Теперь она видела, что бусины, перекатившись, приняли форму наконечника стрелы, что чёрная бусина соединилась с двумя серыми, а когда три кроваво-красные образовали верхушку, прочие расположились позади.

Черты лица Дуратана исказила судорога ненависти.

— Зло! Отметьте эту западную точку! Что бы ни произошло в Арвоне — это от Тьмы!

Он ещё раз собрал бусины, хорошенько потряс и метнул, а потом прикрыл рукой. Джелит заметила, что цветная фигура немного изменилась. Верхушкой стрелы теперь являлась серая бусина, а три больших бронзовых отделили её от чёрной и тёмной.

— С Терлахом и морской крепостью пока все хорошо, но им не удалось уйти от Тьмы. Госпожа, — Дуратан обернулся к Джелит, — как в Гарт-Хауэлле? Они так же могущественны, как и Колдуньи?

Та покопалась в памяти, пытаясь собрать крохи сведений из того времени, когда она носила серое платье и кристалл.

— Колдуньи, управляя Силой в Эсткарпе, соблюдали равновесие с Арвоном. Но после Великой Войны сообщение между нами прервалось. У них свои адепты, ибо у мужчин там больше Силы. К тому же они говорили об эксперименте, опасном для прочих. Они держали собственных приграничных стражей — что-то вроде Сарнских Всадников, но никто не говорил, что они целиком предались Тьме. Вот уже много поколений они довольствуются тем, что пребывают внутри собственных союзов и имеют мало дел с внешним миром, за исключением собственных вассалов. Подобно Мудрым в Лормте, они считают, что приобретение новых знаний, наблюдение и поиск — самые важные вещи на свете!

— Но разве они на стороне Света?

— Затенённые, вот как мы зовём их… Может быть, взрыв дикой магии нарушил равновесие. Если так, то как мы можем рассчитывать на них или даже просто понять, что они делают там? Люди из Грифонии противостоят им. Наши провидицы ждут от них многого. И может быть, они готовы к войне. Нам не стоит поднимать против них, вооружённых Силой, армию. Мы можем только наблюдать и исследовать то, что некогда использовалось так эффективно.

Дуратан собрал бусины, ссыпал их в мешочек и заметил:

— Кажется, в ближайшие дни утешиться нам нечем!

— Дуратан, если Сила утрачена, она утрачена навсегда!

Они разошлись, и этот день показался им самым долгим днём их жизни. Все они вновь стремительно вернулись к своим трудам и заботам, надеясь, что это и есть сейчас самое важное.

Но вот пробил большой гонг, и они немедленно оторвались от занятий и тотчас собрались в зале. Дахон приветствовала их. Её волосы клубились огненным облаком вокруг плеч. Все краски, свойственные ей, вернулись. Она стояла подле Чайки, и даже колдунья в это мгновение выглядела не так отчуждённо, как обычно.

— Керис! Керис снова с нами! — Дахон трепетала и звенела точно птицы её возлюбленного Зелёного Дола. — Врата разрушены! Наш сын снова стал самим собой!

Киллан стремительно шагнул вперёд и заключил жену в крепкие объятия. А для других истинные стены Лормта будто растворились в ярком солнечном свете, позволяя созерцать мирный край.

Потом Джелит сделала общее сообщение. Капитан Хикбек достиг города Эс с вестью, касающейся Арвона: Долины внезапно подверглись нападению какого-то Зла, помрачившего умы правителей, так что многие из них затеяли междоусобицы. Ходили слухи и о свирепом мятеже в Пустыне. Связь с Арвоном прервалась.

Хиларион просто выбранился по этому поводу. Он ещё раз поставил приспособление для связи на стол в зале совета и теперь хмурился. Они и прежде знали, что его Сила, поддержанная Колдуньями, разрушила жабоподобную ловушку, которую нашёл южный отряд. Но если они не могли связаться с Арвоном, то как же он поведает об открытии, которое может оказаться таким важным для Алона?

— Да, — проговорил Киллан, — мы можем очистить нашу часть мира, но если другая половина его уже поглощена…

Он не нуждался в том, чтобы закончить фразу. Остальные могли и сами превосходно сделать это.

Он должен установить защиту, сделать её как можно сильнее, пусть люди вокруг чувствуют только страх, муку, иссушающую усталость. Он скакал в доспехах кайогов, на разведывательной лошади, сбруя которой звенела и от которой ему было мало выгоды. Но такая сбруя никому не давала возможности догадаться, что он — Фирдун из Дома Грифона.

Если б не неистовое дуновение Силы, они бы не захватили его врасплох. Но он открылся из-за того, что пользовался даром и истечение Силы на время сделало его неосторожным. Какое смятение постигло Арвон, он даже не догадывался. Но то, что мощь была такой, какая никому и не снилась, он не сомневался.

Все задумали прекрасно, и он ухватился за план, который позволил бы ему уйти так далеко от дома. Гьюрет, кайог, сообщил о необычных перемещениях в Гарт-Хауэлле. Обиталище разжиревших гадюк уже долго занимало внимание кайогов и удобством жизни, и тем, что они, казалось, довольствуются лишь запасом древних знаний и чародейства. Там и мужчинами и женщинами овладело независимое стремление к знанию, но слишком часто это все исходило от тени, и в Арвоне верили, что главные маги города следовали Тёмными Тропами.

Внезапный злой удар бросил его на высокую луку седла, прервав доступ воздуха в лёгкие, и Фирдун даже не смог застонать. Они заарканили его длинной верёвкой и связали позади руки, но им пришлось держаться поодаль, так как кайогский жеребец вставал на дыбы при малейшем соприкосновении с их уродливыми и жалкими подобиями скакунов. Их было пятеро: хорошо вооружённый вожак и его люди (если эти образины, исполненные злобы, наносившие удары сбоку и сзади, действительно являлись людьми).

Фирдун хорошо знал собственный дар, но теперь сомневался, что удастся им воспользоваться. Он находился слишком близко от Гнезда, чтобы передать мысленное сообщение, и он пока не знает, где враги взяли его и почему.

Сила всегда была обоюдоострой: мысленное сообщение могло повлечь за собою непредвиденное и внезапное возмездие. Он дал себя свалить, ограждая себя с помощью внешних защит от страха и боли, и пытался только лишь понять, где он, каким образом схвачен и почему.

Твари, захватившие его, не разговаривали, а он не смел проверить, пользовались ли они способами мысленного общения или же всего-навсего следовали приказам, отданным до того, как захватили пленника. Но еженедельные разведывательные рейды вне Гнезда дали ему возможность ознакомиться с отличительными хорошо запоминающимися особенностями местности, и эти особенности указывали на то, что его везут по направлению к высокому валу, известному как Драконий Гребень.

Он чувствовал чужаков, раскачивавшихся в сёдлах сзади и сбоку от него, ощущал присутствие других воинов. Некоторые облачились в испещрённые рунами одежды магов, иные — в серые дублеты послушников. В первый раз за многие годы Гарт-Хауэлл выставил на внешней границе своих владений охрану.

Бывшие причиною его бездействия последние симптомы дурноты, порождённые прикосновением огромной мощи, прошли, однако юноша продолжал прикидываться тем, чем казался ранее, ибо в таком обществе хитрость — самое правильное.

В небе раздался пронзительный крик, и над ними пролетела стая огромных птиц, чёрных, красноглазых, хищно изогнувшихся будто для того, чтобы кого-то клюнуть, внушавших предположение, что с ними не так-то легко и ладить.

И вдруг манёвр охранников дал Фирдуну возможность увидеть ещё одну часть отряда, стремительно скачущую в том же направлении, куда следовал и их собственный отряд, оставив открытое пространство для перемещений. Ему пришлось опустить голову пониже, притворяясь, что воля его полностью подавлена, так что он не мог повернуться и посмотреть, что же так быстро надвигалось с юго-западной стороны.

Однако он всё же ухитрился подсматривать уголком глаза и, несмотря на всю его тренировку, ужас охватил грифонийца. Несомненно, эта тварь была женского пола, но ростом она превосходила любого воина, захватившего его в плен. И она не бежала, а передвигалась большими прыжками, при этом раскидывая далеко в сторону свои густо покрытые перьями конечности, помогавшие ей держаться в воздухе достаточно долго. На тощем теле тоже проглядывали клочки перьев, сверху торчала голова с высоким прямым гребнем, а четыре пальца, снабжённые кривыми и острыми когтями, которыми завершались конечности, могли бы называться руками.