Бейтс и Хаус вызвались оборудовать лагерь 7 для своих двух товарищей и спуститься снова в лагерь 6. Считаясь с большой технической трудностью этого участка, решили из трех шерпов взять только Пазанга Кикули, что было принято двумя другими с обидой и огорчением (и на самом деле это было излишней предосторожностью). Это лучше всего показывает, что в жилах «тигров» течет кровь истинных восходителей.
Хотя грузы были не слишком тяжелы, только по 11-12 кг, они все же настолько замедлили темп движения, что вершина «ребра Абруццкого», с траверсом ледяного склона была достигнута только во второй половине дня. Бейтс, Хаус и Пазанг сложили здесь свои грузы и поспешили вниз, чтобы до наступления темноты спуститься в лагерь 6. Хаустон и Петцольд «челноком» перетащили все вверх и выкопали на высоте около 7530 м прекрасную площадку для своей палатки. В этом самом высоком лагере американской каракорумской экспедиции 1938 г. они провели спокойную приятную ночь и спали так хорошо, что проснулись 21 июля только в 8 часов утра.
Они шли на кошках, так как, хотя иногда наст ломался и они проваливались в снег по бедра, в других местах кора была достаточно твердой. Ненадежный крутой снежный мостик дал возможность перебраться через большую трещину с нависающим верхним краем. В полдень они были на вершине пика 7740 м, где впервые побывали еще вечером 19 июля. Отсюда вверх к вершинной пирамиде вел широкий снежный хребет, усеянный ледяными обломками. Нависающие под самой вершиной ледяные массы простреливали своими обвалами, очевидно, большую часть «плеча». То что даже на такой высоте все еще приходилось считаться с ледяными обвалами, было весьма странным явлением. Оба американца поспешили скорее пройти через эту опасную зону под защиту скал, образующих характерный пояс вершинной пирамиды. На этих скалах на высоте около 7900 м Петцольд нашел прекрасное место для лагеря 8, к которому, к сожалению, тогда уже не собирались возвращаться.
Чтобы убедиться в том, что скалы легко проходимы, Петцольд поднялся немного вверх. Высшее достигнутое им вместо имело высоту около 7925 м.
Теплая, безветренная погода была изумительно хороша, видимость прекрасная до самого горизонта от Нанга-Парбат на юго-западе до Восточного Туркестана (Синьцзяна. — Ред.) на северо-востоке. До пика Броуд, который был немногим выше, казалось, было рукой подать. Царило торжественное молчание вечности.
Скрепя сердце, они повернулись спиной к вершине и направились обратно в лагерь 7. Вечером они еще раз всесторонне обдумали, что если бы им... Но было слишком поздно, решение уже принято, в лагере 6 ожидали товарищи... Итак, 22 июля они спустились в лагерь 6, пообедали вместе со всеми, и затем вся группа пошла дальше вниз к лагерю пять. Чтобы оставить за собой устрашающий «камин Хауса», они даже пошли дальше и вечером достигли лагеря 4, пройдя, таким образом, за один день путь от лагеря 7 до лагеря 4. 23 июля спуск был продолжен до лагеря 2; снова большая и напряженная работа, так как путь значительно изменился, ступени, конечно, обтаяли. К тому же рюкзаки были достаточно тяжелы. На следующее утро Бердселл с тремя шерпами поднялся в лагерь 2, чтобы помочь при эвакуации, и вечером 24 июля все снова собрались в базовом лагере. За это время капитан Стретфилд и Бердселл провели топографические работы и прошли вверх до Скиангла. Можно было гордиться успехами экспедиции и радоваться тому, что все прошло хорошо, но к общей радости все же примешивалось сожаление о том, что вершина К2 не была достигнута, и они повернули назад без существенной необходимости. Хотя погода постепенно ухудшалась, но настоящие (муссонные.— Ред.) снежные бури на Балторо так и не разразились.
Вечером 26 июля прибыли носильщики из Асколи. Утром следующего дня весь караван отправился в путь и уже через пять дней достиг Асколи, этого «Церматта Балтистана»[35]. Отсюда через Скардола они прошли в Шигар и из Скардо через плоскогорья Деосая опять в Сринагар. Резюмируя, нужно сказать следующее: жаль, что американцы так много времени потратили на повторную разведку уже достаточно хорошо изученной вершины, из-за чего в конце им и не хватило времени. Но после того как они окончательно остановили свой выбор на юго-восточном гребне («ребре Абруццкого»), весь стиль, в котором решалась эта трудная задача, заслуживает всяческой похвалы. Их продвижение до самой вершинной пирамиды выше плеча и достижение на К2 высоты 7925 м безусловно представляют собой выдающийся успех. Правда, предпосылкой этого была хорошая погода, что не может часто повторяться в районе Балторо. Начало лета, которое обычно считается лучшим временем года в Каракоруме, в 1938 г. было так неблагоприятно, как только можно себе представить, но с конца июня начался продолжавшийся неделями период хорошей погоды, нарушавшийся лишь немногими отдельными пасмурными днями. Это не только облегчило, но и сделало возможным прохождение юго-восточного ребра.
Одобрить ли решение американцев, принятое 19 июля, или отвергнуть его как «жалкий компромисс» — это в конце концов дело вкуса. Я лично считаю, что на высочайших горах мира невозможно соблюдать «классические альпинистские правила игры» и работать со строго ограниченным риском. Уже в 1939 г. я писал: «Разве именно здесь не было бы настоятельно необходимым решительное наступление без оглядки, без излишней рассудочности? Тот, кто на этом жертвенном пути думает об обеспеченном возвращении, недостоин приближаться к трону богов! Быть может, пройдет много времени до тех пор, когда Чогори, «Большая гора», снова окажется столь милостивой, когда снова альпинистская штурмовая группа в хорошей форме при идеальной погоде и прекрасной обстановке будет стоять на вершинном куполе К2 выше плеча вершины! Я не могу не вспомнить слов поэта: «То, что утрачено за одну минуту, нельзя вернуть целой вечностью...»
Если по меньшей мере лагерь 7 был бы как следует оборудован и к тому же еще один небольшой высотный лагерь 8 продвинут до 7900 м, то, возможно, восхождение удалось бы. А что это значило бы! Не только «рекорд», покорение первого восьмитысячника, но завоевание Чогори, «Горы гор», второй по высоте и прекраснейшей вершины, с которой не может сравниться ни одна гора в целом мире!»
1939 г. Уже на следующий год вторая американская экспедиция направилась к К2. Ее организатором и руководителем был отличный восходитель, американец немецкого происхождения Фриц Г. Висснер. Остальными участниками были: Чаппел Кренмер, Итон Кромвелл, Джек Дюрранс, Джордж Ч. Шелдон и Дадлей Ф. Уолф, начальник транспорта лейтенант Г.С.Ч. Тренч и девять «тигров» с их прославленным сирдаром Пазангом Кикули.
31 мая экспедиция прибыла к подножью южного склона К2, к 14 июня были организованы лагери 1 и 2. Неудобный камнеопадный лагерь 3 на этот раз с самого начала использовался только в качестве склада. Погода долгое время была гораздо хуже, чем в предыдущем году, снежные бури несколько раз прерывали работы и только 5 июля можно было выдвинуть лагерь 6 к подножью большого контрфорса.
У Кренмера было неважно с сердцем, Дюрранс тоже не выносил большой высоты, Шелдон должен был спуститься из-за обморожений; трое сагибов, таким образом, вышли из строя. Кромвелл и Тренч занимались снабжением лагеря 2 и лишь в самых исключительных случаях поднимались до лагеря 4. В решающие дни, когда Висснер с Уолфом и лучшими носильщиками-шерпами выходили на штурм вершины, на всем «ребре Абруццкого» выше лагеря 2 не было ни одного белого человека! Правда, руководитель экспедиции, который работал наверху во главе штурмовой группы, не имел об этом ни малейшего представления.
После того как лагерь 7 (7530 м) был как следует оборудован, 14 июля был организован новый лагерь 8, но вследствие неблагоприятной снежной обстановки его не удалось продвинуть так высоко, как предполагалось в 1938 г. Лагерь 8 находился на высоте 7711 м, поблизости от вершинного плеча (7740 м). После небольшого снегопада еще раз пришлось сделать двухдневный перерыв. 17 июля наступление было продолжено; оно было исключительно утомительным из-за очень глубокого снега.
