В целом начало боя для узников сложилось неплохо. Первая и третья тройка успешно подошли вплотную к своим целям, активизировали огнетушители и ослепили пулеметчиков их струей. Однако вторая тройка погибла, так и не успев выполнить свою задачу.

После первых же выстрелов, не дожидаясь команды полковника Иванова, из окон и дверей барака посыпались заключенные. Вырвавшиеся на свободу узники обрушили настоящий дождь из камней, мыла (его нашли в комнате старосты, оно было таким жестким, что неплохо подходило на роль метательных снарядов) и другого мусора на вышки.

Один из булыжников разбил прожектор левой вышки, и заключенным удалось разглядеть по пояс белого немца, одной рукой отчаянно старающегося отчистить глаза, другой при этом поливая двор из пулемета. Немец ничего не видел, и большая часть пуль уходила в землю, выбивая каменные осколки из мостовой, однако, учитывая число нападающих, некоторые пули находили свои жертвы.

Леонов видел, как одну из таких пуль, отрикошетившую от камня, получил в живот полковник Иванов, он сложился пополам и затих.

Но долго продолжать немцу не дали. Спустя несколько секунд один из узников, находящийся ближе к вышке, удачно бросил крупный булыжник. Камень угодил солдату в переносицу, голова его запрокинулась, и он осел. Стволы спаренных пулеметов уперлись в небо.

Сразу несколько человек принялись карабкаться на вышку.

Прожектор третьего пулемета продолжал светить, однако пулеметный огонь не велся. Немец висел вниз головой, по пояс свесившись через край вышки. Каски на голове не было, а русая голова была почти полностью залита кровью. Как и на правую, на эту вышку карабкались узники.

Опасения вызывала лишь последняя центральная вышка. Пулеметчик, находящийся в ней, так до сих пор себя и не проявил, несмотря на то что вышка находилась дальше всех и камнями «обстреляна» почти не была. Ее прожектор, как и на первой, был разбит.

— Все ко второй вышке!!! — что было сил заорал майор, указывая на нее рукой, хотя необходимости в этом не было, вторая сотня в полном составе уже находилась на полпути к ней. И в этот момент с вышки застучал пулемет!

Немец правильно определил основную для себя угрозу и сначала открыл огонь по уже почти забравшимся на подавленные вышки заключенным. Первой целью стала третья вышка, тяжелые пули MG-38 просто смели с нее заключенных. Узник, уже было ухватившийся за край перил вышки, получил сразу три пули в спину и сполз вниз, оставляя на дереве кровавые следы.

К этому моменту на первой вышке заключенные достигли большего. Двум из них удалось забраться в корзину, и они почти одновременно оказались у пулемета. В душе майора загорелась надежда, что им удастся сбить немца.

Заключенные развернули пулемет в сторону последнего часового, но то ли ленту заклинило, то ли узники не смогли быстро разобраться с немецкой моделью, но драгоценные мгновения уходили, а пулемет все молчал.

Разобравшись с желающими забраться на третью вышку, немец резко развернул пулемет и дал длинную очередь по неудавшимся пулеметчикам. Приблизительно в это же мгновение заговорил и пулемет заключенных, но, к сожалению, их очередь, направленная неумелой рукой, ударила выше немца, в крышу над его головой.

А вот немец не промахнулся. Майор увидел, как, выбивая кровавые брызги, немецкие пули пробили грудь одного из парней, отшвырнув его тело на перила. Второй прожил не намного дольше. Очередь прошила его вдоль груди, одна из пуль попала в предплечье, оторвав руку.

Еще пара секунд понадобились эсэсовцу, чтобы очистить и эту вышку от желающих завладеть пулеметом.

А дальше настала очередь штурмующих. Пулеметные спарки хлестнули по бегущей толпе, вырывая из людей целые куски мяса. Почти сразу же пулеметный огонь положил первые две шеренги атакующей его сотни, ополовинив ее численность. Понимая, что немец в первую очередь будет стрелять по толпе, люди кинулись врассыпную. Многие бросились в сторону барака, лишь человек десять продолжали бежать к роковой цели. Быстро расстреляв таких смельчаков и окончательно отогнав от себя опасность, немец перевел огонь на оставшихся.

Майор упал на землю, когда увидел, что дорожка, выбиваемая парными пулеметами, двинулась в его сторону. Упал и остался в живых, а вот двое заключенных, стоящих рядом, погибли. Один получил пулю в лицо, превратившую его в кровавую кашу и швырнувшую тело человека на два метра назад. Второй, стоящий позади первого, был ранен в колено, в результате чего нога человека сложилась, как у кузнечика, в обратную сторону, а он с диким воплем упал на землю.

Оставаться на открытом месте было самоубийством. Майор вскочил и кинулся обратно к бараку, последовав примеру других уцелевших.

Леонов головой вперед влетел в окно барака, а спустя мгновение в стену ударили тяжелые пулеметные пули.

Переведя дух, майор осторожно выглянул в окно. Атака полностью захлебнулась! Во внутреннем дворе остались лежать около сотни убитых и раненых заключенных, большая часть выживших либо была загнана пулеметчиком обратно в барак, либо пряталась за бараком. Несколько человек нашло укрытие за трупами убитых. Разогнав бунтарей, немец прекратил огонь.

«Сука, патроны экономит», — подумал офицер.

Майор смотрел и понимал, что никаких шансов добраться до этого пулеметчика у них нет. Расстояние слишком велико, не добежать. Вести на убой людей очень не хотелось, но другого выхода офицер не видел. Он набрал в грудь побольше воздуха и заговорил так, чтобы его было слышно за бараком и на улице.

— Мужики, вариантов у нас немного! Еще пара минут — и тревожный караул займет места на с таким трудом подавленных нами вышках. После нам останется только смерти ждать. Выход один — снова атаковать этого фрица, в надежде, что либо у него закончатся патроны, либо кому-то из нас удастся до него добраться. Понимаю, что на смерть зову, но по мне уж лучше так, от пули, чем ждать, когда подоспеет СС и начнет с нами развлекаться. Поэтому слушай мою команду.

Офицер встал так, чтобы сподручней было выскакивать из барака, и во всю мощь своих легких заорал:

— Вперед, мужики! УРА!!!

До последнего момента Александр Леонов думал, что, впечатленные устроенной бойней, «они не поднимутся», что встать придется одному. Но он ошибался! И, поддерживаемое сотнями глоток поднявшихся на пулеметы безоружных людей, под австрийским небом разнеслось грозное русское «УРА!»

Сашка быстро сообразил, что сейчас малейшее его движение приведет к тому, что его в упор расстреляет находящийся в каких-то десяти метрах от него пулеметчик. Преодолев отвращение и испуг, парень замер.

Позиция, на которой он оказался, давала прекрасный обзор картины боя. Он отлично видел, как немец разобрался с почти уже захваченными вышками, как пулеметы ударили по идущей в атаку второй сотне. Видел он и последнюю попытку добраться до вышки ребят из этой сотни, немец положил их метрах в десяти от Сашки, и теперь до конца дней парень обеспечил себя снами со сценами раздираемых на части человеческих тел.

Дальше немец занялся оставшимися. Бил длинными очередями, не жалея пуль, — промахнуться было сложно.

Полностью подавив атаку, пулеметчик прекратил стрельбу, а спустя некоторое время до Сашкиного слуха начал доноситься металлический лязг, немец готовил новые пулеметные ленты.

Что бой проигран, не оставалось никаких сомнений.

Вне зависимости, пойдут ли они на штурм или будут ждать, их все равно ждала смерть. Изначально была некоторая надежда, что у немца закончатся патроны, но теперь, судя по доносившемуся шуму, рассчитывать на это не стоило.

И все-таки Сашка не понимал, как такое могло произойти? В естественном ходе событий, до его участия, побег удался. Узникам удалось бежать, и около пяти сотен человек оказались на свободе. Что же изменилось сейчас? Изменилось только то, что он попал в это время, но ему казалось, что своим участием он никак не мог повлиять на ход побега. Он фактически не принимал участия в его организации! Почему ход истории изменился? Пришла уверенность, что от ответа на этот вопрос сейчас зависит всё!