— Чего амбал добивался?

— От мадам я не в курсе чего, а от меня известно. Натерпелась насилия. Планида такая, — вздохнула домработница и заметила, что Лео перекосился в лице и заметно позеленел. — Выглядит он — жуть. Левой рукой все делает. А машина бордовая.

Авилов сел вызванивать Комара. У того новостей не было — Левша пропал бесследно.

— Есть два места, где он появится обязательно. Больница, там операция у Хрипуна, и кладбище, там похоронили мать, давай. — Он еще поколебался и набрал номер полковника Миронова.

— Ира пропала, — сказал он и услыхал в ответ трехэтажный мат.

Отдохнув, полковник выспросил подробности. Подробности оказались скудными. Если щадить отцовские чувства, то рассказать было нечего, кроме «куда», «зачем» и «когда».

Левша видел, как Ира выскочила из дома Пушкина с тяжелой сумкой. Вначале шла быстро, нервничала. Потом остановилась, вытащила из кармана плаща блеснувший на солнце предмет, повертела и нерешительно двинулась назад. Он развернулся, поехал за ней, и, когда она забежала в подъезд, его осенило, что это. Он рванулся следом, но она уже уехала на лифте. Он побежал вверх, перепрыгивая через три ступени, но она в это время позвонила в дверь. Дверь долго не открывали, и у него мелькнула мысль, что он успеет прихватить обоих. Но было нельзя — дневное время, много глаз, ушей.

Он вернулся в машину, раздумывая, как быть дальше, но Ира вышла, отправилась на стоянку и выехала за город. Он ехал за ней какое-то время, а потом отстал. Он знал, куда она едет, можно было не спешить и приготовиться как следует. Имея на руках такую карту, можно влиять на события. Понятно было, что она для Пушкина не шалава. Он и сам был не прочь завести такую.

Убрать Пушкина из дела руки чесались давно, но что это чревато такими последствиями, Левша не рассчитал. Он делал все в одиночку, без Левы. Не потому, что не доверял, но оберегая от последствий. С Митяйкой, которого он спровоцировал на скандал в казино, оказалось просто. Заведешь парня — завод исправно действует шесть часов. Отматерил — и готово. Но в его планы не входило получить в ответ труп, Митяйка был мастер на все руки.

Магнитофон и коробку вице-губернаторской жены он сделал сам, подразумевая неприятности для Пушкина. Не последовало ничего ни с той, ни с другой стороны, хотя и на афганцев, и на ментов он возлагал надежды. «Блюдо с начинкой» в «Старом рояле» он тоже готовил в одиночку. Сергей правильно «отвел» Пушкина, но табачник напугался и теперь просит много. Голубые все себе на уме, скользкие, за базар не отвечают, не платить — рискованно, заплатить — еще хуже.

Прыткий господин Авилов, прыткий. Приехал в больницу, посидел две минуты у Левы, тут же дела порешал, позаигрывал с Катей. Ответишь ты за свою прыть. Оставить его нищим, других интересов, кроме денег, тут не водилось. Вот когда он будет ездить на троллейбусе, Левша будет доволен.

Он усмехнулся, вспомнив подарок вице-губернаторши. В коробке все пачки денег были разложены по конвертам и подписаны: за билеты в Лондон — отдельно, за путевки в Грецию детям и бабушке — отдельно, и главное — недурная сумма за дачку. Дама решила все объехать за один день. Умно, ничего не скажешь.

Левша прошел в комнату дежурного в автомастерской, зажег настольную лампу, налил из чайника холодного крепкого чаю без сахара, выпил его с круассаном, прилег на диван и открыл роман «Финансист».

План свой он осуществил элементарно просто. Ночью во дворе поковырялся в двигателе, а потом поджидал у шоссе. Его напрягло, что Ира была не одна, но в заброшенной деревеньке удалось разместить обеих — и востроглазую телку тоже.

Ира его возбуждала, но он еще не решил окончательно, насмерть у него дуэль с Пушкиным или нет. После того как выяснилось, что к Леве Пушкин не причастен, Левша слегка отмяк. Вопрос, отошел ли Пушкин? С одной стороны, тот был равнодушнее многих и спускал на тормозах недопустимое. А с другой — заедался до остервенения на пустяк. Терпеть психа было тяжело, но Левша до поры терпел. Пока не обнаружил, что Пушкин вложился в производство. Тогда Яков повел свою игру, и Ира в ней пригодится.

Левша привез в пустой дом топчан, соорудил стол из пня и доски, открыл банку со шпротами, нарезал хлеб и помидоры, готовясь к разговору, но у пленницы вдруг вспыхнули глаза, и она, схватив банку, швырнула прямо ему в голову. Масло потекло по лицу и куртке.

— Ну и сука, — растерялся Левша.

— Подонок, — ответила та.

— Ладно. Я забираю еду.

— Забирай.

Левша смахнул еду на землю и старательно растоптал. Подобрал банку, где оставалась еще пара рыбешек и немного масла, и швырнул в Иру. На ее плаще тоже образовалось жирное пятно. Она опустила глаза, поняв, что церемониться с ней не будут.

— Девочка, — немного помолчав, спросил Левша, — ты кем хочешь быть, когда вырастешь? Верни-ка мой портсигар. — Он протянул руку.

— У меня его нет.

— Потеряла? Двойка. Очень плохо. Вещь дорогая. Фамильная ценность.

Ира наконец начала соображать, что к чему.

— Я его оставила. В одном месте.

— И место это плохое, и по хозяину тюрьма плачет. Но лично вы, вы лично, — подчеркнул Левша, — меня не раздражаете. Совсем другой человек меня раздражает, а вы нет, вы мне просто путаетесь под ногами, и я вас изолировал. На время.

— Мне срочно надо в Ейск. — Ира сердито выстрелила глазищами.

— Зачем так далеко?

— Я там живу. Портсигара у меня нет. Зря тратите время.

— А жаль.

Побеседовав с одной, он оттягивался с другой, помоложе, и, судя по тому, как эта свиноматка бодро скакала, ей это было не в лом. Такое вышло распределение функций. Левша никуда не спешил. Пушкин еще месяц прохромает, значит, есть время все обдумать обстоятельно.

Иру он наказал. Запер на сутки, ставни на засовах. Когда вернулся, она обрадовалась свету, еде и человеческому голосу. Первый день был забыт. Постепенно она к нему привыкла и разговаривала много и охотно, совершенно не интересуясь слушателем. Говорила, просто потому что нужны были уши. Может, ей и глухой бы сгодился, но Левша был само внимание. Они даже пару раз выпили, когда он привозил шашлыки из придорожного ресторана. Ира рассуждала о себе, о том, что жизнь зашла в тупик, и сетовала, что Саша, на которого надеялась, загрузил своими проблемами. Левша подумывал предложить ей сделку: он держит ее, грубо говоря, в заложницах и одновременно распутывает историю с пропавшим мужем. Можно съездить в Ейск вместе. Отчего не помочь красивой женщине?

Ира призналась, что ей с ним проще, чем с Пушкиным: привыкла к мужу, который старше. Выяснилось, что Левша и ее исчезнувший супруг одного года рождения. «Оба змеи», — усмехнулась Ира и принялась гордо курить. На ее вопрос, какого рода у них отношения с Авиловым, Левша ответил — конкурентного, бросив на нее взгляд, на который она ответила прямым, не смущающимся взглядом. Она, видимо, полагала, что и он спросит о том же, но он не спросил.

И хотя в ее поведении присутствовал оттенок невроза, загнанного вглубь ожесточения, Левша видел, что эту девушку трудно сломать. Характер у нее был, это несомненно. Однажды заметила, что заключение считает отпуском. Левша улыбнулся и протопил вечером избу. В общем, он ждал, пока созреет Пушкин, решив предложить ему обмен. Хотя отдавать не хотелось — самому нравилась.

Но тут сбежала веселая свиноматка. Настоящая свинья — подрыла бревна и утекла. Левша перевез Иру в гостиницу, пообещав в ближайшие дни купить билеты в Ейск. К Пушкину она возвращаться не собиралась.

Авилов доковылял до комнаты домработницы и обнаружил на стене Леонардо ди Каприо — в волосах красовались рога, глаза и губы подведены ярко-синим, один зуб черный, из ушей, как кишки, лезли цветы. Лео зловеще улыбался лицом трансвестита. Авилов хохотнул. Зазвонил телефон.

— Полковник Миронов.

— Слушаю вас, Юрий Максимыч.

— Ира вернулась. Все в порядке.