— Уф-ф, гора с плеч. Можно с ней переговорить? Ира?
— Да Саша. — Его резанул спокойный голос.
— Я думал, тебя похитили.
— Так оно и есть. Но все закончилось удачно.
— Когда ты вернешься?
— Никогда.
— Ты так решила? Печально. Ты оставила сумку с вещами.
— Как-нибудь передашь с оказией. Может, тетя Нюра поедет.
— Это все, что ты имеешь мне сказать?
— А ты рассчитывал на большее?
— Ты нашла мужа?
— Нет необходимости.
— Ты очень ревнивая, Ирка. Собственница.
— Какая есть, что ж теперь рассуждать.
— Прости за любопытство, а тот, кто тебя украл…
— Я ничего о нем не знаю, — перебила она. — Если он тебе нужен, с ним и поговори.
— Предложение, конечно, интересное, — хмыкнул Авилов, — хотелось бы внедрить в жизнь. Если как-нибудь, ну там случайно, он тебя снова украдет, передай поклон от Пушкина.
— Как только украдет, непременно передам.
— Пока, любимая, не злись, ты же знаешь, я твой до конца.
— Играй в свои игры, мальчик, а меня не впутывай.
— Что бы ты понимала в играх… Игрок — только тот, кто играет смеясь. Самое главное — носить внутри смех, а с этим проблем нет. Проблемы с тем, Ира, чтобы хоть к чему-то отнестись серьезно. Я на тебя надеялся…
Он нажал кнопку первым, оборвав сам себя. Хватит этих песен… Неужели Ирка спелась с Левшой? Неисповедимы пути господни. И как же это произошло, интересно? Похитив Иру, Левша ни в коем случае не должен был выпустить ее из рук, она его единственная защита. А Ира как ни в чем ни бывало улетела домой, под крыло к полковнику. Ей удалось обмануть Левшу? Или все же спелись? Это было бы чересчур. Отдать дело, отдать девушку идефикс и три месяца по его милости проваляться без ног. Это слишком. Он задумался об Ире — даже не позвонила, и если бы не полковник…
Они прилетели с Яковом в Ейск, и дела завертелись. В городе с ней здоровались, на набережной улыбались.
Две недели, пролетевшие как один день, оказались для них благоприятными. Днем они занимались делами, а вечерами шли в «Приют рыбака», где на окнах висели сети и жарили угрей на углях, а парни в сомбреро пели под гитару «Бэса, бэса мэ мучо…». Потом гуляли по набережной под огромной низкой луной, дышали запахом моря. Уходили далеко от пляжей, туда, где начинались строительные вагончики, деревья, тропинки среди камней. Южное небо светилось, как бархат ювелирной витрины, голоса людей оставались все дальше. Яков держал руку у ней на плече. Они столько времени провели вместе, что Ира сжилась со своим тюремщиком, точно забыла о том, что сидела под замком, а он ей не напоминал.
— Хотите, сходим в казино? — предлагал Яков.
— Нет. Не хочу.
— Почему?
— Не люблю проигрывать. Страшно злюсь.
— Кто же любит? Никто не любит.
— Не могу смириться.
— Гордыня? — Он усмехнулся. — Знакомо. Приходится тренироваться, чтобы выложить все, что есть, и начать сначала.
— Лучше не терять.
— Так не бывает. Чтобы получить большее, нужно уметь поступиться меньшим.
— А нельзя обойтись без этого?
— Вряд ли. Если живешь, как трава, то все растратишь: и силы, и зубы, и желания. А если совершаешь действия, то можно кое-что и получить.
— Например, костыли.
— Или банкой шпротов в лоб. — Они улыбнулись.
— Это как на дороге, — заметил Яков. — Если обоюдка, то виноват тот, кто совершал маневр. Виноват — плати.
— Это еще что! Бывает и маневра не совершал, а платишь. Вот что обидно.
— Об этом и речь. И так обидно, и по-другому обидно, женись или не женись, ты все равно раскаешься, но я предпочитаю, если жалеть, то о сделанном… А если вы о себе говорите, то отель строил ваш муж, он совершил маневр и все потерял, так и не берите на себя чужую неудачу. — Они молчали, под ногами тяжело раздвигался песок. — Хочется плавать, но прохладно. Не люблю осень.!. В детстве я много плавал, потому что врачи советовали разгружать позвоночник. У меня тяжелая голова, и вообще кости тяжелые. Когда я был худым подростком, мои приятели найдут толстяка и говорят: «Спорим, он весит больше тебя». Никто не верил, все проигрывали.
— Мне кажется, вы говорите намеками… Например, про тяжелую голову и кости.
— Это не намек. Чистая правда. Ложитесь.
— В смысле?
— В прямом. На песок.
— Зачем?
— Чтобы проверить. — Ира засмеялась. — Потому что я тяжелый, я не люблю слабых женщин. Слабых и трусливых…
Она посмотрела с интересом. Яков ее не раздражал, не мучил проблемами, как Сашка, точно у него их не было, а занимался ее делами. Как-то незаметно произошла подмена: вместо того чтобы искать Алексея, они занялись отелем, редко вспоминая бывшего владельца.
Ира переводила документы Алексея на отца. Так потребовал полковник, кратко сказав — нужно. Нужно и все. Может быть, это важно для его репутации? Ира делала, что велели, не особенно задумываясь. Но Яков задумывался. Спустя несколько дней он начал задавать вопросы. Откуда известно, что это зона осыпания, где написано, что отель «поедет»? А вдруг это преднамеренные слухи, и он не «поедет»? Ира задала вопросы отцу, а он в ответ усмехнулся: «Не исключено». Еще через неделю Яков нанял экспертов и принес заключение — осыпания не предвидится. Черным по белому. Ира, не веря глазам, уставилась на бумагу. А что же Алексей, он что, не мог проверить?
— Ирина, — перебил ее мысли Яков, — я тут как-то наблюдал вашу прогулку с детьми в сопровождении персоны демонической наружности.
— Что такое? — удивилась Ира.
— Вас сопровождал человек весьма неординарного вида.
— Это мой папа, полковник.
— Из органов?
— Ну да.
Левша потер лоб:
— Женщины — загадочные существа. Не могу постигнуть. Как это вы, столько о себе рассказав, главное-то и утаили?
— Что вы имеете в виду?
— Полковника, конечно, что ж еще. Спросите, каковы его планы насчет отеля, любопытно будет узнать.
— А они и так известны. Он и раньше толковал, что берег нужно укрепить и достроить отель. Он бы и сам взялся, если б были деньги.
— Бедный ваш супруг…
— Вы опять на что-то намекаете? — возмутилась Ира.
— Да так, это к слову. Но он ведь и вправду не богат? Вы еще хотите с ним встретиться? Если к тому времени полковник найдет деньги и отель начнет приносить прибыль, эта встреча покажется вашему супругу обидной с экономической точки зрения.
— По-моему, это какое-то обвинение в адрес папы.
— Да нет, собственно, я так. А вот интересно, если бы вам пришлось выбирать, с кем жить — с мужем или с отцом, то каков был бы ваш выбор?
Ира задумалась.
— Вы это серьезно?
— Как вам сказать? Женщины — существа непостижимые, но раз уж нас свела судьба, хотелось бы иметь кой-какие данные. Воспользовавшись представившимся случаем. Но вы можете не отвечать, если затрудняетесь.
— Я бы выбрала мужа, — Ира вздохнула о невозможном.
— А скажем, если бы пришлось выбирать между состоятельным отцом и бедным мужем, решение было бы тем же?
— По-моему, вы пытаетесь меня разоблачать.
— Нет, но на здравую голову мне кажется, что процентов восемьдесят леди предпочли бы состоятельного отца бедному мужу. И только самые… даже не знаю, как и назвать-то — сексуальные, что ли, а может быть, среди них попалась бы пара романтических существ, поступили бы иначе. Вы же не из их числа? Вы-то, насколько я могу судить, человек здравомыслящий. Или я не прав?
— Стараюсь произвести такое впечатление, — улыбнулась Ира. — А что, это плохо?
— Ничуть. У женщин свои способы выживать. Кто их осудит? Тем более, вы из тех, кому все прощают.
— Я вам нравлюсь? — заинтересовалась Ира.
— Не то слово, — вздохнул тюремщик и повторил: — Не то слово. Вы не представляете власти, которой обладаете.
— Так что ж вас останавливает? — спросила Ира, веселясь уже от души.
— Это и останавливает. Я не Пушкин, не самонадеянный юнец.
— Очень серьезное препятствие, — хмыкнула Ира. — А мне что делать? Жениться на мне кто, Пушкин будет? А как с ним жить? Пробовала — не получается! Он занят собой, своими темными делишками, своими девушками… Играми. — Ира неожиданно разозлилась. — А нормальные люди от меня шарахаются. И муж сбежал.
