Ей приснился покойный Иван Аникеевич. Дедушка как будто вышел из-за угла гаража и, став у окна ее машины, сказал:

– Здравствуй, внученька. Я давно за тобой наблюдаю вон из той тучки, – указал он рукою на небо. – Ты, внученька, не пускай в свою машину плохих людей, смотри, чтобы они тебе не причинили душевной боли.

– Что ты, дедушка, – ответила Маша, – я в своей машине вожу только Романа и его няню. – Она открыла дверцу и предложила старику подвезти его.

– Спасибо, моя добрая девочка, но меня подвозить не надо, – скромно улыбнувшись, отказался дедушка. – Я живу рядом, – и он снова указал на плывущую по небу тучу.

Дальше сон Маше не запомнился, так как ее разбудил сын. Но настроение от этого не испортилось. Дедушка снился ей часто, и поэтому она приняла очередную встречу с ним во сне, как добрый знак. Она отвезла сына в детский садик и поехала в офис. Дорога была забита машинами. Джип был уже на середине моста, поток машин совсем перестал двигаться. У водителя встречного автомобиля узнала, что впереди произошла авария. Маша достала мобильный телефон и собралась позвонить секретарю, чтобы предупредить, что она задерживается. И вдруг она заметила, что в двух метрах от ее машины лежит мальчик лет двенадцати. От увиденного Мария даже вскрикнула. Она выскочила на дорогу, схватила мальчишку за руку.

– Ты что это надумал? – закричала она. – Ну-ка сейчас же поднимайся.

Парень послушно поднялся и, вытирая рукавом хлюпавший нос, сказал:

– Все равно я жить не буду. Потому что негде жить. Меня выгнала из дома моя собственная мать.

– Садись ко мне в машину, – предложила Маша, – там разберемся в твоей ситуации.

– Никуда я с тобой не поеду. Знаю я таких добреньких. Как только сяду в машину, ты тут же отвезешь меня в милицию.

Маша непроизвольно обернулась на свой джип и увидела, как из салона вскочил такой же подросток. Отпустив руку подростка, и бросилась к машине. Сумка лежала на месте, ее содержимое никто не тронул. Тогда она открыла бардачок, в котором лежали необходимые ей документы. Мария сразу заметила пластиковый пакет, которого прежде в бардачке не было. Страшная догадка обожгла ее. «Мне подбросили наркотики», – едва шевеля губами, проговорила она и, ни секунды не мешкая, выбросила пакет через окно в Преголю. Протерев панель машины носовым платком, села за руль. Дорога была уже свободна. Сзади, матерясь и громко сигналя, волновались водители. Она, словно во сне, тронула с места свой джип.

Подъехав к офису, Маша решила обо всем, что с ней произошло, рассказать начальнику службы безопасности. Но она даже не успела выйти из машины, словно из-под земли перед ней появились два сотрудника милиции и еще двое в штатском.

– Откройте машину и выйдите из нее, – приказал один из милиционеров. – А вас, понятые, попрошу подойти поближе, чтобы лучше видеть, как мы сейчас извлечем из потайного места спрятанные наркотики. – Он быстро заскочил в салон, открыл дверцу бардачка. – Куда ты, сучка холенная, дела пакет с наркотиками? – заорал он, словно ужаленный.

– А вы возьмите свои наркотики там, куда вы их подложили, – улыбнувшись, ответила Маша.

Милиционер слегка побледнел и стал лихорадочно пересматривать все находившиеся в салоне вещи. Затем открыл багажник, но и там ничего не нашел. Сняв фуражку, стал протирать носовым платком мокрый от пота околышек.

– Машину вы осмотрели, – проговорила Маша, глядя в глаза милиционеру, – теперь, может, заглянете ко мне под юбку?

Сотрудник милиции ничего не ответил и, позвав понятых, быстро скрылся за углом дома. Маша снова села в машину и поехала в прокуратуру. Ей стало совершенно понятно, что семья Дивальских устроила на нее охоту.

Маше в этот день крупно повезло. С утра прием вел районный прокурор, девушка попала к нему в кабинет без особых усилий. Изложив суть происшедшего в письменном виде, она от себя добавила:

– Я на сто процентов уверена, что травлю устроила семья Дивальских.

– Не волнуйтесь, гражданочка, – глядя в глаза девушки, заверил прокурор, – мы примем меры. Думаю, эти люди больше не будут вас обижать. Я сам займусь этим делом. И займусь им не только потому, что это мой долг, но еще и потому, что мой дед воевал на третьем белорусском фронте вместе с твоим дедушкой Иваном Аникиевичем.

От этих слов у Маши даже слезы выступили на глазах. Она с благодарностью взглянула на прокурора.

– Знаете, мне сегодня перед самым утром приснился дедушка, – вытирая слезы, сказала Маша. – И, хотите, верьте, хотите, нет, но он очень просил меня не пускать в машину плохих людей.

– А почему бы и не поверить. Ведь все близкие люди, которые ушли от нас в мир иной, вероятно, охраняют своих дорогих, которые остались на нашей грешной земле.

Поднявшись из-за стола, прокурор дал понять, что разговор окончен. Поблагодарив его, Маша вышла из кабинета. Увидев в коридоре очередь, поняла, что прокурор вовсе не хотел от нее так быстро избавиться.

Вскоре стало очевидно, что районный прокурор слов на ветер не бросает. В прокуратуру был вызван Вениамин Дивальский и в письменной форме предупрежден, что если он и члены его семьи не прекратят терроризировать гражданку Марию Корниенко, то он привлечет их к уголовной ответственности.

Прослужив восемь лет на Северном флоте, Тимофей перевелся на Балтику. В звании капитана второго ранга он вернулся в город Калининград. О Марии он старался не думать, а когда мать заводила разговор о его первой любви, отвечал:

– Я, маменька, ее давно забыл. К тому же, у меня в Калининграде есть другая девушка на примете. В ближайшее время я тебя с ней познакомлю. Хотя, если быть до конца откровенным, я так и не смог забыть Марию. Даже не смотря на то, что она так подло со мной поступила. Рана в моем сердце до сих пор болит и, наверно, я ее до сих пор люблю.

– Сынок, как же ты будешь жить с другой женщиной, если по-прежнему любишь Машу?

– Живут же другие. Ни я первый, ни я последний. – Он обнял мать за плечи. – Готовься, в воскресенье приведу к тебе свою избранницу.

Мать стала думать, как она встретит свою будущую невестку, и как та отнесется к тому, что мать ее избранника очень больная женщина.

Время пролетело быстро, и воскресным теплым летним днем Тимофей привел в дом матери свою избранницу. Девушка, поздоровавшись со старушкой и, оценивающе осмотрев однокомнатную квартиру своего будущего мужа, сказала:

– Не смотря на то, что у тебя, Тима, однокомнатная квартира уменьшенной планировки, я приглашу мастеров, и они из нее сделают настоящую квартиру.

– Я поняла, что вы хотите в моей квартире делать капитальный ремонт? – глядя в лицо девушки, спросила хозяйка. – А куда же я денусь?

– Не волнуйтесь, мы вас устроим в дом престарелых. У меня там все схвачено. Директором работает сестра моей матери. Там хороший уход, трехразовое питание и достойное внимание со стороны медицинских работников.

– Я со своего угла никуда не уеду, – глядя на сына, сказала мать. – Вот когда умру, тогда делайте что хотите, – и она громко зарыдала.

– Не нужно расстраиваться, – обнимая мать, сказал Тимофей. – Все будет так, как ты сказала. – Наведем в квартире идеальный порядок и станем жить втроем.

– Нет, – категорично заявила девушка, – мне надоело ютиться по чужим квартирам, и жить в квартире с твоей больной матерью я не согласна. Это мое основное условие.

– Хорошо, – беря девушку за руку, стал успокаивать ее Тимофей, – пойдем жить на съемную квартиру.

– Вот что, дети, – меняя тему разговора, сказала мать, – идите на кухню, я для вас там стол накрыла. А я пойду, прилягу, что-то мне совсем нездоровится.

Тимофею стало ясно, что мира между матерью и его будущей женой как видно не будет. Он посмотрел на сильно накрашенное лицо своей невесты, которая уплетала за обе щеки пирожки с яблоками, подумал: «Ну, милочка, наедайся пирожков вволю. В этом доме ты находишься в первый и в последний раз».