— Вода от талых снегов Альп? — вставил Дин. Инспектор подозрительно взглянул на него.

— Комната чистая, уверяю вас. Полы вымыты, картины очищены от пыли. Занавески выстираны. Вы ничего там не найдете.

— Все это я знаю. Я уже был там, но у меня было мало времени.

— А, вы там уже были? Когда же это?

— В воскресенье утром, — ответил ему Герберт, улыбаясь. — Комната выглядела очень чистой. Но все же…

Инспектор помолчал немного. Они пошли к Ланкастерам, где Джордж Тэлбот спал на кушетке в библиотеке. Револьвер лежал рядом с ним на полу. Они разбудили его, постучав в окно, потому что Герберт Дин ни в коем случае не хотел звонить в звонок. Они вошли в дом, но проблема решена не была.

— А что делать с медсестрой? — спросил Джордж. — Она сидит в коридоре на втором этаже. Возможно, она уснула. Но может в любое время проснуться. А зачем это вам? Не понимаю.

— Позовите ее вниз. Скажите, что вам скучно, — предложил Герберт.

— Я уже пытался это сделать. Она не поддается, — ответил ему Джордж обиженно.

— Тогда сварите кофе. У нее же должны быть недостатки!

В конце концов они так и поступили, и в два часа ночи Герберт и инспектор проникли в спальню миссис Ланкастер, а Джордж, сменивший сестру, пока та пила кофе, стоял на верхней площадке лестницы, чтобы предупредить их, если кто-то появится.

Выглядело все это довольно странно. Потому что, как я думаю, войдя в спальню, Герберт осмотрелся и тут же полез под кровать. Сундук стоял на прежнем месте. Он зажег фонарь и осмотрел каждый дюйм под кроватью, включая матрас.

Все это делалось молча. Инспектор смотрел на него и улыбался.

Как я уже говорила, кровать миссис Ланкастер стояла изголовьем к стене, за которой находилась комната ее мужа, а нашли ее лежавшей на боку лицом к двери, выходящей в коридор. Она всегда так лежала. За дверью стенного шкафа стоял небольшой комод. И именно этому углу комнаты Герберт Дин уделил все свое внимание в ту ночь.

Осмотрев кровать, он направился к тумбочке и тоже внимательно осмотрел ее. Затем перешел к комоду. Причем осматривал не только сам комод и под комодом, но и вытаскивал все ящики, осматривая их со всех сторон. Потом снял со стены пару картин.

— Вы никогда не думали, — спросил он инспектора, — что она могла вовсе не лежать в кровати, когда ее убили?

— Но как она могла встать с кровати?

— На этот вопрос вы должны ответить сами. Я же хочу сказать, что она стояла у комода, когда ее ударили первый раз. Остальные удары были нанесены, когда она лежала на полу. Трудно объяснить наличие крови на матрасе со стороны пола. Есть кровь также и На нижней стенке комода, и на краю верхнего ящика.

— Но эта женщина не могла ходить! Не ходила многие годы!

— Я не стал бы так уверенно утверждать это.

— Послушайте, Дин, — сказал инспектор. — Я не говорю, что вы не знаете своего дела. Вы его знаете. Но хочу вам сказать, что она лежала в кровати, когда ее нашли мертвой. Предположим, я соглашусь с вами. И даже скажу, что она была довольно легкой, и ее можно было спокойно отнести в кровать. Но также должен вам сказать, что этого нельзя было сделать, не оставив следов. Тот, кто сделал это, должен был быть в крови с головы до ног. И это факт.

Герберт согласился с ним.

— Я тоже так думаю. Но кровь можно легко смыть.

Инспектор вытаращил на него глаза.

— Что вы хотите этим сказать? Мы осмотрели каждый дюйм в этом доме, а если бы кто-то вышел из дома в таком виде, то не смог бы пройти и ста ярдов. Хотя… Послушайте, Дин, — сказал он, понизив голос, — кто-то в этом доме разделся догола и совершил убийство. Она принимала душ, Дин, когда сестра позвала ее.

— Собиралась принять душ. Это разные вещи.

— Это она так говорит. Я всегда не доверял ей.

И тогда довольно взволнованно он рассказал Дину о странной прогулке Дэлтонов к дровяному сараю в четверг ночью и об анонимном письме.

— Вот вам и мотив убийства, — сказал он удовлетворенно. — Они с Дэлтоном собирались бежать, и, конечно, им нужны были деньги. Эмили, возможно, знала об этом или подозревала, и ее пришлось убрать с дороги. Это также объясняет топор. Она могла принести его из сарая в любое время, и никто не заметил бы.

— Вот именно, — заметил Герберт. — Это как раз одна из причин, почему я уверен, что она не делала этого. Понимаете, топор был принесен в дом совсем другим способом, инспектор. Он был привязан к шпагату и поднят в дом через окно. Я не буду сейчас объяснять вам, что это было так, но вы можете мне верить.

— Да вы что?

— И прежде чем здесь кто-то будет еще делать уборку, — добавил Герберт, — нужно посмотреть, есть ли отпечатки пальцев на этом звонке у кровати, и сравнить их с отпечатками на комоде. Думаю, это будут одни и те же отпечатки.

— И это вы, конечно, тоже знаете!

— Могу только догадываться. И думаю, что те и другие будут отпечатками пальцев миссис Ланкастер.

В это время Джордж Тэлбот тихонько постучал в дверь, и оба мужчины незаметно спустились по задней лестнице, в то время как медсестра поднималась по парадной.

Инспектор был в замешательстве и чувствовал себя не в своей тарелке. На кухне они молча выпили кофе. Потом инспектор задал Дину несколько вопросов:

— А какое отношение ко всему этому имеет клетка для птички? Зачем было бить по голове Луизу Холл из соседнего дома? И как это было сделано? У дома Дэлтона стояли два полицейских. Они никого не видели и ничего не слышали, пока она не закричала. Все это очень странно, Дин.

— Не так уж и странно. Представьте себе человека, который знаком со всеми уголками этого поселка, со всеми домами. А это может быть любой житель Полумесяца. Такому человеку довольно просто все это сделать.

— Но дом Холлов был заперт. Это утверждает мать Луизы. Она сама запирала двери и окна.

— Но не на всю ночь. Дверь на кухню была открыта в течение часа поздно вечером.

Тут инспектор уронил свою чашку.

— А откуда вам это известно?

— Я видел, как Лу Холл открывала ее. — И хотя он все объяснил, инспектор продолжал смотреть на него злыми глазами.

— Черт возьми, Дин, — сказал он наконец, — мне кажется, что вы и есть этот преступник!

Было четыре утра, когда он наконец уехал в своей полицейской машине, которая вместе с водителем в полицейской форме ждала его все это время. А без четверти пять посторонний, но заинтересованный наблюдатель, если бы такой имелся, мог бы видеть высокого мужчину в черных брюках, темном свитере и туфлях на резиновой подошве, сидевшего в это раннее августовское утро у кучки пепла на ничейной земле и тщательно ее разбиравшего.

К шести часам он закончил свою работу. На ничейной земле никого не было, кроме оперативника у дома Дэлтонов, который наблюдал за ним с огромным интересом. Высокий мужчина встал, положил в карман брюк старый конверт и, держа что-то очень осторожно в руке, направился бесшумными шагами к дому Веллингтонов.

Там он разбудил спавшего дворецкого, который впустил его, и направился в туалет первого этажа.

— У вас много горячей воды?

— Думаю, достаточно, сэр. Вода у нас нагревается автоматически.

— Прекрасно. Тогда мне нужно решето, если оно у вас есть, и… Как вас зовут?

— Джон, сэр.

— Мне нужно два куска стекла, Джон. Оконного стекла. Можно это найти?

Нужно сказать, что Джон, потому ли, что был хорошим дворецким, или потому, что был предупрежден заранее, не моргнул глазом.

— Я в этом доме недавно, сэр. Но можно разбить стекло в подвальном окне.

— Можно. И это нужно сделать как можно скорее.

Он ушел, незаметно взглянув на то, что лежало на ладони у Дина. Через пять минут вернулся с ситом и двумя кусками стекла.

— Кусочки получились неровными, — извинился он.

— Прекрасно. Нельзя разбить окно на ровные кусочки, Джон. А потом, мне все равно, как они выглядят.

Он очень аккуратно положил в сито маленький кусочек обгоревшей толстой бумаги, искореженный и черный. После этого включил горячую воду и стал держать сито на пару. Он так долго держал сито, что дворецкий предложил ему свои услуги, думая, что он устал. Но Дин отрицательно покачал головой.