившемся, ибо тот, кого мы преследовали, употребил каждую частицу Тьмы, жившую в этой иссушенной стране, чтобы испытать нас.

Она немного приподняла руки, и Фирдун увидел, что камни на браслетах больше не сияют сочным блеском. И теперь он уже не сомневался в происхождении блестящих молний.

Ивик встал и молвил:

— Я глуп. О, как я глуп. Он ведь должен знать эту страну гораздо лучше, чем любой из нас, и он воспользовался этим.

— Однако, — засмеялась Элайша, приподнявшись с помощью Эйлин, — он не знал нрава тех, кто сражался с ним! — и она обратилась к Фирдуну: — О наследник Ландсила, приветствую тебя!

— Никакой я не адепт, — возразил Фирдун, — всего лишь обещанный ученик. Однако было и предупреждение от Кетана!

Эйлина подняла к нему заплаканное лицо:

— Он жив и свободен. Если б это было не так, то я бы знала. Может быть, его путь и лежит к западу, но он не пойдёт им.

Пард затаился в самом лучшем укрытии, которое только он мог найти в этой местности, вновь не похожей на сухие равнины, которые он знал. Он добывал жирных, неуклюжих птиц среди густых трав и просто пировал! Теперь он вылизывал лапу, но всё-таки следил бдительно и за тем, что находилось внизу, сразу же под лёжкой.

Сегодня хлопот с поиском следа не существовало. Запах ощущался очень сильно. Ещё раньше он обнаружил только пустую стоянку. Однако след, который он учуял теперь, слегка уклонялся к северу, и местность начинала возвышаться. Появились холмы, нарушавшие однообразие равнины, но они быстро становились всё выше, а на горизонте уж виднелось пятно, обещавшее горные хребты.

Однако внизу обнаружилось и нечто более интересное. Ибо тёмный отряд разбил лагерь, но суета продолжалась, хотя все уже устроили. Они установили защитные барьеры, и оборотень даже и не подумал их проверять. Зрения парда оказалось достаточно для выслеживания того, что творилось внизу, и невидимые защиты можно было и не тревожить!

Большая часть людей отошла в дальний конец долины и там разбила шатры и развела огонь. Но один, известный парду как Джаката, с двумя подчинёнными, носящими серые одежды магов, занимался совсем другой работой. Двое подручных выкапывали множество маленьких кустиков и выкорчёвывали остатки их корней, выдёргивали грубую траву за стебли и спешно трудились, словно люди, не смеющие даже и думать о невыполнении приказа хозяина. Чародей же устроился на скале, уставясь в пространство, будто вошёл в транс.

То, что они намеревались вызывать какую-то разновидность Силы, Кетан осознал даже прежде, чем учёные начали чертить знаки на голой земле ветками, которые ободрали и заострили. Некоторое время они занимались этой деятельностью, прежде чем их предводитель принял участие в действии.

Поднявшись с места, он взял магический скипетр из какого-то тёмного дерева, покрытый рунами и увенчанный головой чудовища. Остальные находились вне ограждения, которое Кетану виделось чем-то вроде коротких толстых дубинок, воткнутых там и сям среди тщательно вычерченных знаков.

Покончив с этим, они поспешили покинуть нагромождение линий, и Кетан не сомневался, что их роль ещё не сыграна до конца.

Джаката поднял скипетр и направил на одну из дубинок, которая немедленно вспыхнула как свеча. Он методично продолжал это действие, пока не оказался в круге огня.

Глубоко в глотке Кетана зародился рык. Зловонье зла в этот момент возросло ещё более. Пард чуял, что Джаката точно знал, что делает, ибо давление Силы возрастало. Кетан колебался, уходить ли ему, но когда после определённой точки возрастание Силы прекратилось, он уже не сомневался, что его присутствия не заметили.

Джаката щёлкнул пальцами, и двое подручных неохотно двинулись навстречу. Но они подошли не одни: из-за скалы они вытащили маленькую фигурку, со связанными руками, кричащую и плачущую, когда её подталкивали вперёд.

Для Кетана пленница оказалась новой формой жизни. Ростом не более ребёнка, она отличалась гибкостью, и так как с неё сорвали одежду, то он видел, что кожа существа отличалась тёмно-коричневым цветом, а волосы оно собирало в плотный пучок на голове, и оно было женщиной, и, несмотря на малый рост, зрелой женщиной.

Губы парда разошлись в неслышимом рыке. То, что Джаката намеревался использовать маленькую женщину для какого-то кровавого жертвоприношения, он не сомневался, и вся его природа, и человеческая и звериная, восстала против безмолвного и бездеятельного наблюдения за таким злодеяньем.

Подручные волхвы толкнули пленницу на колени перед Джакатой. Один хлестнул её толстой верёвкой, а потом обернул петлю вокруг добычи, и таким образом каждый из охранников, держа оба конца верёвки, заставлял пленницу стоять на месте.

Кетан шевельнулся, мышцы его просто заболели от желания рвануться вперёд и посчитаться с Джакатой. Но он хорошо знал, что этот тёмный маг близок к адепту по Силе, и он — не добыча для оборотня.

Теперь человек в Кетане начал захватывать контроль. Дар оборотня основывался на его собственном теле, однако он обладал и иным наследием. Джилан из Зелёной Башни родила его, и даже оборотням пришлось узнать, что она была сильнее их Сил, когда они попытались нарушить связь между ней и её оборотнем-мужчиной.

Дар Джилан походил на дар приёмной дочери. Она служила Госпоже как целительница, но обладала и другими способностями, которые могла вызывать. Сила роста в этом месте бушевала как пламя в печи. Джаката мог думать, что крепко держит поводок, но если Тьма зовёт, то Свет следует за ней.

Кетан не хранил при себе лунных цветов, ибо такая магия предназначалась для женщин. Но ведь пленница — женщина, и стало быть, такая защита окажется хороша для неё. Но прежде он даже и не думал о попытке такого рода.

— Да! — мысленное послание отличалась остротой, и он понял, кто это. Пард быстро повернул голову, но нигде не заметил и признака присутствия этого стремительного, чёрного кошачьего тельца. Теперь она была с ним только мысленно.

— Да! — её ободрение пришло снова, и Кетан направил мысленный посыл, но не на тело, а на тропы, по которым прежде никогда не ходил.

Свечи… Кетан сосредоточил всю силу своего звериного зрения на двух, которые были ближе всего. Он заметил, что волхвы, связавшие пленницу верёвками, стояли в стороне от знаков, начертанных вокруг Джакаты. Он чувствовал, что там находится защитный барьер. Согласно всем древним учениям, маг, решившийся вызывать нездешние силы, всегда нуждался в такой защите, чтобы не оказаться во власти вызванных духов.

Толстые, как дубины, головни светились багровым пламенем, дым от них поднимался к небу прямыми столбами. Кетан догадывался, что они служат главным средством защиты.

Звери не дружат с огнём. Только человек сумел отчасти его приручить и подчинить своей воле. Пард снова беззвучно зарычал. Как же ему…

— Смотри! — прозвучал в его голове неведомо откуда явившийся голос. И тотчас глаза, послушные чужой воле, увидели то, чего он не мог разглядеть раньше.

В траве и в кустах, так безжалостно вырванных с корнем, для того, чтобы Джаката мог начертать на земле свои таинственные знаки, оказывается, шла какая-то жизнь. Обитатели зарослей не сделали попытки защитить своё жилище от уничтожения, но сейчас они зашевелились.

По своей доброй воле Кетан никогда не решился бы завязать с этими незнакомыми существами мысленный разговор. Однако после того, как непонятная Сила настойчиво повторила ему приказание связаться с ними, он сделал это и получил ответ Кетан даже не знал, кто они такие: насекомые, рептилии, выползшие из-под земли личинки?