— Ты не Влад, и это я знала всегда. Влад бы не продержался и двух дней.

— Владу бы мать своего ребёнка и не отдала, — добавил Тима.

— И правильно бы сделала, — закончила Марго.

— Спасибо, что поддерживаете, но суть дела не меняет, — вздохнул я.

— Всё равно пожалеешь, — повторила Ира.

Ариадна уснула под колыбельную моей мамы (традиционную про "усталые игрушки"), и тогда гости заметили, что подвалило под одиннадцатый час и надо потихоньку расползаться. Первыми убрались сестра и мужем, сославшись на неугомонного сына, который без мамы будет стоять на ушах (его они оставили с бабушкой по отцу, которая нещадно его баловала и не могла приучить к дисциплине); потом умоталась Ирина, пообещав позвонить через день-два.

— Девочку надо окрестить, — сказала мама, целуя меня на прощание. — Знаю, что ты не особо веришь в это, но всё должно быть правильно.

— Посмотрим, — сказал я, и родители наконец ушли.

Мы с Тимой покурили на балконе, пока Марго с Марией Валентиновной убирали недоеденные блюда в холодильник, параллельно обсуждая какой-то сериал; друг рассказал, что его пригласили в другую фирму на должность главного юриста, и он планирует туда перейти — на нынешнем месте работы его бесил коллектив и вообще сложно работать. Мы перемыли кости его начальнице-стерве, у которой конкретный недотрах, её сыну-заму, у которого руки и голова растут и одного и того же места — и это не то место, откуда все три конечности должны появляться по природе — и ещё обсудили грядущий юбилей родителей Марго, куда супруги приглашены и на котором отец Маргариты вновь начнет его трясти, что "Маргошенька" выглядит бледной и что он плохо о ней заботится. Он, похоже, забыл упрямство своего единственного чада, которое не любит загорать похлеще Лестата.

— Парни, рак лёгких не дремлет, хватит смолить, — вмешалось в наш разговор это самое чадо, и через пять минут не было и их.

Как и обещал, я посадил няню в такси, заплатив водителю в два раза больше, чтобы он спокойно довез её в кратчайшие сроки, а не петлял, как они любят, и наконец смог выдохнуть. Конечно, ни на какую вечеринку я не поехал, хоть и планировал, но, что удивительно, меня это совсем не огорчило. Выкупав и сменив одежду Ариадне, я вернул её вместе с кроваткой обратно во временную детскую, расставил игрушки вокруг неё, включил проектор — один из подарков бабушки и дедушки — и на потолке закружились разноцветные солнышки, что привело девочку в восторг — она не хотела успокаиваться и все ерзала, не отрывая взгляд от зрелища.

— Вот ты сейчас нагуляешься, а папе завтра на работу как идти? — попытался возмутиться я, но долго хмуриться не смог, глядя на её улыбку, и словно эти солнца, что поселились на моем потолке, все, сколько их есть, разом переместились в комнату. — Ну, зайка, давай уже спать. Слышишь?

Она слышала, но упрямилась. Шкатулка тети Марго не помогала, подборка музыки тети Насти тоже. Положил нового медведя в кроватку — его подергали за уши и вцепились всеми десятью пальчиками (у меня, кстати, наравне с фанатичностью по глазам дочери появился фетиш на её пальцы — вы бы видели это чудо!), но засыпать категорично отказывались.

Оставался лишь один выход — то, что всегда действовало безотказно.

— Её глаза на звезды не похожи, — запел я. Что сказать — с каждый разом я все уверенней себя чувствовал. Кто знает — если пробьет на сентиментальность, запишу для неё отдельный альбом со своими каверами, ха. — В них бьется мотыльком живой огонь.

Как я и ожидал, теперь всё внимание Ариадны было приковано ко мне. Вновь сжав лапу мишки, она перестала вертеться и слушала мой голос, гипнотизируя меня своими нереальными глазами.

— Ещё один обычный вечер прожит. А с ней он каждый раз другой.

Веки начали смеживаться, и я уже собирался тихо выбраться из комнаты, но стоило мне умолкнуть и встать, как девочка протестующе запищала.

— Вымогательница, — фыркнул я и продолжил:

Такими темпами мой плей-лист в телефоне скоро закончится, потому что уже проверено — второй раз одни и те же песни она воспринимает не так благосклонно. Музыкальный критик растет, честное слово!

Наконец она заснула, надув губки. Я легонько поцеловал её в лобик и уже повернулся к двери, когда по квартире оглушающе запиликал видеофон. Кого и какого черта принесло в… полночь?!

Я бросил тревожный взгляд на дочь, но, к счастью, она не проснулась. Быстро выскочив из детской, я прикрыл дверь и рванул к аппарату.

— Ну? — рыкнул я, нажимая на кнопку.

— Открывай, Сафа… пф… я на праздник, — ответил Влад. Он был пьян.

Когда я открыл дверь, друг практически ввалился в квартиру, чудом избежав столкновения с косяком. Я подхватил его и поставил более-менее ровно.

— Ты, блядь, откуда такой?! — тихо, но грозно спросил я, вцепившись в его куртку и встряхнув.

— Я… я был на работе, — заплетающимся языком произнес Влад.

Усадив его на табурет, удачно подвернувшийся у выхода из гостиной, я закрыл двери и уже более решительно повернулся к другу.

— Это ты такой с работы едешь?

— Да… ик. С бывшей работы.

— Не удивительно, что с бывшей.

Куртка на Владе была застегнута абы как, наружу торчала майка, полузаправленная в джинсы и вся в пятнах. Серьезно — таким я видел своего приятеля впервые.

— Что случилось, Влад? — спокойно, но едва сдерживая гнев и тревогу, спросил я.

— Ты случился, мать твою! — неожиданно рявкнул он, вскинув голову. — Ты, блядь, Матвей Саф… Саф…ф…фиро… вский… какого хера у тебя такая длинна фамилия?!

— А ну заткнись, у меня ребёнок спит! — прорычал я. Зная отношение Ариадны к разговорам на повышенных тонах, вполне можно было ждать истерику.

— Ребёнок? — Влад пьяно рассмеялся и начал заваливаться назад, но я вовремя его схватил за плечо. — Она ещё не скопытил… тьфу… скопытилась?

Мне не нравилось всё — и тон, и громкость, и слова, что он говорил. Вновь сцапав его за воротник, я потащил его на кухню, так как это было самое отдаленное от детской помещение, жаль лишь, что без двери.

— Так, Оршаков. — Мой голос ничего хорошего не предвещал. — А теперь быстро собрал себя в кучу и прекратил нести какую-то хрень!

На табурет у барной стойки я его сажать не рискнул — он был в таком состоянии, что вряд ли лежать без посторонней помощи мог, не что сидеть на таком довольно шатком предмете как стул без спинки. Вместо этого я впихнул его на диван к самой стенке, блокировав столом — как Сашу недавно. Тому хоть год, а этот — взрослый лоб, блин!

— Ты… это из-за тебя… и твоего гребаного ребёнка! — выкрикнул Влад.

— Мой ребёнок чем тебе мешает? — продолжил злиться я. Ладно я — Ариадна уж точно никак его не трогала!

— Как она… ик… у тебя появ…вилась, ты перестал быть… собой. Раньше… мы тусили… были корешами…

— Ох, Влад, лучше забейся.

— А появилась она, и ты стал примерным папочкой! — Друг вновь накалялся — и съезжать под стол. — Подгузники, бутылочки, ебучая детская смесь! Ты… черт. — Он вновь вполз на диван и продолжил как ни в чем не бывало. — Ты предал нашу дружбу!

— Да иди ты! Что, мне надо было выкинуть её в мусоропровод? Или как распорядиться? — Я тоже оседлал коня злости. — Может, взять её с собой на потрахушки?! Ты бы так и сделал, верно?!

Эта пьянь на пару секунд уставилась на меня расфокусированным взглядом, словно не ждала, что я пойду в ответную атаку.

— Тебе нужно было избавиться от неё, как ты и собирался! А так ты бросил меня, и из-за тебя я в полной жопе!

— Я тебя не спаивал и работу ты потерял не из-за меня!

— Да имел я эту работу! Меня Ира бросила — из-за тебя!