Костя усмехнулся. Я пожалела, что не знала Веронику в годы сожительства с Владимиром Станиславовичем. А теперь интересно было бы спросить у нее совета: мне лучше мужа искать или карьеру делать?

Когда мы с Костей спустились вниз, остальные уже позавтракали. Рейчел, француз и Абдулла о чем-то тихо переговаривались. Финны очень страдали и сидели фактически в обнимку с банкой огурцов, предусмотрительно закупленных Костей в супермаркете. Правда, огурцы были консервированные, а не соленые, но финнов в их состоянии, по-моему, устраивали любые.

– Ты умеешь солить огурцы? – тихо спросил Костя.

– Умею, – ответила я и с ужасом вспомнила родной город, наш огород, на котором мы вкалывали с мамой и бабушкой, а потом период заготовок на зиму. Делали где-то по восемьдесят банок огурцов, плюс помидоры, плюс кабачки, а варенье… Я успела от этого всего отдохнуть во время проживания у Владимира Станиславовича. Неужели мне когда-то снова придется ко всему этому возвращаться?!

– У тебя изменилось выражение лица, – заметил Костя. – О чем ты подумала?

Я сказала. Он рассмеялся.

– Не любишь хозяйством заниматься?

– Иногда можно. В разумных пределах. Я же занималась у Владимира Станиславовича – прислуги-то не было. Я готовила, убирала, стирала. Но я готова заниматься хозяйством, только когда все закупается в магазине, имеется всевозможная техника, чтобы облегчить домашнюю работу. А если снова как дома… Нет, такого не хочу.

Еще я подумала о том, сколько времени и денег Владимира Станиславовича мне пришлось потратить во всяких салонах, чтобы привести руки в норму после огородничества. На протяжении всей моей модельной карьеры мне было стыдно за мои руки. Но теперь я опять ими не занимаюсь. Нет времени, нет денег.

Мы позавтракали яичницей с ветчиной и кофе, потом присоединились в гостиной к остальным.

– Какие планы? – спросил Костя.

– Если вы не возражаете, мы все пока останемся здесь, – объявил француз, прилично говоривший на английском.

Рейчел и Абдулла кивнули, финны, казалось, нас не слышали. Чтобы услышали, их следовало отлучить от огурцов. Но мы не были жестокими людьми.

– А мы немного прогуляемся с Катей, – объявил Костя.

Остальные заулыбались. Мы вскоре уехали.

В доме Василия не оказалось никого – ни самого Василия, ни черноволосой дамы, ни Лены-Гюльчатай, ни Вероники, ни Майкла. Основной вход так и был заперт, запасной открыт.

Костя сказал, что мы для начала заедем к Иваницким и проверим тот дом. Может, Вероника уже вернулась?

Она на самом деле вернулась – и ничего не помнила из вчерашнего, или хорошо притворялась. Ее муж еще спал. Костя спросил про Владимира Станиславовича и Карасева. Вероника пожала плечами и сказала, что они наверняка еще спят, и в любом случае спят с бабами, специально приглашенными для них. Потом Вероника добавила, что Карасев еще собирался идти бить морду бывшей жене, которую встретил на этом курорте. Но соберется или нет – бабушка надвое сказала. Вчера ночью Карасев был пьян, сегодня уже мог забыть про свои благие (и не очень) намерения. И вообще забыть про бывшую жену.

– А где она тут разместилась? – уточнил Костя.

– А я почем знаю? Ищите Карасева и спрашивайте. А я пойду еще посплю.

Вероника явно пребывала не в самом лучшем настроении. Майкл плохо поработал или похмелье мучает?

Костя поехал к основным зданиям курорта. К Алле?! Я решила, что не пойду к ней в номер. Я не хотела ее видеть. Пусть Костя сам с ней нянчится – если с ней вообще нужно нянчиться.

Но до Аллы мы не доехали – мы увидели машины полиции, стоявшие перед одной из гостиниц. Костя сразу же направил джип туда, позвонил по телефону комиссару, услышал в ответ рык, но тем не менее нас пригласили подняться на нужный этаж.

Одна из русских девушек перерезала вены в ванне, наполненной водой с ароматическими маслами. Ее бросил любимый мужчина (как говорилось в предсмертной записке), она приехала за ним на этот курорт, но он тут находится с другой женщиной. Несчастная брошенная девушка отправилась к ведьме, которая предоставляла колдовские услуги прямо на курорте, чтобы приворожить любимого. Ведьма сказала, что этого мужика приворожить невозможно, посоветовала искать другого. Но девушка не хотела другого, а жизнь без любимого ей не мила. Поэтому она решила уйти из жизни, что и сделала, в последний раз приняв ванну с ароматическими маслами, что так любила при жизни.

– Где эта ведьма? – шипел комиссар. – Что она наговорила несчастной девке?

Костя любезно предоставил адрес. Вероятно, хотел решить хоть какие-то проблемы руками местной полиции.

– Она тут себя рекламировала? – уточнил комиссар, который, пожалуй, никогда не забудет празднование этого Нового года.

– Нет, объявлений нигде не развешивала, но все – или многие – знают, куда идти.

– Вы от кого про нее в первый раз услышали?

Костя пожал плечами. Я тоже пожала плечами. Не признаваться же в незаконном проникновении в чужой дом? Хотя я подозревала, что в эту новогоднюю ночь многие наши граждане проникли в чужие дома и номера и даже не помнят, как там оказались.

– Поехали к ведьме, – принял решение комиссар.

С ним отправились двое подчиненных, а также мы с Костей, возможно, в качестве переводчиков – чтобы местная полиция поняла все нюансы выражаемых русскими гражданами эмоций. Или местная полиция считала, что с русскими гражданами другие русские граждане будут более откровенны, а если приедут только представители местной полиции, то им ничего не скажут.

Мне было интересно, что мы обнаружим в доме. И кого.

Перед домом стояли две машины. Входная дверь оказалась не заперта – может, ведьма ждала клиентов? Я посмотрела на часы. Вроде время ее приема. Но полицейские на всякий случай постучались. Никто не ответил. Мы вошли в дом. Кто-то ругался наверху. Из подземелья доносились приглушенные крики. Неужели Лена-Гюльчатай до сих пор там сидит? Хотя вполне возможно… Василий навряд ли ее выпустил, а ведьма… Я не знала.

Полицейские какое-то время постояли в коридоре, прислушиваясь. Потом решили идти наверх, так как не могли понять, откуда именно снизу идут крики. Наверху они звучали громче, и орущих явно было проще найти.

В спальне, где мы оставили букет, присланный мне в гостиничный номер, который занимала Алла, ругались черноволосая женщина в серебре, которая в новогоднюю ночь осталась в доме Василия Токлеуса, бизнесмен Олег Леонидович Карасев (партнер Владимира Станиславовича) и еще какой-то незнакомый мужик, явно восточный. Черноволосая женщина в серебре стояла у окна, скрестив руки на груди, Карасев носился по спальне (насколько позволяла спальня), а восточный мужик сидел в кресле.

Полицейские представились. То есть по всей форме представился комиссар, а двое других что-то буркнули.

– Очень хорошо, что вы приехали! – заорала черноволосая женщина. – Уведите этих мужчин из моего дома.

– Дом вам принадлежит? – тут же уточнил комиссар. Костя напрягся. Мы-то знали, что дом принадлежит госпоже Свиристелкиной, которая совсем недавно узнала о том, что является владелицей недвижимости в этой европейской стране.

– Нет, я его арендовала на две недели, – заявила дама.

– У вас имеется договор аренды? – спросил комиссар.

Черноволосая странно посмотрела на него, потом перевела взгляд на нас с Костей.

– Вы здесь в какой роли? – спросила у нас.

– Переводчиков и консультантов.

– Вот и проконсультируйте местные правоохранительные органы насчет аренды недвижимости русскими.

– Деньги передавались из рук в руки, никаких документов не подписывалось, – сказал Костя, потом посмотрел на черноволосую: – Так?

Она кивнула.

– А кому передавали деньги? – спросил уже Костя.

– Владелице, – пожала плечами черноволосая.

– Она вам документы предъявляла? Вы уверены, что она является владелицей этого дома? Вы это проверили?

– Вы что, идиот?

– Нет, – невозмутимо ответил Костя. – Я как раз проверил все документы перед тем, как снять дом. Вы будто не русская. Ведь наши люди могут сдать один и тот же дом нескольким постояльцам одновременно, взять деньги, а потом выселить или оставить арендаторов разбираться между собой…