— Откровенно?

— Да. Поговорим или посплетничаем. Как хотите, так и назовите. А сейчас могу я поговорить с вами? Мне необходимо многое узнать.

Я согласилась, пошла обратно в дом, закрыла на ключ и болт парадную дверь и, выйдя на кухонное крыльцо, увидела, что он ждет меня у задней тропинки. Он вел себя уверенно, на него можно было положиться. Мы молча прошли в гараж, он посадил меня на скамейку, сел на подножку машины и достал свою трубку.

— Ладно! — сказал он наконец. — Становится все интереснее и интереснее! С каждым днем!

Меня удивило это замечание.

— Вы бесчеловечны, — заметила я. — Создается такое впечатление, что вам все это нравится!

— Я достаточно человечен. Но это моя работа, — ответил он спокойно, закурил трубку и некоторое время помолчал. — Насколько мне известно, Хелен сегодня нарушила вашу компанию, — затем сказал он. — Для нее это очень типично, хотя и не совсем прилично, если можно так выразиться. Но у нее были причины. Я, конечно, не позволил бы ей этого, если бы знал, что она собирается сделать. Но я там больше не живу. В доме полно прислуги, и мне пришлось убраться.

— А какие у нее были причины? Она вела себя довольно отвратительно.

— Она очень испугалась, — спокойно ответил он. — Дело в том, что у Джима есть револьвер сорок пятого калибра. Но в распоряжении полиции сейчас пуля, и сегодня ночью или завтра утром ей станет известно, что выстрел был сделан не из этого револьвера.

Он почти ничего не рассказал о том, что сам делал в тот день, и напрочь отказался обсуждать тему о второй перчатке.

— Когда-нибудь я все вам объясню, — успокоил он. Но убийство мисс Эмили его очень взволновало.

— Понимаете, могло быть только две или три причины этого убийства. Во-первых, ее могли с кем-то спутать, принять за другого человека — это вполне возможно, но, на мой взгляд, маловероятно. Опять-таки, она могла просто мешать кому-то по неизвестной нам причине. Возможно, она что-то знала или мешала осуществлению какого-то плана. Я все больше и больше убеждаюсь, что такой план существует. И потом: у нее могло быть что-то такое, что нужно было кому-то. Я говорю все это потому, что мы должны исключить обычные мотивы преступления: месть, ревность, любовь. Она не тот человек, чтобы возбудить такого рода чувства. И, конечно, существует возможность, что убийца — душевнобольной человек. Мы не можем полностью отказаться от такой версии.

— Но вы так не думаете. Я права?

— Не думаю. Видите ли, Лу, — вы не против, если я буду называть вас Лу? — гораздо легче считать убийцу сумасшедшим. Есть два типа убийц. Один — это преступник с не вполне нормальной психикой. Он убивает импульсивно, от страха, ненависти или в состоянии опьянения. Но есть и другой тип — это умный человек. Его преступления обычно хорошо продуманы и успешно осуществляются. Но в этом одновременно их недостаток, если можно так сказать. Все в этом плане зависит одно от другого, все его части продуманы и все следует одно за другим. И вдруг осечка! Тогда весь план идет насмарку.

— Означает ли это, что бедная Эмили и явилась такой осечкой? — спросила я.

— Вполне возможно. Зачем было убивать ее? Она была достаточно безобидной. Если она что-то знала, то не рассказала ничего, во всяком случае полиции. Видите ли, Лу, — мне нравится называть вас Лу, а вам нравится? Надеюсь, что да! — где-то в вашем поселке кроется какая-то старая история. Я все остальное оставляю полиции, а сам хочу заняться этой историей. Но должен сказать, что если я узнаю, в чем она заключается, то, конечно, не от жителей Полумесяца. Таких молчаливых и скрытных людей я никогда не встречал! Но не будем об этом. Вы устали? Хотите вернуться домой?

— Нет, если вы не хотите.

— Я? Хочу? Я сижу на удобной подножке с хорошенькой девушкой в эту прекрасную ночь. Никогда! Кроме того, разговор помогает мне думать. Вы умеете слушать, знаете это? А каждый мужчина любит, чтобы его слушали и не возражали, даже если возражения будут произноситься тихим и нежным голосом.

Он перестал шутить и сказал совершенно серьезно:

— Не понимаю, почему она вышла ночью из дома. Этому нет объяснения, Лу. Почему мисс Эмили встала с постели, почему начала одеваться? Почему съела яблоко, а потом вышла на улицу? Ее никто не испугал на крыльце. В этом случае она побежала бы в дом и заперла дверь. Хотя, — добавил он, — она могла испугаться кого-то из домашних. Но в этом случае при чем здесь яблоко?

Он был раздосадован, я видела это. У него была какая-то своя теория, и вдруг произошло что-то, не совпадающее с ней.

— Однажды ночью она бежит из дома и ищет убежища у Тэлботов, — продолжал он. — А на следующую ночь сидит на этом проклятом кухонном крыльце и ест яблоко, а потом отправляется погулять! Лу, мы должны узнать, почему она вышла из дома.

Я немного подумала.

— Конечно, она пошла искать клетку ее птички.

— Что?

— Дело вот в чем. Маргарет сказала ей, что птичка умерла и клетку она отдала Джорджу Тэлботу, а тот положил ее в конюшню. А она знает, что Тэлбот не запирает конюшню на ночь. Он надеется, что кто-нибудь украдет его машину.

Дин обхватил голову руками.

— Я смотрю на вас, Лу, и вы говорите своим приятным голосом какие-то странные вещи. Что это за клетка? Вы хотите сказать, что мисс Эмили Ланкастер могла пойти искать эту клетку в час ночи? Зачем?

— Она очень любила свою птичку. Но она, конечно, знала, что птичка умерла… Видите ли, птичку на самом деле убила я. Я поставила ее в другую комнату, и про нее забыли. Ей не налили воды. Я ужасно переживаю, мистер Дин. Если она ходила за клеткой и ее убили, я всю жизнь буду помнить об этом.

Сказав это, к моему величайшему удивлению, я заплакала. До сих пор я была довольно спокойна и, думаю, испугала своим плачем Герберта Дина.

— Прекратите, Лу, — сказал он резко. — До сих пор вы вели себя, как хорошая девочка. Сейчас не время расстраиваться и плакать. Прекратите! Вы слышите меня? Вы не убивали ни этой глупой птицы, ни Эмили Ланкастер. Возьмите носовой платок. А сейчас наступило такое время, когда вы расслабились, поэтому я хочу вам сказать, что меня часто зовут Берт или даже Берти. Глупое имя! Но никуда от него не денешься. Это как бородавка, вернее родинка. Вы не знаете, почему они появляются. Вы знаете только, что они у вас есть.

Это высказывание сыграло свою роль, и я рассмеялась.

Однако он тут же вернулся к клетке, и я все ему рассказала. Он внимательно меня слушал, не прервав ни разу.

— Любопытно, — произнес он, когда я закончила рассказ. — Если Маргарет сказала ей, что птичка умерла… Конечно, этим можно объяснить лопатку, которую нашли возле тела. Она хотела похоронить птичку. Однако делать это в час ночи, когда она так испугалась накануне! Очень странно. Хотя все это может быть просто своего рода уловкой для отвода глаз. Но это значило бы…

Он внезапно поднялся на ноги и протянул мне обе руки.

— Встанем! Ну, дорогая Лу! Стихи. Я говорю в рифму. Вы заметили? Вы отправитесь домой и ляжете спать. Мне кажется, хотя я и не вижу вас в темноте, что выглядите вы ужасно. А молодые леди не должны выглядеть ужасно, Лу. Это им не идет.

— Боюсь, мне все равно, как я выгляжу. И уже давно!

Он стоял в темноте и молчал, держа меня за руки.

— Думаю, вы говорите правду. И в этом виноват ваш Полумесяц, подавляющий молодежь. Но это ужасно, Лу. Вы поддались этому, покорились. Разница между вами и Хелен именно в этом, вы понимаете? Вы покорились, а она возмущается. Она более отважная.

— Возможно, я больше стремлюсь к миру, чем Хелен, — ответила я.

— К миру? К миру стремятся только старики, моя дорогая Лу. Они пожили и хотят тишины, покоя. А зачем вам покой? Конфликты — вот смысл жизни. Кстати, о конфликтах, — он отпустил мои руки. — Сейчас вы пойдете спать, а я — пойду в конюшню Тэлботов или гараж посмотреть на эту клетку. Если бы кто-то сказал мне неделю назад, что я начну заниматься убийством с помощью топора и закончу поисками клетки мертвой птички, я бы не поверил.