Пэмми позвала Анну в свободную студию, чтобы они могли обсудить эту книгу и проблемы, которые она затрагивает. Нашли ли они хоть какой-то отклик в душе Анны?

– Ну, честно говоря, я не очень много помню из этой книги. В последнее время я прочитала много других книг. Все они начинают сливаться у меня в голове. А почему ты спрашиваешь? – заинтересовалась она. – Ты хочешь, чтобы я написала для тебя вступительное слово?

– Анна, я не планировала передачу по этой теме. Я хотела, чтобы ты прочитала эту книгу лично для себя.

– Понятно.

– А вообще, похоже, ты берешь на дом слишком много работы. Я одолжила тебе эту книгу, потому что хотела, чтобы ты еще раз подумала о своем намерении уволиться.

– Я не хочу увольняться, – призналась Анна. Пэмми облегченно вздохнула.

– Знаешь, Дункан только что согласился увеличить бюджет, – сказал она. – Тебе надо будет пройти собеседование на должность аналитика. Ничего не могу обещать. Но я постараюсь.

– Спасибо.

– Я не увольняюсь, – сообщила она Мирне. – Теперь я аналитик передачи. Не бог весть какой шик, но отец будет рад.

– Такова вся наша жизнь, – выразительно сказала Мирна. – Мы угождаем им даже после их смерти.

– О боже, мне так жаль, что я пропустила похороны.

– Не начинай все заново.

Анна соскучилась по Мирне, по ее резким замечаниям. Теперь она поняла это. Она скучала по лицу Мирны, ее темным глазам и копне вьющихся волос. Мирна была такой растрепой. В школе ее блейзер вечно был невыглаженным, и складки рассекали ее спину, словно молнии. Ее юбка морщилась, словно земная кора. Отец Мирны называл ее Великой Грязнулей.

Анна хотела, чтобы у них произошло настоящее, пылкое воссоединение с крепкими объятиями, как у настоящих соседок, каких показывают в телевизионных мелодрамах Мирна сказала бы: «О, Анна, ты самая лучшая подруга, которая когда-либо у меня быта». Анна сказала бы: «О, Мирна, нет ничего удивительного в том, что Том предпочитает тебя мне. Ты умнее, веселее, и у тебя нет экземы».

– Что не начинай? – вместо этого спросила Анна.

– Не будь такой отзывчивой.

– Что плохого в том, что люди открыто проявляют свое небезразличие?

– Господи, Анна! Послушай себя. С тех пор, как ты работаешь в «SOS!», ты стала такой отзывчивой. Эта твоя терпеливая, улыбчивая, раздражающая отзывчивость. Ради бога, неужели ты не видишь?

– Да, наверно, я была немного… – улыбнулась Анна.

– Тсс! Мой любимый момент.

Шелли стояла у подножия лестницы, как в «Унесенных ветром».

«Ну, вот вы и выслушали моих гостей и их проблемы. Теперь настал их черед подняться со своими проблемами к Нему. Кэрри, Бекка, Кармен, следуйте за мной вверх по лестнице Шелли…»

Шелли остановилась посередине лестничного пролета.

«Бекка, не отставай. Наступает минута, которую я люблю называть моим моментом истины. Вы уже слышали, что думают гости нашей студии по поводу ваших раздоров с мужьями. Все они анонимно проголосовали, и вот результаты. 66 % из них полагают, что вам лучше развестись. Нельзя ли показать это на том экране?.. 32 % думают, что вам лучше остаться вместе. 2 % не уверены. А сейчас давайте поднимемся по этим ступенькам».

Они дошли до картонных ворот, украшенных перламутром.

«Итак, пришел судный день в стиле Шелли. За этими жемчужными воротами сидит Шон Харрисон, наш постоянный психолог. Он слышал обо всех ваших проблемах, которые мы обсуждали в нашей передаче и… У нас что, сегодня проблема с жемчужными воротами?»

– У них вечно проблемы с жемчужными воротами, – пояснила Мирна.

Но вот «ворота» наконец открылись, и за ними показался невозмутимый Шон Харрисон.

– Не может быть… – Анна не поверила своим глазам, когда увидела его на троне Шелли.

– Анна, ты же не принимаешь это за чистую монету? – пошутила Мирна.

Анна хохотнула.

– Я и не подозревала, что передача Шелли такая увлекательная, – сказала она, расчесывая экзему на руках.

– Да, по мне, лучше уж смотреть на ругающихся мужей и жен, чем на тех, которые изо дня в день ходят на работу.

– Я думаю, что…

– Тсс! Шон выносит свой вердикт.

«Мой совет Кэрри, Бекке и Кармен будет следующим: относиться к своему браку как к деловому сотрудничеству. Конечно, их мужья неидеальны. Но и сама жизнь, черт возьми, неидеальна. Не правда ли?»

– Хорошо, – сказала Мирна, когда Шелли поблагодарила Шона и жемчужные ворота закрылись. – Хорошо ровно настолько, насколько хороша любая мораль.

– Хотя и довольно примитивно.

– Том расстроится, что пропустил Шона. Обычно я записываю для него Шелли на видео.

– Как вы вдвоем ладите? Что-нибудь произошло? В смысле – романтическое… – с наигранной беззаботностью поинтересовалась Анна.

«Пожалуйста, скажи “нет”!» – мысленно взмолилась она. На кресло был наброшен один из джемперов Тома.

– Что? С Томом? – удивилась Мирна. – Ты шутишь! Он для меня слишком крут. Я же родом из Мидлсборо, не забывай. Ты знаешь, что он учился в частной закрытой школе?

– Далеко не престижной.

Вне себя от радости, что ошибалась насчет Мирны и Тома, Анна затараторила об отце Тома, который был заметной фигурой в лейбористском движении. Он не одобрял частное образование, но Тому предложили бесплатное обучение в Уэслидейле. Мать Тома настояла на том, чтобы они приняли это предложение. Его родители развелись. Он ненавидел школу и школьные вечера.

– Ты говоришь, точно участница какой-то телевикторины, – сказала Мирна, прерывая ее монолог. – Расскажи мне все про Тома за тридцать секунд, время пошло. – Она улыбнулась. – Анна, не переживай. Если ты знаешь о нем достаточно, то я отдам его тебе в качестве главного приза. Отдам на тарелочке вместе с другими блюдами, которые он любит разогревать в микроволновке каждый вечер. Точно так же, как ты.

– Я уже несколько месяцев не ела полуфабрикатов, – призналась Анна.

– Вообще-то, – продолжала Мирна, – ему не следовало говорить мне про Уэслидейл. Это еще один повод поиздеваться над ним. Правда, у меня и так полно поводов для этого – его псевдосоциализм, его страдания по тебе…

«Он страдает по мне?» – поразилась Анна.

– Он использует слово «любовь», чтобы замаскировать свою маниакальную одержимость сексом, свойственную почти всем мужчинам. Я к тому, что вы были вместе только…

Она замолчала, так как в эту минуту в комнату вошел Том. В руке у него было две пачки сигарет «Силк Кат».

– Мирна, снова рассказываешь, как ты втайне жаждешь моего тела? – спросил он и бросил на Анну такой взгляд, будто она сидела тут с единственной целью – удивить его. – Посмотрите-ка, у нас в гостях призрак из прошлого. Привет.

У него был очень чувственный голос. К тому же в этом свитере у Тома был очень колючий вид. Колючий и пушистый. Анне всегда нравилось, как он выглядит в своих теплых свитерах.

– У тебя уже начались рождественские каникулы? – спросила она, разглядывая отвратительно розовую сыпь от экземы у себя на руках и запястьях.

– Нет. Я взял больничный. У меня болит горло.

– Сегодня у них в школе ревизоры, – пояснила Мирна, – поэтому Том наложил в штаны от страха и…

– Ты знакома с Мирниным дружком? – перебил ее Том. – Грегори. Они познакомились на художественных курсах…

– Вы с Грегори снова вместе? – спросила Анна у подруги. Как приятно было снова беседовать с Мирной и Томом, как в старые времена.

Том сел в кресло напротив дивана. Напротив Анны.

– Боже, Анна, неужели ты опять начинаешь о «взаимоотношениях»? – смутилась Мирна. Она подтянула свои гетры, давным-давно лишившиеся резинок. – Тогда я пойду поливать цветы. Оставлю вас вдвоем «поговорить». – Она поднялась, и Анна сглотнула, испугавшись при мысли, что останется с Томом наедине. Она вспомнила их последний, не очень-то приятный разговор.

Без Мирны комната вдруг показалось Анне очень большой. Том закурил.

– Так ты не бросил? – хрипло спросила она, проклиная себя за то, что похожа на мальчишку, у которого ломается голос.