– Итак, Майк, давай устроим совещание. Расскажи нам, чем мы занимаемся.

Анна уже была знакома со своим непосредственным начальником. Она не только успела с ним повстречаться до этого, но и произвести на него жуткое, неизгладимое впечатление.

– Э-э-э, мы уже знакомы, – улыбнулась Анна.

Она наблюдала, как Майк бросил на стол пластиковый пакет, разрывающийся от огромных тяжелых книг, и большое яблоко.

– Привет еще раз, – Анна сделала вторую попытку, но он опять проигнорировал ее.

Майк взял ярко-красное яблоко и впился в него зубами. Анна слегка смутилась, когда под ними обнажилась белая мякоть фрукта, но она продолжала ему улыбаться, размышляя о том, собирается ли Майк напомнить ей о своей расовой принадлежности, как он это сделал на прошлой неделе, в пятницу.

В пятницу Анна обедала в столовой с Джимми Сэладом. Они говорили о том, что «Радио-Централ» следует расширить аудиторию слушателей. Вернее, Джимми рассуждал, а Анна слушала.

– Мы должны работать на все социальные группы населения. Должны быть передачи и для азиатов, и для евреев. Глупo, что мы рассматриваем слушателя, как простого среднестатистического…

– И для других групп. – Анна перебила его только потому, что увидела чернокожего мужчину, который уставился на них. Это был Майк. Анна догадалась, что для Майка речь Джимми попахивает расизмом. Хотя сам Джимми тоже принадлежал к этническому меньшинству – он был наполовину китайцем.

– Да, конечно, и для других национальностей, – согласился Джимми. Например, для японцев. Могу поспорить, что эту аудиторию тоже можно заинтересовать.

– И для чернокожих. Чернокожих британцев.

– Я не верю своим ушам, – наконец произнес Майк, бросая вилку на стол. – Как будто все мы, чернокожие, – одна-единая группа!..

– Мне кажется, что Джимми не хотел… – начала было Анна.

– Я говорю не о нем, а о вас.

Анна понимала, что все взгляды в столовой прикованы к ней. К ней, которая терпеть не может привлекать к себе внимание. Правда, это никогда не мешало Дону Поттеру на протяжении всего ее детства таскать Анну с собой в машине, на крыше которой был закреплен мегафон. «Голосуйте за консерваторов! Голосуйте за консерваторов!» Анна сидела на заднем сиденье и делала вид, что ни призывы, ни сидящий за рулем отец не имеют к ней никакого отношения.

– Я так полагаю, сейчас вы боитесь, что я могу вас ударить? О нет, не говорите, что я шизофреник…

– Успокойтесь, – перебил его Джимми. – Перестаньте.

– Не успокоюсь. Я не могу равнодушно смотреть на этот явный, наглый расизм.

Анне казалось, что она вдруг превратилась в одну из женщин, живущих в исключительно белом городке графства Суррей, которые носят высокие пышные прически и голубые блузки с застежкой на груди. В бытность студенткой Политеха Анна ходила на сотни демонстраций против апартеида. В школе она завидовала Притти Пуньяу, которую никогда не заставляли есть школьные обеды: порцию ледяного пюре с комками и мелко нарезанную говядину с овощами, от которой во рту оставался металлический привкус.

– Вы не поняли, я имела в виду… – попыталась вставить Анна.

– Конечно, нас же невозможно различить…

«Я ведь и сама наполовину валлийка», – неожиданно подумала Анна.

– Да? Так кто же, по-вашему, я? Африканец или ямаец?

– Ямаец?

– Вот видите! – с видом победителя произнес Майк. – Вы даже не можете различить. Вот в этом-то и проблема с такими, как вы. Это настолько уже укоренилось, что вы даже не замечаете своего расизма.

Он поднялся и с грохотом поставил свой поднос сверху на стопку грязных. Подносы задребезжали ему вслед, словно аплодируя.

Анна обнаружила, что присутствует на совещании, однако никак не могла понять, когда именно оно началось. Может, оно началось, когда Майк передвинул стул поближе к столу и сел наискосок от Анны, значительно сузив ей обзор? Или когда Пэмми произнесла: «Ну что, Майк, расскажи нам, чем ты занимался на выходных?» Анна уставилась на спину Майка с надписью «РОЖДЕННЫЙ ПОБЕЖДАТЬ». Она надеялась, что когда-нибудь Майк позволит ей объяснить, что произошедшее в столовой в пятницу было случайностью, и, возможно, у нее действительно имеются какие-то неосознанные предрассудки, развивавшиеся за многие годы под влиянием социальных условий. Тем временем Майк рассказывал о своих выходных, о том, как они с Фрэнни водили Шарлоту на «Почтальона Пэта». Фрэнни потеряла контактную линзу в буфете. Анна сидела и улыбалась или делала участливую мину во всех соответствующих местах по ходу рассказа, пока до нее не дошло, что у Майка с Пэмми может создаться впечатление, будто она подслушивает. Конечно же, Анне не полагалось знать о том, что у Фрэнни прогрессирующий рак груди, или о том, как строители напортачили с ванной. Она уже собиралась пересесть за другой стол, когда Пэмми обратилась к ней: – Ну, что, ничего не скажешь, приятные выходные. Ну, Анна, а что ты думаешь по поводу нашей темы этого месяца? Преодоление прошлого.

Анна задумалась, пытаясь сообразить, что бы такое ответить.

– А, да, – наконец-то произнесла она, доставая из сумки ручку, чтобы прибавить себе уверенности. – Я в коридоре познакомилась с Шоном Харрисоном и…

Но уверенность улетучилась, а когда такое происходило, у Анны не получалось говорить законченными фразами.

– А мы уже сегодня начинаем «преодоление прошлого»? – спросила она.

Все смотрели только на нее. Пэмми передвинула на своем столе несколько фотографий. И вдруг резко произнесла:

– Ну что ж, ладно, раз у тебя и впрямь нет своего мнения по этому поводу.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина.

– Микки, объясни, пожалуйста, Анне, чем занимается наша передача. Похоже, она понятия не имеет, что такое проблемы, – сказала Пэмми, со злостью хватая с правого угла стола стопку бумаг. Она переложила стопку на левый угол стола и пробормотала: – Какого черта они прислали мне оператора из передачи про шоу-бизнес? Да еще от Джимми Сэлада… О, боже!

– Наша передача делится на темы, – начал объяснять Майк. – Тема этого месяца – преодоление прошлого. В прошлом месяце была – депрессия. Так что если кто-то позвонит насчет депрессии, знай, что его соединять не надо.

– Мы занимались этим в прошлом месяце, – подчеркнула Пэмми.

– Да. Говори им, что мы полностью рассказали им все в августе. Соль лития, прозак[15], амфетамин[16], самоубийства, патологические нарушения – все это мы обсудили до мельчайших подробностей. Этой теме была посвящена целая передача, и мы не хотим возвращаться к ней снова.

– Ладно, Микки. Давай про преодоление прошлого, – велела Пэмми, надевая очки.

– Хорошо. Тема сентября – преодоление прошлого, то есть способность человека вычеркнуть из своей жизни какой-то эпизод, – сказал Майк, подавшись вперед, – суметь поставить финальную точку, чтобы двигаться дальше…

– И все такое прочее, – вставила Пэмми, чтобы было более понятно.

– И так далее. Да. В этом месяце программу вместе с нами будет вести доктор Шон Харри-сон. Конечно…

– Я так рада, что Шон опять с нами, – сказала Пэмми. Она сняла очки и засунула изжеванную дужку в рот. – Нам надо привлекать как можно больше врачей. Больше квалифицированных медиков.

– Что нам нужно, так это больше чернокожих, – пробурчал Майк. – В любом случае, Шон – не врач, а психолог.

– Ну и что, даже если так. Он может говорить на любую тему, и я скажу тебе еще кое-что: тот факт, что он так потрясающе хорош собой, вовсе не повредит нашей передаче. Я права, зайчик?

– Пэмми, это же радио.

– Радио-херадио… Это – миллениум!

Какое-то мгновение Майк с отвисшей челюстью переваривал очередную теорию Пэмми. А потом захохотал.

– Вы с Шоном были просто бесподобны, ну, когда позвонила та женщина…

Он опять засмеялся, не в силах продолжать. Анна время от времени поглядывала на свой стаканчик с кофе – оттуда стала просачиваться жидкость.