Ольга достала из тумбочки баллончик с дезодорантом для комнат и стала прыскать из него в ненавистное кресло, приговаривая: «Воистину глаголет народная мудрость, не хочешь иметь зла, не делай ни кому добра». Ведь она сама привела в квартиру эту холеную девку, которую, наверно, из-за ее распутства выгнал из дома муж. Вспомнились юные годы, когда ее подружки-десятиклассницы кувыркались в лугах со скотниками местно животноводческой фермы. Она хорошо помнила, как ее подружка, выскакивая из собственной юбки, спешила на свидание к мужикам, которые приглашали ее в копны соломы. Вот и добегалась. Ни мужа, ни семьи, ни кола, ни двора.

Ольга подошла к зеркалу, внимательно посмотрела на свое отображение. Лицо было бледным, под глазами черные круги. «Не горюй, – тихо сказала она самой себе, – у тебя есть прекрасное жилье, трое отличных сыновей. А то, что муж достался неверный, так Бог с ним. Когда-нибудь нагуляется и образумится». Весь вечер она ходила по квартире как полоумная. Начала болеть голова, участилось сердцебиение. Она не знала, чем унять нечеловеческую боль ревности. Потом она вдруг остановилась и, махнув рукой, громко сказала: «Да пошел он на фиг. Много чести для него, чтобы так страдать». Ольга вынула из шкафа бутылку красного вина, налила полную чайную чашку и выпила до дна. «Пусть они пьют коньяк, – выдохнула она воздух, – а я буду пить вино». – И она снова налила полную чашку.

Когда бутылка опустела, Ольга опустила локти на стол, засунула пальцы рук в свои шикарные волосы и громко запела:

Она пела, а по щекам катились горькие крупные слезы. Такую и увидел ее сын Тарас. Едва переступив порог, он бросился к матери. Такой расстроенной и заплаканной мальчик никогда ее не видел.

– Не надо плакать, мама, – обнимая женщину за плечи, стал он ее уговаривать. – Ты на отца просто не обращай внимания, ведь у тебя есть мы. И хотя старшие твои сыновья находятся сейчас далеко, я один смогу надеть уздечку на отца.

Долго еще Тарас уговаривал мать. Наконец Ольга успокоилась и легла спать, а парень решил дождаться отца и дать ему первый в своей жизни бой. «Пусть он меня поколотит, – настраивал он себя, – но я ему сегодня все скажу». Тарас поставил на газовую плитку сковородку и стал разогревать котлеты. Когда ужин был готов, стал неторопливо кушать. В этот момент в дверь громко постучали. Он не спеша отложил вилку и пошел открывать. На пороге стоял разгневанный отец.

– С каких это пор меня не пускают в собственную квартиру? – с явным недовольством спросил он.

Тарас отступил назад, давая возможность отцу войти в квартиру.

– Я впускаю тебя в квартиру в последний раз. А если ты будешь обижать маму, сменю замок на двери, – глядя в лицо отцу, четко произнес сын. – Ходи на ночевку к своей рыбнице.

– Ах ты, негодник, отца учить? – Степан размахнулся и попытался ударить сына, но тот увернулся и в ответ нанес удар ладонью по щеке. – Ты что же это, мерзавец, на отца хвост решил поднять? Да я тебя щенка раздавлю как муху.

– Ошибаешься, – выставив ногу вперед и, сурово сдвинув брови, сказал Тарас, – я уже вырос и не собираюсь молчать, когда ты унижаешь мать. Я тебя ненавижу. И не только я. Мы все трое твоих сыновей тебя ненавидим. Мама нас кормит, учит и заботится о нас, а ты словно инородное тело. Можешь забирать свои вещи и катиться на все четыре стороны. Мы с матерью проживем и без тебя. Все равно, насколько я знаю, ты всю свою зарплату тратишь на любовниц и, как альфонс, живешь на зарплату матери.

Сказав все, что хотел, Тарас быстро пошел в свою комнату и закрыл дверь на ключ. А Степан, постояв немного в коридоре, постелил себе в зале на диване и тут же уснул без малейших возражений.

На следующий день, как обычно, Ольга поднялась рано. Быстро сделала на кухне и в прихожей влажную уборку, затем погладила Тарасу одежду и, приведя себя в порядок, присела к столу на кухне завтракать. В это время в комнату вошел Степан. Он, как ни в чем, ни бывало, чмокнул жену в макушку головы и вежливо поздоровался.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, улыбаясь. Ольга молча кивнула головой. – Ну, чего ты дуешься? Из-за этой пампушки, что ли? Так ты сама виновата. Зачем привела в дом эту девку? А у меня, как ты знаешь, слабость к толстушкам. Выходит, что ты сама мне ее и подсунула. Наше мужское дело – брать все, что плохо лежит. К тому же ты знаешь, что с меня не убудет. У меня к этой девке, к твоему сведению, нет никаких чувств. Я люблю только тебя одну. Запомни, – он взял жену за плечи, – с кем бы я ни был, люблю я только тебя одну. Секс с другими женщинами – мое хобби. Я их имею ради спортивного интереса.

– Грязный ты мерзавец, – поднимаясь из-за стола, сказала Ольга. – Тебе плюй в глаза, а ты говоришь, что Божья роса. Ты, мерзкий и растленный негодяй, никогда больше не прикасайся ко мне. Ты мне омерзителен.

Она вышла из кухни, взяла свою рабочую сумку и отправилась на работу пешком, так как времени было предостаточно. Она неторопливо шла по тротуарам, вспоминая каждое сказанное ей Степаном слово. В голову пришла мысль о том, что ни она, ни дети не смогут его исправить. «Что же мне теперь несчастной делать? – горько усмехнулась она своим мыслям. – Стыдно от детей и соседей, которые знают, что он не пропускает мимо себя ни одной юбки. Может, завести любовника назло мужу? – Но она тут же себя остановила. – Нет, я этого не смогу сделать. Хоть он и мерзавец, но я его сильно люблю и не смогу приблизить к себе другого мужчину».

Вспомнилось, как часто, едва Степан переступал порог квартиры, она начисто забывала о том, что он пришел от другой женщины. Запах его сильного тела делал ее бесконечно счастливой. «Да Бог с ним, что ходит к другим, – успокаивала она себя, – зато он всегда возвращается в мой дом. А вот если он перестанет возвращаться, то я зачахну, и ни один доктор мне не поможет».

Ольга с завистью смотрела на проходивших мимо людей. «Наверняка, они счастливы, – размышляла она. – А вот мне в который раз приходится идти одной на работу и одной возвращаться». Она стала вспоминать первые годы совместной со Степаном жизни. Поймала себя на мысли о том, что она для него всегда была чужой женщиной. В подтверждение этого говорил и тот факт, что он ни разу не встретил ее с работы, в то время как другие мужья оберегали от хулиганов своих жен.

От таких мыслей по ее щекам потекли слезы обиды. Она сошла с тротуара и, став за дерево, стала вытирать их салфеткой. В это время рядом с ней остановилась машина синего цвета. Из салона вышел высокий мужчина с шевелюрой кучерявых седых волос. Ольга без труда узнала в нем свою первую любовь – стоматолога из Озерска, который был в нее безумно влюблен, а она предпочла ему Степана.

– Оленька, привет, – подошел он к ней. – А я за тобой от самого универмага еду.

– А я вот пытаюсь вытащить из глаза мошку, – виновато улыбаясь, ответила женщина. – Залетела на ходу, теперь глаз слезится.

– Ну-ка давай я посмотрю, что там за мошка такая противная.

– Спасибо, я ее уже вытащила.

– А я вот в гости к дочери приехал, – беря Ольгу под руку, сказал бывший ухажер. – Она с мужем живет на улице Носова. Сам я обосновался в Минске. Кстати, это машина зятя, раскатываю на ней по области. Давай, я подвезу тебя до работы.

– Я уже почти пришла. Вот видите, справа дом, – показала она рукой, – а на первом этаже аптека. Там я и работаю.