— Я не готов. Ещё рано мне заводить детей.

— А что для тебя готовность иметь ребёнка? — хмыкнул папа. — Финансовая стабильность — так она у тебя есть. Квартирный вопрос тоже не стоит. У тебя куча помощников, которые готовы прийти к тебе на помощь. Настя, мы с мамой. Нужно — я найду ещё пять нянь, только скажи, что…

— Не скажу, — отрезал я, выпустив сигаретный дым. — Я не оставлю её, и хватит об этом.

— Скажи, когда ты посчитаешь себя готовым? Что для этого нужно?

И не отцепится ведь! Губернатор, дипломат, блин.

— Хорошо. Я буду готов стать отцом, когда найду подходящую девушку. Когда буду уверен, что мои дети здоровы и хорошо развиты, а не схлопочут синдром Дауна, потому что их мама — гулящая тварь.

— Такую ты не найдешь там, где ты обычно бываешь с целью развлечься, — заметил он.

— Там я и не ищу её.

— Что ещё?

— Ещё я скажу, что готов стать им, когда возможность пойти и оттянуться на крутой вечеринке померкнет перед возможностью остаться дома с семьей. Пока я такую ситуацию не представляю.

Папа помолчал, дав мне в тишине докурить сигарету. Похоже, я его убедил.

— Подумай, что ты делаешь, сынок, — произнес он наконец. — Не только в отношении Ариадны. Она — первый звоночек, что пора что-то менять. Пусть она будет твоим единственным ребёнком, которого ты отдаешь в чужие руки. А я сделаю все, что нужно, чтобы эти руки были лучшими.

Он хлопнул меня по плечу и ушел.

Сигарета закончилась, и мне пришлось вернуться на кухню. Папа и дед о чем-то говорили, но при моем появлении умолкли и ждали моего слова:

— Я знаю, что вы хотите как лучше, — начал я. — Но так будет лучше всего. Я всё осознаю, правда. Ещё рано… Пусть у Ариадны будет семья, которую она заслуживает. А я…

— А ты вернешься к тому образу жизни, что вел до этого. Я все понял. — Дед кивнул и поднялся. — Твоя бабушка, Царство ей Небесное, была бы очень огорчена, Матвей.

Он прошел мимо меня в коридор и влез в ботинки.

— Иван, я буду ждать в машине, — бросил он моему отцу и покинул квартиру.

Папа допил кофе, потом тоже поднялся.

— Если ты решил так, я скажу готовить бумаги. Завтра позвоню в органы опеки, спрошу у них про потенциальных родителей. Сын, если будут предлагать зарубежных, рассматривать такие варианты?

Я задумался. С одной стороны, там есть хорошие возможности, другой уровень жизни, даже образование. Там Ариадне смогут дать всё самое лучшее. А с другой…

— Давай сначала посмотрим местных. Кто знает… может, я иногда захочу с ней видеться.

— Уверен?

— Да. Вдруг и эта Солнечная окажется жива, решит вернуть дочь, где нам её потом искать?

— Я не на миг не упущу её из вида, ты должен понимать, — возразил папа. — Первая внучка… девочка… Ладно. Тогда я тебе позвоню, когда будут результаты.

Он кивнул мне и ушел вслед за дедом.

Я стоял посреди коридора, понимая, что начало операции по избавлению от лишней заботы положено. Раз папа пообещал, скоро она исчезнет из моей жизни. Вроде бы хорошо, даже очень.

Но вот что-то меня это совсем не так сильно радовало, как должно было.

Свидетельство о рождении Ариадны со своим именем в графе "отец" и прочерком в графе "мать" я получил в понедельник. Вместе с ним помощница отца привезла мне листок А4 со списком потенциальных приемных родителей для неё. Пунктов было шестнадцать и в самом конце — ссылка на сайт с их развернутыми анкетами.

— Сам посмотришь или приехать с советом? — спросила Настя, когда я поделился с ней информацией о щедрости и оперативности нашего родителя.

— Пока сам. Но ты будь рядом с телефоном, если понадобишься мне.

— Если не я, то тебе ответит Сашка, — пообещала она, и на этом мы окончили тот разговор.

Свободное время, чтобы уделить внимание списку, у меня появилось в конце рабочего дня, когда все клиенты свалили к черту, изрядно помотав мне нервы, поэтому смотрел я на него весьма не добрыми глазами.

Первых кандидатов — супружескую пару — я отверг, потому что у них было двое сыновей десяти и восьми лет, что значило, что внимания Ариадне уделять будут мало. Да ещё и эти два оболтуса могу обижать её, а это мне совсем не нравится. Да и работа у них… Жена вон, по образованию экономист и работает в турфирме. Начнет кататься по разным странам — кто за ребёнком смотреть будет? Муж-дальнобойщик? Или дети, которых скоро тусовки с друзьями и девчонки будут интересовать куда сильнее, чем навязанная сестра? Фиг им!

Ко вторым мне было придраться особо не к чему, но я старался. Она — с педагогическим дипломом, сейчас домохозяйка. Он — успешный адвокат, я даже пару раз читал его имя в статьях о шумных судебных исках. Своих детей нет, поэтому обратились в органы по усыновлению. Вроде и собственности хватает, и доход приличный, и на фото люди приятные… Но то, что детей нет, настораживает. Может, больны чем? Не надо мне такие родители для моего ребёнка!

Третья женщина сразу был отвергнута, потому что нет мужа, и кто знает, почему. Вдруг, сварливая и деспотичная? Или наоборот, забитая и боится отстоять себя? Как она тогда сможет защищать интересы девочки? Да и при всей её кредитоспособности — швея с приличным количеством клиентов — сможет ли она потянуть одна ребёнка? Вдруг передумает? Нет, это мне тоже не подходит.

Настроение испортилось вконец, так что я выключил компьютер, собрал шмотки и поехал домой — на вечер у меня ещё были планы. С Марией Валентиновной я договорился, она оставалась до часа ночи с Ариадной, а когда я вернусь, на такси поедет к себе — я оплачивал.

Своего отпрыска с няней я увидел во дворе, когда заехал в открывшиеся ворота. Погода стояла чудесная, игровая площадка пестрела от ярких одежд детей и их родителей, и небольшую фигурку рядом со стильной оливковой коляской я заметил чисто случайно.

— Добрый вечер, — улыбнулся я Марии Валентиновне, подойдя вплотную.

— О, добрый, добрый, Матвей. Присаживайся — мы только вышли, деточка даже надышаться не успела.

Я помедлил — дома было чем заняться, начиная с душа и заканчивая побором наряда для вечера — и все же опустился рядом на скамейку.

— Днем заезжала твоя мать, — сообщила мне няня. — Привезла крема и присыпку.

— Ой, простите… Я помню, вы просили купить…

— Успокойся. Ты работаешь, стараешься, я знаю. Василина Александровна была совершенно не против помочь.

— Угу. Знаете… папа сегодня передал мне свидетельство от рождении. Вот, смотрите. — Я достал из кейса книжечку, ещё слегка пахнущую типографской краской.

Женщина открыла её и с улыбкой оглядела полное имя крохи, сопящей в коляске, официально признанной гражданкой этой страны.

— Дата рождения — 28 марта 2014 года? — удивилась она.

— Это примерная дата. Её принесли мне семнадцатого апреля, доктор в клинике сказала, что ей около трех недель. Три недели от семнадцатого апреля — двадцать седьмое — двадцать девятое марта. Я подумал и решил, что пусть будет так — может, как среднее между этими числами.

— Хорошее число. — Она вернула мне документ и склонилась над моей дочерью. — Дорогая, а сегодня у тебя именины!

Что? Именины? Я напряг голову — и сообразил: сегодня двадцать восьмое апреля. Месяц.

Ариадна проснулась, дважды издала какой-то полу-писк, полу-вскрик, увидела рядом с лицом няни моё лицо и заактивничала, замахав ножками и задевая ручками стенки коляски.

— Ну ладно, иди сюда, — я достал её и обнял. По сравнению с тем, какой она была в первый день, когда мы встретились, сейчас она потяжелела, но мне нравилось. — День рождения, значит, да?

Длинные ресницы легонько касались моей щеки, когда она моргала, и это вызывало нешуточное шевеление у меня в груди. Моя девочка… никого ближе меня у неё пока нет, и её первый маленький праздник… Пока она со мной, я должен хотя бы этот день сделать для неё особенным — может, следующий день рождения она проведет уже не здесь.

— Мария Валентиновна, — обратился я к няне, чуть подбросив малышку на руках и вырвав тем самым визг у неё, — вы окажете честь своей воспитаннице и поприсутствуете на празднике в честь месяца со дня её рождения?