– Не знаете, да? – восприняла наше ошарашенное молчание женщина. – Жаль. Мне сказали, что где-то здесь, а тут никаких надписей.

Неужели она ожидала, что на доме будет табличка с указанием владельцев? Хотя на Кипре я такие видела, но только на резиденциях богатых арабов. Как дом за высоким забором без таблички, значит, живет кто-то из наших. А арабы оповещают всех желающих о том, что владельцами являются они. На этом курорте вроде бы никто никого ни о чем не оповещал. Правда, арабы тут еще не скупали недвижимость. Интересно, Абдулла все-таки будет тут строить свой спа-центр или больше сюда ни ногой?

– Знаем, – сказал быстро пришедший в себя Костя. – Садитесь в машину сзади. Но я бы вам не советовал туда идти.

– Почему? – тут же напряглась женщина, которая быстро забралась на заднее сиденье со своей сумкой.

– Давайте мы вам все объясним. Наш дом совсем рядом. А потом вы сами решите, идти туда или нет. Или идти с полицией.

«Наш дом?»

– Да, лучше бы с полицией, – с самым серьезным видом кивнула женщина. – Ой, а что там делается-то? Притон организовали и на Шурочку все свои преступления хотят свалить?

– Простите, а вы не Александра Петровна? – уточнил Костя.

Он принял эту тетку за Свиристелкину? Хотя он мог видеть ее фотографии. Его коллеги могли их прислать по Интернету. Но как она-то приехала бы, если там такие проблемы с загранпаспортом? Пограничников должны были уже оповестить. Внести пометку в базы данных – чтобы сразу тормознуть на пограничном контроле. Я понимаю, если бы ее еще сопровождали сотрудники каких-нибудь органов (причем нескольких), но тут женщина одна! И ей точно за сорок, а Свиристелкиной тридцать два. Не может тридцатидвухлетняя женщина выглядеть так, как эта! И что эта тетка намерена тут делать?!

– Нет, я ее сестра, – тем временем ответила женщина. – Ольга. Только я уже давно не Свиристелкина. Я три раза успела фамилию поменять – и все неудачно, – она грустно усмехнулась. – А вы вообще кто?

Конечно, она спрашивала не у меня, а у Кости. Он молча достал из кармана удостоверение и помахал им перед носом у тетки. Не уверена, что она смогла что-то прочитать. Потом Костя сказал, что он, можно сказать, представляет на этом курорте государство, занимается кое-какими делами, о которых не вправе говорить с посторонними людьми, но по ходу расследования именно он столкнулся с информацией, касающейся Александры Петровны.

– Ой, как я удачно вас встретила! – радостно воскликнула Ольга Петровна. – Вас мне прислало само провидение.

Мы как раз подъехали к дому, который снимал Костя. Обитавшие в нем граждане весьма удивили и заинтересовали Ольгу Петровну. Дольше всего ее взор задержался на старшем финне, мучающемся от жуткого похмелья.

– Пиво есть? – спросила она у Кости.

– Нет, все выпили.

– Рассол?

– Ну разве здесь может быть наш рассол? – воскликнул Костя. Купленные в супермаркете консервированные огурцы закончились.

– А яйца и масло?

– Есть, – удивленно ответил Костя.

– Пошли на кухню. Я сейчас буду спасать несчастного страдальца.

«Вот что значит русская женщина! – подумала я. – Увидела мучающегося с похмелья мужика – и тут же готова забыть о всех своих делах и заниматься им. Может, это три смены фамилии так повлияли на Ольгу Петровну?»

Она бросила сумку в гостиной, без приглашения проследовала на кухню, сварила три яйца всмятку, разбила их в большую, бульонную кружку, добавила хороший кусок сливочного (финского) масла, взбила, потом мелко покрошила в эту массу булку и отправилась к финну.

– Выпей, милок, полегчает.

«Милок» очень внимательно осмотрел женщину, кружку из ее рук взял, выпил, запачкав усы, потом широко улыбнулся. Его товарищ продолжал спать на ковре.

– Через полчасика будешь как огурчик, – сказала женщина. – Потом мы с тобой воздухом сходим подышать, потом покушаешь – и все будет хорошо. Вижу, что ты плохо закусывал. Пил много, а закусывал мало. Так нельзя. Нужно всегда пить под хорошую закуску.

Я очень сомневалась, что финн знает русский язык в таких объемах, по крайней мере, пока он на русском произносил только названия мужских и женских половых органов, а также процесса совокупления в извращенной форме. Но мне тем не менее казалось, что финн понимает все, что ему говорит русская женщина. Может, понимал сердцем?

Однако Косте требовалось поговорить с Ольгой Петровной, и он увлек ее на кухню для беседы. Я последовала за ними и плотно прикрыла дверь. Пока Костя не успел ничего спросить, я сама поинтересовалась, почему Ольга Петровна уделила такое внимание страдающему финну и фактически не обратила внимания на остальных граждан, обитающих в гостиной.

– Один спал, а раз пили они вместе и явно в одинаковом количестве, значит, слабее этого, а то и совсем пропащий. Еще один – гомик, а мне гомики не нужны.

– Кто? – пораженно спросил Костя.

– Наверное, француз, – пояснила я. – Не Абдулла же.

– Восточных мужиков я не люблю, насмотрелась, – тут же вставила Ольга Петровна. – А он еще и со своей женщиной. И вижу по ней, что руки распускает. Зачем мне такой?

– А как вы все-таки определили сексуальную ориентацию?

– Да я их сразу вижу, – отмахнулась Ольга Петровна. – Еще и француз? Модельер?

– Парфюмер.

– Ну и какой французский парфюмер может быть нормальным мужиком? А среди пьяных финнов я ни одного гомика не встречала.

– А где вы вообще встречали пьяных финнов? – поинтересовался Костя.

– Знаете, сколько я водки, пива и сигарет в Финляндию отвезла? Я же челночу с девяностых годов. И в Финляндию ездила, и в Турцию, и в Египет, и в Китай. Веселое было время! Теперь меньше езжу, как правило – под заказ.

– То есть как под заказ? Кому-то нужна шуба, и отправляют вас? Не проще ли заказчице самой съездить?

– Нет, я на магазины работаю. Товар им закупаю. Меня знают, знают, что привезу то, что надо, и не обману. Вот этим и живу. А сюда приехала, чтобы сестре помочь. У меня-то загранпаспорт есть, билет на первое января без проблем купила. В самолете даже места свободные были. Кто из наших людей полетит утром первого января? Хотя летели… Я мужикам помогала в самолет загружаться. Ой, а в самолете-то что было…

Костю явно не интересовало, что наши люди творили в самолете первого января (вероятно, он мог догадаться и без рассказа Ольги Петровны), и он вернул ее к волнующей его теме.

Александра Петровна Свиристелкина сразу же посвятила сестру в свои проблемы. Между женщинами разница в возрасте двенадцать лет, но они всегда были близки, а еще больше сблизились после смерти родителей. Старшая сестра сама созвонилась с мужчиной, который беседовал с Шурочкой.

– С вашим коллегой, как я понимаю, – посмотрела она на Костю.

Мужчина одобрил желание Ольги Петровны разобраться на месте. Я только не понимала, почему он не предупредил Костю о скором прибытии сестры Свиристелкиной. Оказалось, что дату ее вылета он не знал. Она не потрудилась сообщить. Да и она сама не рассчитывала, что улетит первого с утра. Она просто хотела взять билет на ближайший рейс.

– У вас есть какие-то документы, подтверждающие родство с Александрой Петровной? – спросил Костя.

Ольга Петровна прихватила с собой два свидетельства о рождении, а также все свои свидетельства о браках, подтверждающие смену фамилии. Документы были на русском языке, но, наверное, если Костя возьмется за это дело, можно будет обойтись без перевода на местный язык. И вообще тут многие говорят по-русски.

– Ваша сестра точно не покупала здесь недвижимость?

– Моя сестра ни разу в жизни не была за границей. У моей сестры и у меня нет денег на приобретение недвижимости ни здесь, ни в России, ни в любой другой стране. А если бы деньги были, Шурочка бы в родном городе квартиру купила – чтобы сдавать и деньги получать. Ей-то одной однокомнатной хватает. А если замуж выйдет? С квартирой-то мужа сложно найти, тем более в Шуроч-кином возрасте. Если свободный мужчина, то разведенный. И явно бывшая жена квартиру оттяпала. И как тогда они будут жить в однокомнатной? Если Шурочка ребеночка родит? И я бы с большой радостью себе большую по площади купила. Со мной дочь с зятем и внуком живут, второй намечается, и сын школьник. И все мы вместе в трехкомнатной «распашонке». А тут вдруг оказывается, что у Шурочки два дома на горнолыжном курорте! Да что ж это такое делается-то? Два дома, а мы и не знаем! Мы бы их сдали и деньги получали. То есть мы решили, что один продадим, купим у нас в городе недвижимость, а второй сдавать будем, чтобы доход в валюте шел. Решили, что сына моего за границу учиться отправим – и образование надо получать хорошее, и от армии его спасать.