В этот день они спустились в лагерь 2 — у них не было ни снаряжения, ни продуктов для оборудования лагеря 3. Йохлер, не поднимавшийся до этого на большие высоты, чувствовал себя плохо и решил спуститься вниз.

Утром 2 октября свирепствовала буря и пришлось отсиживаться в палатках. В середине дня ветер несколько стих, Йохлер отправился в лагерь 1, шерпы принесли снизу недостающие палатки и продукты.

На следующий день Тихий, Пазанг и пять шерпов поднялись с грузом по проложенным следам. В середине дня они достигли того места, где предполагалось установить лагерь 3. Все были утомлены, но Пазанг, едва сбросив рюкзак, начал доставать ледовые крючья и карабины — он хотел в тот же день выйти на разведку сброса.

Пазанг, Тихий и Аджиба поднялись по двухсотметровому крутому снежному склону и вплотную подошли к основанию ледового барьера, который высился перед ними шестидесятиметровой стеной, прорезанной глубокими трещинами. Поиски обхода не увенчались успехом, и Пазанг решил подниматься «в лоб», используя трещины.

Он поднялся на 15 м прямо вверх и исчез в глубокой расселине, которая как бы делила стену на две неравные части. Только по медленному движению веревки можно было угадать, что он продолжает подниматься. Глухо, как бы издалека, звучит его голос: «Здесь пути нет».

Пазанг выходит из трещины и по крутому ледяному склону траверсирует влево к другой расселине. Тихий поднимается к нему. Затем Пазанг забивает еще два крюка для страховки и поднимается по трещине, как по камину, прямо вверх. Снова медленно скользит веревка и вдруг сверху раздается радостный крик: «Дорога есть!»

Остальные быстро поднялись по веревке и увидели перед собой некрутой склон, ведущий к следующему взлету. Пазанг прошел дальше, преодолел еще одну двадцатиметровую стенку — и перед ним открылся свободный путь к вершине. Альпинисты едва могли поверить своему счастью: этот участок был ключом к победе. Пророчество Шиптона не оправдалось — для преодоления ледового барьера, к тому же без всякой предварительной подготовки, потребовалось не более часа. Убедившись, что дальнейший подъем уже не представит серьезных технических трудностей, они спустились обратно в лагерь 3, навесив на сложных местах веревочные перила и вырубив ступени.

5 октября погода была сравнительно хорошей, небо безоблачным, хотя дул сильный ветер. Тем не менее Тихий, Пазанг и шерпы вышли с грузом из лагеря 3. Двигаясь по подготовленному накануне пути, они сравнительно быстро преодолели ледовый барьер и поднялись по склону, ведущему к подножью вершинного купола. Подъем был очень утомительным, они часто проваливались по пояс в снег, к тому же каждый нес до 22 кг груза. В 16 часов они достигли ровной площадки на высоте около 7000 м и установили лагерь 4. Двое шерпов вернулись в лагерь 3, Тихий, Пазанг, Аджиба и Анг Ньима остались в лагере 4.

Пока Аджиба и Анг Ньима готовили пищу, Пазанг и Тихий разрабатывали план штурма. Они собирались вдвоем рано утром почти без груза выйти на восхождение, Аджиба и Анг Ньима должны были двинуться следом с палаткой, спальными мешками и продуктами и установить на высоте около 7500 м палатку, которой в случае необходимости могла бы воспользоваться при спуске штурмовая двойка.

Все были уверены в том, что следующий день будет ознаменован покорением Чо-Ойю. Однако ночью Тихий был разбужен диким воем и свистом ветра. Стойки палатки были сломаны, оттяжки сорваны. Впрочем, оснований для особого беспокойства пока еще не было: часто за ночной бурей следовал ясный безветренный день.

Когда же дневной свет проник через стенку палатки, буря усилилась. Чтобы выяснить обстановку и принять решение — отсиживаться ли в лагере или спускаться вниз — Тихий и Пазанг с трудом выбрались из палатки. Их глазам представилось удивительное зрелище: на синем безоблачном небе сияло солнце, взошедшее часа два назад, но иногда все скрывалось за пеленой снега, срываемого ураганом со склона. Не только Тихий, но и Пазанг ни разу не видел такой бури. Хойбергер, поднявшийся в этот день из лагеря 1 в лагерь 2 и измерявший скорость ветра, оценивает ее в 120 км/час. Было 30—35° мороза.

Палатка Аджибы и Анг Ньимы также была опрокинута, и они едва выползли из нее. Все четверо скорчились на склоне, не зная что же предпринять.

Вылезая из палатки, Тихий не обратил внимания на то, что у него соскользнули рукавицы. Пока он держал руки в карманах, пальцы не ощущали холода. Но внезапно порыв урагана подхватил палатку шерпов, грозя окончательно ее унести. Тихий бросился на нее, пытаясь ее удержать; его руки попали в снег. Двух-трех минут оказалось достаточно для того, чтобы он сильно обморозил руки. Его спутники пытались их оттереть, но было уже поздно.

Вопрос о спуске был теперь решен окончательно. Быстро уложив рюкзаки, все четверо связались одной веревкой (шерпы надели Тихому кошки и взяли его в середину связки) и отправились вниз. При спуске особенно сказалась предусмотрительность Пазанга, который подготовил такую «дорогу» через ледовый барьер, что даже при ураганном ветре был возможен безопасный спуск.

В лагере 3 спускавшуюся четверку встретил Йохлер, поднявшийся туда накануне. За это утро он неоднократно пытался подняться через барьер, чтобы прийти на помощь группе в лагере 4, но каждый раз ветер сбрасывал его вниз. Увидев обмороженные руки Тихого, он настоял на немедленном спуске; лагерь 3 был эвакуирован и все без отдыха прошли до лагеря 2. Здесь находился Хойбергер, который немедленно сделал Тихому несколько уколов для восстановления кровообращения. Несмотря на то что Хойбергер доктор не медицины, а географических наук, его умелое врачевание спасло Тихому руки.

Тихий не мог в этот день продолжать спуск. Вместе с Йохлером и двумя шерпами он остался на ночь в лагере 2; остальные дошли до лагеря 1. На следующий день весь состав экспедиции собрался в лагере 1.

Для организации второй попытки штурма не хватало продовольствия. Пазанг с тремя шерпами отправился в Намче-Базар за оставленными там продуктами. Он должен был вернуться не ранее, чем через 10 дней. За это время остальные могли отдохнуть, починить разорванные бурей палатки. Тихий отлеживался и лечил руки, Йохлер и Хойбергер предприняли разведку западного склона Чо-Ойю и совершили первовосхождение на красивую безыменную вершину высотой 6300 м. После возвращения Пазанга австрийцы собирались снова попытаться покорить Чо-Ойю.

Однако события стали развертываться иначе. 11 октября у подножья Чо-Ойю совершенно неожиданно появилась швейцарская экспедиция под руководством Р. Ламбера[99], которая после неудачной попытки восхождения на Гаури-занкар хотела совершить восхождение на Чо-Ойю, не имея, правда, на это разрешения от правительства Непала.

Швейцарцы предложили Тихому совместное восхождение, но он отказался. В конце концов после длительных переговоров было решено, что ближайшие десять дней австрийцы сохраняют свое право первенства, а швейцарцы за это время организуют свои высотные лагери до 7000 м.

Впервые при восхождении на восьмитысячник получилась своеобразная гонка. Во всяком случае появление экспедиции Ламбера значительно ускорило действия австрийцев. Тщательно подсчитав свои запасы, они, не дожидаясь возвращения Пазанга, приступили к подготовке второго штурма. Наученные горьким опытом, зная, что палатки не являются достаточной защитой от сильного ветра, они решили рыть для лагерей снежные пещеры.