Дрожь в груде обломков продолжалась. Куски, казалось, сами собой срывались со своих мест, вихрясь и вылетая наружу. Пока ни один не задел Ивика, но не следовало искушать судьбу! Фирдун обернулся к Гьюрету, готовый отдать распоряжения по подъёму мага.

— Ты мёртв в этом пепле времени, — звенел голос Элайши. — У каждого века собственный срок, и срок этот на исходе!

С верхушки груды поднимался теперь только один кусок. Подобно другим кускам, формировавшим её, это была ступенчатая пирамида, но не соединённая с другой, а стоящая особняком, и ярко-жёлтый цвет, переходящий в алый, играл внутри неё.

И она поднималась без остановки! Теперь все видели, что её поддерживали четыре колонны, растущие выше и выше, пока она не стала похожа на кровлю с четырьмя опорами.

— Ивик! — закричала Элайша. — Силой Великих, Силой Забытых Владык, а также Тем, Что идёт через Дальние Горы, о Ивик — делай, что должен делать!

Но маг не нуждался в подбадривании. Рука с перстнем на пальце высоко взметнулась вверх и опустилась, перечёркивая пространство справа налево, оставляя в воздухе видимый ровно проведённый крест, искрящийся голубизной, которая по густоте окраски приближалась к лиловизне высокой и чистой Силы.

Крест наклонился в воздухе, вращаясь, и скорость его вращения все увеличивалась, пока ожидающие наверху спутники по отряду уже не смогли различить отдельных перекладин. И тогда Крест двинулся на колонны, поддерживающие пирамиду.

Небо вверху потемнело и жалобный стон становился всё громче, так что люди закрыли уши. Но колесо Света упорно шло вперёд и, словно хорошо наточенный нож, легко разрезало слой глины.

Над краем разлома появилась пирамида — Фирдун схватился за меч. Он слышал рык Кетана теперь уже со своей стороны. Была ли там в последнее мгновение перед тем, как пирамида обрушилась назад, в груду металла, от которого и восстала, пара мерцающих огненных глаз? Или это только уловка его собственного воображения?

То, что случилось внизу, следовало быстро стереть из памяти. Ивик не удержался на ногах. Его тело растянулось среди острых обломков, а они все ещё летели на него, и больше не уклонялись, огибая тело. Теперь они попадали в него, причиняли боль, и заставляли мага дёргаться.

— Наверх! Наверх! — и Гьюрет и Фирдун закричали одновременно. Кетан кинулся к тугой верёвке на краю разлома, и Фирдун тут же присоединился к нему, а кайоги стали погонять коней, чтобы те быстрей тянули подъёмную катушку за собой.

— Подождите! — рядом с приёмным братом оказалась Эйлин. — Вы пораните его о металлические обломки, от которых теперь он не может уклониться!

Эйлин простёрла вперёд лунный жезл и потрясла им. Белая искрящаяся пыльца слетела с чашечек цветов и опустилась на Ивика. Маг теперь лежал словно в коконе какого-то огромного насекомого. К тому же пыльца не поддавалась ударам, когда Ивика осторожно поднимали со дна разлома.

Хотя груда все ещё шевелилась, оттуда больше ничего не появлялось, казалось, она только немного осела. Радужный блеск её поблек, а маг оказался наверху вместе с остальным отрядом.

Он лежал изнурённый, с закрытыми глазами, а перстень на бессильно упавшей руке был тускл и мёртв. Эйлин вынула торбу целительницы, а Элайша положила голову лежавшего в обмороке мага себе на колени.

Эйлин с помощью Кетана пыталась влить питьё из фляжки в горло Ивика.

— Его Сила истощена, — проговорила лунная дева. — Он нуждается в покое, пока его силы не восстановятся.

Фирдун оглядел иссушенный солнцем дикий край и спросил:

— Где бы его укрыть?

Он по собственному опыту знал, что требуется в таком случае. И ещё он отчётливо понимал, что Ивик столкнулся с чем-то глубоко укоренённым в древнем чародействе, с тем, что угрожало и самой жизни этого мира.

Эйлин теперь обращалась к Гьюрету.

— Мы можем поместить его меж двух коней для перевозки? Они ведь хорошо обучены и, раз уж вы происходите от кочевого народа, может быть, знаете, как это делается?

— Да, госпожа, конечно, мы умеем это делать! — заверил её Гьюрет. Один из кайогов спросил:

— А куда же мы направимся?

Отряд нуждался в воде, в укрытии, в пище для людей и животных. Кетан мог только догадываться о том, что след, который он взял, приведёт к такому месту. Это был маленький шанс, но он был.

— Мы найдём, куда укрыться! — ответила Элайша на невысказанные мысли. — Пустыня вовсе не мертва как ты думаешь. Те, кого мы преследуем не оказались бы здесь, не имея в виду определённой цели. Веди же нас, оборотень. Из всех нас у тебя наилучший шанс найти то, в чём мы нуждаемся!

Им пришлось передвигаться медленно. К счастью, близилась ночь, и зной постепенно ослабевал. Ещё раз пард Кетан вернулся туда, откуда его вызвал клич Ивика. След стал теперь слабее, может быть, взрыв Силы в разломе подействовал на чутьё зверя. Он уже не сомневался, что идёт правильно.

Сгустилась темнота, и он заметил изменения на местности вокруг. Ярко-жёлтый цвет запёкшейся глины принял другой оттенок. В нём появился намёк на розовое. Но не только это — там и сям он видел теперь маленькие, с красными листочками растения, ставшие под его лапами гуще и образовавшие плотный ковёр.

Подняв морду, он стал внюхиваться. По его разумению парда, ошибки не было. Где-то, не слишком далеко впереди, находилась вода! Мысленное послание полетело к Эйлин, когда с шага он перешёл на рысь.

Среди крохотных, походивших скорее на мох, растений теперь попадались и кусты. Их плотно усеивали розово-алые цветы, чьи лепестки пестрили яркие чёрные крапинки. Потянуло слабым запахом, не совсем приятным, послышалось жужжание насекомых, парящих над каждым кустом. К счастью, они не выказывали к нему интереса.

Он шёл на другой запах от самой жёлтой равнины и надеялся там ещё раз связаться с Эйлин. Она скакала впереди, ведя Труссанта в поводу. К его изумлению, Элайша тоже присоединилась к ней, хотя её конь и выказывал признаки беспокойства от соседства скакунов оборотней.

— Внизу — покатый склон, — передал Кетан мысленное послание.

— Мы должны поскорее найти место, — ответила приёмная сестра, — Ивик ещё не пришёл в себя. В эту ночь я должна спеть лунную песнь.

Он взглянул вверх, на хмурое небо. То, что собиралась сделать Эйлин, должно было изнурить её, но если она решила так, то пусть будет так.

Они двинулись вниз по склону, по мху, мягкому, словно ковёр, а вокруг все гуще поднимались цветущие кусты. Запах воды манил их. Но они должны были проявлять осторожность. Тем, кого отряд преследовал, тоже могла прийти в голову мысль разбить тут лагерь, и пард мгновенно послал Эйлин другое предостережение.

Запах трав, кусты, через которые он продирался, мохоподобные растения под его лапами начинали вызывать у него тошноту. Конечно, теперь он чуял сильный запах воды далеко впереди, но всё же странная растительность не могла быть подходящим кормом для лошадей, а скудный запас, который они везли на себе, представлял собою пару горсточек зерна.

Потом подушечки лап почувствовали более твёрдую почву и он остановился. Кошачье ночное зрение лучше человеческого, и для него не составляло труда убедиться, что он на гладкой мощёной дороге. При скудном свете её поверхность выглядела тёмной.

В то же самое время запах воды перебило дуновение ещё чего-то. Он почуял огонь, а ещё — животных и людей! Пард послал быстрое предупреждение Эйлин, но она тоже приготовила ему послание.

— Фирдун говорит, там поставлена защита…

Оборотень быстро двинулся по дороге. Справа росли какие-то плотные заросли, и он быстро обошёл их, прячась в их гуще. Там он ещё раз припал на брюхо, примяв мох, и стал продвигаться вперёд с той самой осторожностью, которою пользовался, выслеживая очень чутких прыгунов или когда подстерегал быка.

Охотничье умение привело парда в следующий слой зарослей. Теперь запах воды усилился, привлекая его звериную волю, но человек желал остановиться поблизости.