Дама выпрямилась, непонимающе глядя на меня. Тут же звякнул колокольчик, и двери медленно разъехались.
— Так она что же, ваша общая? — резко сбавив тон, пробормотала она.
— Всего вам доброго, — пожелала Марго, и поволокла нас с Ариадной на буксире вон из подъезда.
Консьержка привыкла за эти дни к зрелищу меня и ребёнка, пока не задавала вопросов, но по её глазам и топоту позади я понял — сейчас мать "Валечки" и эта почти старушка подробно перемоют мне кости.
— Прости, — захихикала Марго, когда мы отошли от дома на приличное расстояние. — Теперь о тебе точно пойдут сплетни.
— Я буду очень удивлен, если они ещё не ходят, — вздохнул я. — Кто не знает, что Настя моя сестра, точно решит, что я счастливый семьянин — Сашка, Ариадна, красивая девушка рядом. Вот что нас застала эта клуша — в самом деле хреново, она разнесет всем вокруг, а по обилию женщин, что за последние несколько дней побывали у меня с этой коляской, все сделают вывод… моя фантазия отказывается остановиться на одном варианте того, что они подумают!
— Успокойся. Какая, к черту, разница? Ты не меньше чем трижды в неделю приводил сюда любовниц, и это не волновало твою фантазию, а как появился ребёнок — забеспокоился?
— Ну да. Это же ребёнок.
— Вдруг все подумают, что ты можешь быть отцом?
— Вдруг все подумают, что я не могу понять, кто её мать, — закончил я, и понял, что отчасти это правда. Если бы ко мне приходила одна женщина, все было бы просто — это мама, я папа, вот наша дочь. А так — Настя, Марго, няни, может, ещё кто-то забредет… Я стану обсуждаем совсем не с той стороны, с какой бы хотел.
Марго замолчала, погрузившись в свои мысли. Мы шли рядом, периодически встречали другие коляски, когда только с мамами, но часто ведомые и парочками, и четыре из них нам понимающе подмигнули. Сначала я не обратил на это внимания, но потом понял, что нас впускают в свой клуб молодых родителей. Я уставший, Маргарита смотрит перед собой, словно замаялась — все как и у них. Обалдеть.
— Так, друг, — резко всполошилась девушка, остановившись. — Давай-ка теперь ты вези коляску.
— Что?
— Давай-давай. Ты её папа, принимай участие в прогулке.
— Марго, ну зачем? — отпирался я, словно монах перед проституткой. — У тебя это лучше получается.
Брови подруги поползли вверх.
— Лучше получается? Сафировский, тут не гонки "наскар", сертификат, что ты окончил курсы по вождению коляски, не нужны. Ты просто берешь вот здесь, — она положила мои ладони на прорезиненную ручку, — и толкаешь.
На выходных сестра меня использовала по-черному, но коляску возила сама, и меня это устраивало. Но Марго — это Марго… благодаря ей я хочу отдать этого ребёнка ещё сильнее!
— Не бойся, — подбадривала меня она. — Вот смотри, идет мужчина, везет коляску сам, без понуканий.
— Он не я, — процедил я сквозь зубы.
— Чем же он хуже?
— Он старше, остепенившийся. Он отгулял своё, теперь его заботит только домашняя рутина и купания младенцев. А я…
— А ты? — Марго ждала ответа, глядя мне в лицо.
— Я Матвей Сафировский, и этим все сказано. Отцовство и катания колясок по парку не для меня.
Марго никак это не комментировала около минуты, за которую мы миновали две лавочки, с которых одобрительно покивали четыре старушки, провожая меня в компании коляски, и я даже различил оброненное: "Всё же ещё остались мужчины, не бросившие все заботы на женщину!".
— Не думай, что такой вот крутой покоритель женских тел — один только Матвей Сафировский, — наконец вновь заговорила моя подруга. — Существует множество Кириллов Листаевых, Станиславов Гордеевских и Павлов Бурдаковых, которые тоже проводили большую часть суток в клубах и постелях с эффектными женщинами, но приходил момент, когда этого становилось мало. Вот эти мужчины и везут своих детей по парку, смотря на них влюбленными глазами. Потому что это — следующий этап их крутизны.
Я, объезжая широкую лужу, усмехнулся:
— Ты это у Курпатова вычитала? Брось, Маргоша, давай не будем об этом.
Она пожала плечами и кивнула на свободную скамейку:
— Отдохнем.
Было по-весеннему тепло, за нашими спинами по траве носились дети с мячом, прыгали птицы, и я вдруг подумал, что я последний вот так вот сидел и наслаждался покоем, щебетанием пташек и просто гулом голосов людей очень давно. О-о-очень давно. Даже не помню, когда именно.
— Ты правда любишь Тимку? — неожиданно спросил я.
— Прости, что? — Марго повернулась ко мне.
— Я хотел спросить, но никак к слову не приходилось. Просто я не помню период, когда вы дружили; вы только познакомились — и вот вы уже встречаетесь. Как это вышло?
— Мы практически сразу и стали встречаться, как познакомились. Это ты нас свел, если не помнишь и это. — На лице подруги появилась светлая улыбка, что убедило меня, что она всё-таки любит его.
— Да, на моем дне рождения, когда был на первом курсе.
Марго кивнула, и вновь повисла тишина.
— В тот год ты была уже другая. Серьезнее, строже. Мы перестали так дружить, как раньше.
— Матвей, мы закончили школу и поступили дальше, куда уже было веселиться? Один из нас должен был это понять, похоже, что это была я.
Нет… она явно что-то ещё не договаривала. И я знал, что именно.
— Это из-за меня? Из-за того лета, верно?
Марго вздохнула, качнула коляску и наконец повернулась ко мне всем корпусом, глядя в глаз.
— Да, это из-за того лета.
— Не говори, что влюбилась в меня! — взмахнул я руками.
Она рассмеялась и толкнула меня в плечо кулаком.
— Дурак. Хотя немного было, но всего лишь под впечатлением… Да ты и сам знаешь. Но всё прошло, честное слово.
— Прости, я, наверное, обидел тебя тогда.
— Ты не то чтобы обидел… — Подруга потеребила пояс на плаще, собираясь со словами. — Ты ведь помнишь тот военный городок, в котором мы были? Все крутые, все такие уверенные в себе. Ты хорошо вписывался, на тебе липли все девчонки, ты с ними спал…
— Не со всеми, — уточнил я.
— Я же… Я была Маргаритой Вестич — первой, кто залазил на деревья, укладывал мальчишек на лопатки, вечные кроссовки и брюки цвета хаки.
— Ты нравилась половине из парней, говорю на полном серьезе. Вторая половина была просто дебилами и боялась тебя.
Марго хмыкнула и легонько сжала мою руку в благодарность.
— Ну и вот, глядя, как все уже давно не такие сорвиголовы, какими я помнила их, я поняла, что пора и мне становится такой. И выбрала самый, на мой взгляд, быстрый способ — лишиться девственности, стать такой же опытной, чтобы со мной тоже можно было поговорить о сексе, который был на уме у всех. Но парня у меня не было, кого мне нудно было просить? Тем более я всегда выбирала лучшее из возможного.
— Ты попросила меня, — кивнул я.
— Это было не потому что я влюбилась в тебя, — повторила она. — Ты был мой лучший друг и тебе я доверяла — раз. Ты был хорош в этом — два. Это поставило бы меня на одну планку со "сливками" молодежи нашего городка — три.
— Всё ради престижа, понятно, — пошутил я, и Марго вновь потянулась толкнуть меня, но я перехватил её руку.
— Ну, я и попросила.
— А я согласился.
— Угу. Когда мама узнала, она была готова убить тебя.
— Когда узнала моя мама, она была готова сделать то же самое, — сказал я. — И дед, но позже.
— О, ты что, если бы папа узнал, то вот тут настал бы твой последний день на земле! Думаю, он так и не в курсе, что это случилось не с Тимой.
— Мне повезло, в общем.
— Не то слово, — подтвердила Марго. — Мы это сделали… Понимаешь, у девушек всё не так, как у парней. И дело не в физиологии и телесных особенностях. Дело в осознании. Ты был уже не только парнем-другом, но и парнем, который знал моё тело так, как знала его только я. И это что-то значило. Мне нужно было немного больше внимания на первых порах… Пока бы все это не сгладилось и не пришло в согласие с моим разумом. А ты, будем честными, поступил со мной так же, как и со всеми своими любовницами — отстрелялся и "до свидания". С той лишь разницей, что я оставалась твоей подругой и "своей в доску". Это стало ударом для моей самооценки, я уехала оттуда сюда, якобы готовиться к университету, а на самом деле чтобы не видеть тебя и постараться забыть. Мы переписывались в социальных сетях и смс-ками, иногда созванивались, но видеть тебя я не хотела.
